Читать онлайн «Правда о Первой Мировой войне». Страница 12

Если даже не учитывать этого просчета, все же оставалось в силе другое, более серьезное препятствие – меньшая способность Франции в случае затяжной войны к последующему развертыванию сил из-за меньшей численности ее населения, не достигавшей даже 40 000 000 человек против 65 000 000 населения Германии. Полковник Манжен был сторонником создания обширной туземной армии, укомплектованной уроженцами Африки. Однако правительство пришло к убеждению, что опасности, связанные с организацией такой армии, превышают те выгоды, которые она может дать, а опыт войны впоследствии доказал, что такое предложение было связано как с военным, так и с политическим риском.

Французский Генеральный штаб, уступавший в техническом отношении германскому, все же выдвинул нескольких наиболее способных военных мыслителей Европы. По уровню своей интеллектуальности работники французского Генерального штаба могли соревноваться с работниками других Генеральных штабов. Но французское военное мышление, выиграв в логичности, утеряло ранее присущую ему оригинальность и гибкость. Вдобавок в последние перед войной годы среди французских военных возникло острое разногласие во мнениях, которое вряд ли могло послужить единству действий. Но хуже всего было то, что новая французская философия войны, уделяя все свое внимание моральному фактору, все дальше и больше отходила от неотделимых по существу материальных факторов. Самая твердая воля не в состоянии компенсировать худшее по качеству оружие, а если признать этот второй фактор, то он неизбежно будет влиять и на первый.

В отношении материальной части французам давала большое преимущество лучшая в мире 75-миллиметровая скорострельная полевая пушка. Но ценность этого орудия привела французов к переоценке возможностей маневренной войны и к постоянному недоучету необходимости иметь снаряжение и подготовку для того типа войны, который фактически позднее и имел место.

Преимущества России заключались в физических качествах людского состава, невыгоды – в низком умственном уровне и моральной неустойчивости войск. Хотя основная численность русской армии была не больше германской, людские запасы ее были громадны. Более того, мужество и выносливость русских были изумительны. Однако недисциплинированность и некомпетентность пропитывали ее командный состав, а солдатам и унтер-офицерам не хватало смекалки и инициативы. В общем, для войны армия представляла собой прочный, но мало гибкий инструмент. Кроме того, производственные возможности России в отношении снаряжения и огнеприпасов были гораздо ниже тех же возможностей крупных индустриальных стран. Это усложнялось еще географическим положением России. Она была отрезана от своих союзников морями, покрытыми вечными льдами, или же морями, омывающими земли ее врагов. Россия должна была прикрывать границы громадной протяженности. Наконец, серьезным недостатком была бедность России железными дорогами, которые были ей крайне необходимы, так как она рассчитывала на успех, вводя в дело свои миллионные армии.

В моральном отношении условия для России были менее благоприятны. Внутренние беспорядки давало себе знать и могли оказаться серьезной помехой в ее военных действиях, если война не окажется такой, что ее причины будут понятными и важными для примитивных и разнородных масс России.

Между военными системами Германии, Австрии, Франции и России имелось много сходных черт. Различия были скорее в деталях, чем в основах. Это сходство тем резче выявляло различие между названными военными системами и военной системой также крупной европейской державы – Британии. Весь последний век Британия представляла собой преимущественно морскую державу, появляясь на суше только для старой, традиционной политики – дипломатической и финансовой поддержки союзников, военные усилия которых она подкрепляла частицей своей профессиональной армии. Эта регулярная армия содержалась, главным образом, для защиты самой Англии и ее заморских владений, в частности Индии, и никогда не выходила за пределы численности, необходимой и достаточной для этих целей.

Причины столь резкого контраста между решением Британии содержать крупный флот и ее постоянным пренебрежительным отношением к армии (вернее, сознательным ее сокращением) частично являлись следствием ее островного положения. Поэтому Англия считала море своей основной жизненно необходимой коммуникационной линией, которую надо защищать в первую очередь. С другой стороны, причиной малочисленности армии являлось органическое недоверие к ней – предрассудок, лишенный логики, корни которого, почти позабытые, восходили к военной диктатуре Кромвеля.

