Читать онлайн «Правда о Первой Мировой войне». Страница 2

Нам пришлось бы исследовать необычную смесь самомнения и идеализма, руководившую политикой России и возбуждавшую опасения за границей – главным образом среди германских соседей России, смесь, которая была, может быть, наиболее смертоносной составной частью мешанины, приведшей к конечному взрыву. Нам пришлось бы уяснить себе постоянную тревогу Франции по поводу непрерывных агрессий, которым она подвергалась с 1870 года, изучить возрождение доверия, которое помогло ей противостоять дальнейшим оскорблениям и в глубине души затаить тяжкую обиду за раны, нанесенные ее телу Германией хирургическим отсечением Эльзас-Лотарингии.

Наконец, нам пришлось бы показать постепенный переход Британии от политики изоляции к политике, сделавшей ее одним из равноправных членов европейской системы, и медленное распознавание ею истинных чувств к ней со стороны Германии.

Но и обобщения, сделанные на основе такого исследования истории Европы за полвека, могут быть не менее точными, чем даже подробное изложение событий.

Основные причины конфликта можно сформулировать тремя словами: страх, голод, честолюбие. Вне этого «международные инциденты», имевшие место между 1871 и 1914 годами, являются только симптомами. Все, что в данном случае возможно и разумно, – это обрисовать наиболее значительные вехи в цепи причин, приведших к воспламенению Европы.

Цепь эта проходит через структуру союзов, которые Бисмарк создал после 1871 года. Ирония судьбы: Бисмарк мыслил их как щит, за которым будет мирно расти его детище – Германская империя, на деле же они оказались складом взрывчатых веществ! Хотя философия Бисмарка была увековечена в 1868 году его же словами: «Слабый существует, чтобы быть поглощенным сильным», сам Бисмарк не был кровожаден, и его аппетит вполне удовлетворился тремя блюдами, поданными войной 1870–1871 годов. Нельзя обвинить его и в обжорстве: чувствуя, что Германия была теперь, как он говорил, государством, «насыщенным энергией», он сделал своей руководящей идеей не расширение, а укрепление Германской империи. А чтобы выиграть необходимые для этого укрепления время и спокойствие, он поставил себе целью держать Францию в состоянии постоянной беспомощности, которая не позволила бы ей ради реванша решиться на войну. Однако события показали, что двух ошибочных суждений недостаточно, чтобы сколотить государство.

Помимо частых непосредственных угроз Франции, Бисмарк думал помешать ее назойливо быстрому возрождению косвенной мерой: изоляцией ее от друзей или помощников.

Первая попытка Бисмарка – это стремление сблизить Австрию с Россией, выковывая одновременно и общее звено с Германией, и обеспечение мира на Балканах, как средство для предотвращения опасного перенапряжения этого звена. В течение нескольких лет его политика была политикой «честного маклера» в дипломатической купле-продаже Европы, не компрометируя его принадлежностью к какой-либо группировке. Однако трения с русским канцлером Горчаковым и осложнения, вызванные русско-турецкой войной 1877 года, заставили его заключить в 1879 году оборонительный союз с Австрией, несмотря на возражения старика императора Вильгельма I, который рассматривал это как «предательство» по отношению к России и грозил отречением. Этот союз имел огромные последствия.

Бисмарк временно вернул Германии руководящее положение в Европе благодаря своему мастерскому дипломатическому удару в 1881 году, известному под названием «Союза трех императоров» – когда Россия, Австрия и Германия обязались выступать совместно во всех балканских делах. Хотя союз этот и распался в 1887 году, тем не менее, отношения Германии и России укрепились, а компенсацией явился секретный договор – так называемый «перестраховочный договор», по которому обе державы соглашались в случае войны каждой из них с третьей державой добровольно сохранять нейтралитет по отношению друг к другу.

Однако соглашение это теряло силу в случае нападения Германии на Францию или России на Австрию. Этим вторым мастерским ударом, проведенным с большим искусством, Бисмарк предупредил нависшую тогда над Германией опасность союза России и Франции.

Между тем союз Германии с Австрией был расширен присоединением к нему в 1882 году Италии. Целью союза было предохранение Австрии от удара в спину в случае войны с Россией. С другой стороны, новые союзники Италии должны были оказать ей помощь на случай нападения на нее Франции. Однако из-за старой дружбы с Англией и ради собственной безопасности Италия внесла в соглашение особый пункт, в котором устанавливалось, что договор никоим образом не может быть использован против Англии.

К этому новому тройственному союзу присоединилась в 1883 году Румыния по секретному и личному указу короля. Даже Сербия была временно включена в этот союз отдельным договором с Австрией, а Испания – соглашением с Италией.

Что касается Британии, то, по-видимому, устремления Бисмарка сводились к желанию держать ее в дружеской изоляции от Германии и недружеской – от Франции. Его чувства к Британии колебались между дружелюбием и презрением, а осью для этого служила система политических партий. «Старого еврея» Дизраэли Бисмарк уважал, но не мог понять точки зрения либералов, сторонников Гладстона, он презирал их действия. Дизраэли всецело подпал под влияние Бисмарка и последний забавлялся мыслью, что он на поводу приведет Британию к цепи союзов, а королева Виктория ясно «отдавала себе отчет, что Германия будет во всех отношениях наиболее надежным союзником». Тем не менее королева меньше была уверена в надежности самого Бисмарка как представителя этого политического треста, и Дизраэли разделял с ней эти сомнения. Поэтому Бисмарку ничего более не оставалось делать, как с равным удовлетворением продолжать свою политику науськивания Британии поочередно то на Россию, то на Францию.

С тонким дьявольским расчетом Бисмарк поддержал захват Британией Египта, ибо это вносило разлад между ней и Францией, одновременно противодействуя растущим в Германии требованиям захвата колоний. «Алчность наших колониальных шовинистов, – говорил он, – больше, чем она нам нужна или чем мы можем ее использовать». Действительно, такие устремления угрожали в дальнейшем склокой с Британией, а поддержка Бисмарком Британии в Египте являлась средством извлечения «заморских» концессий – крох, которыми он мог приглушить колониальный голод Германии. Голод же этот был слишком явным, чтобы можно было им пренебречь.

Возврат в Англии консерваторов к власти и увеличивавшиеся трения с Францией привели к новому усилению связей Британии с Германией, в результате чего предложение Бисмарка о союзе с большим удовлетворением было встречено кабинетом лорда Солсбери. По-видимому, последний воздержался от союза только из боязни, что парламент будет возражать против соглашения с иностранными державами. Тем не менее Бисмарк использовал эти первоначальные, хотя и не официальные, хорошие отношения с Британией, чтобы за бесценок обеспечить уступку Англией Германии Гельголанда, столь необходимого следующему поколению германцев для ведения морских операций.

Таким образом к концу 80-х годов грандиозная работа Бисмарка казалась законченной. Германия была подкреплена тройственным союзом, а дружелюбная позиция России и Британии по отношению к Германии приносила ей пользу, не причиняя в то же время излишних хлопот. Опираясь на эту надежную базу, Германия была готова развивать свое экономическое могущество, а Францию Бисмарк связал не только политической опекой, но и совершенной изоляцией.

Однако с началом 90-х годов в этом здании вскоре после отставки его строителя стали появляться первые трещины. Восшествие на престол в 1888 году молодого императора Вильгельма II было неприятно царю Александру III, который не любил его «навязчивую любезность» и не доверял ему. Но брешь в творении Бисмарка образовалась не по вине Александра, а по вине Вильгельма. Контроль Бисмарка надоедал Вильгельму и его Генеральному штабу – а у солдат, среди которых Вильгельм вырос, он так просто и легко нашел союзников, что, связавшись с ними, позабыл, что этим самым кует для себя новые цепи.

Первым результатом после отставки «русофила» канцлера был отказ его преемника возобновить с Россией «секретный договор» 1887 года. Вторым действием (естественным следствием первого) было то, что царь поборол свое отвращение к республиканизму и в 1891 году заключил соглашение с Францией, которое год спустя было развито в военную конвенцию для взаимной поддержки друг друга в случае нападения третьей державы. В этой конвенции был один чрезвычайно серьезный пункт, а именно: если кто-либо из членов тройственного союза мобилизует свои вооруженные силы, то Франция и Россия немедленно мобилизуются. Царь не мог жаловаться, что он не понимает значения этого обязательства, так как французский генерал Буадефр, который вел переговоры с Россией, позаботился объяснить царю, что «мобилизация означает объявление войны».