Английская армия, будучи небольшой по своим размерам, была в состоянии использовать громадный и разнообразный боевой опыт, отсутствовавший в других континентальных армиях. Но по сравнению с этими армиями британская армия имела свои профессиональные затруднения: ее командиры, искусные в управлении небольшими отрядами в колониальных экспедициях, никогда не руководили крупными соединениями в «большой» войне. Тем не менее горькие уроки южноафриканской войны принесли много пользы и оказали влияние, до некоторой степени противодействующее тому омертвению мысли и ритуальности в методах, которые вырастают вместе с ростом профессиональности армий. Прогрессом в своей организации в годы, предшествовавшие мировой войне, британская армия во многом обязана лорду Халдану. Ему же Англия обязана созданием второочередной армии из граждан, частично подготовленных в военном отношении, т. е. территориальной армии.

Лорд Робертс ратовал за общеобязательную военную подготовку, но принципы добровольности так глубоко проникли в сознание английского народа, что пойти на это было рискованно. Халдан вполне разумно попытался расширить военную мощь Англии, не порывая уз, накладываемых в этом вопросе традиционной политикой Англии.

В результате Англия имела в 1914 году экспедиционную армию в 160 000 человек. Это была ударная армия, лучше отточенная и подготовленная, чем армии других стран, – рапира среди кос. Чтобы поддерживать численность этой армии, прежняя милиция была преобразована в специальный резерв, откуда экспедиционная армия могла черпать пополнения.

За этой первоочередной армией стояла территориальная, которая хотя и была призвана на службу для защиты только родины, все же имела постоянную военную организацию. В этом и было основное отличие этой армии от бесформенной армии добровольцев, которой она пришла на смену.

В отношении технических средств борьбы британская армия не обладала по сравнению с другими никакими преимуществами, но меткость винтовочной стрельбы ее бойцов не была превзойдена ни в одной из других армий мира.

Реформы, благодаря которым британская армия сравнялась с образцовыми армиями на континенте, имели один серьезный недостаток: на них оказали влияние близкие взаимоотношения, установившиеся со времени соглашения между британским и французским Генеральными штабами. Это привело к «континентальному» складу мышления среди британских работников Генерального штаба, а действия совместно с союзной армией предрасположили британских командиров к решению задач, для которых их более гибкая армия была мало пригодна. Это обстоятельство стушевало традиционные методы использования британской армии на суше, т. е. подвижность. Маленькая, но хорошо подготовленная армия, «как гром с неба», обрушивающаяся на противника в важном стратегическом направлении, может привести к такому стратегическому успеху, который по своим размерам ни в каком отношении не соответствовал бы ее небольшой численности.

Последний аргумент ведет нас к исследованию обстановки на море, т. е. к изучению соотношения между флотом Британии и Германии. Морское превосходство Британии, не вызывавшее в течение долгих лет никакого сомнения, в последние перед войной годы стало оспариваться Германией, которая поняла, что мощный флот является ключом к тем колониальным владениям, о которых она мечтала, как к отдушине для ее торговли и возраставшей численности населения. В этом отношении претензии Германии росли по мере того, как опасный гений адмирала Тирпица усиливал инструмент для их удовлетворения.

Под влиянием морского соревнования британский народ всегда охотно шел навстречу потребностям флота, твердо решившись во что бы то ни стало сохранить свой принцип «Two power standard»[17] и престиж на море. Хотя эта реакция и была скорее инстинктивной, чем разумной, ее подсознательная мудрость имела под собой лучшее основание, чем те лозунги, которыми эта реакция оправдывалась.

Индустриальное развитие Британских островов сделало их зависимыми от заморских источников снабжения продовольствием и от беспрерывного притока предметов заморского экспорта и импорта, необходимых для существования промышленности Британии. Для самого флота это соперничество было средством, позволявшим сосредоточивать все внимание на основном. Развивалось главным образом артиллерийское дело, придавалось меньшее значение внешнему лоску и блеску медных частей. Были изменены вооружение и конструкция боевых судов; «дредноуты» открыли новую эру боевых судов, вооруженных только тяжелыми орудиями. К 1914 году Британия имела 29 таких капитальных судов, кроме того, еще 13 строилось на верфях – против 27 германских: 18 построенных и 9 строившихся. Морские силы Британии были разумно распределены, причем основная группа находилась в Северном море.