Читать онлайн «История Византии». Страница 64

Феофано между тем сообщила мужу, что решила нанести короткий визит двум болгарским принцессам, только что прибывшим в город: она уйдет ненадолго, поэтому запирать дверь за ней не нужно. Никифор не стал возражать. В течение некоторого времени он читал религиозное сочинение и молился. Наконец император закутался во власяницу своего дяди и растянулся на полу, приготовившись спать.

За окном продолжала бушевать снежная буря. Шел густой снег, и для Иоанна Цимисхия, переправлявшегося из Халкидона на неосвещенной лодке, путь оказался длительным и весьма опасным. Уже наступила полночь, когда заговорщики услышали негромкий свист, извещавший о его прибытии, и из окна была беззвучно спущена веревка. Участвовавший в деле евнух повел их в спальню императора. Заговорщики на какой-то момент растерялись, когда обнаружили, что в постели никого нет, но евнух спокойно указал на дальний угол опочивальни, где на шкуре пантеры крепко спала их жертва.

Разбуженный шумом, Никифор попытался подняться, но некий Лев Валант нанес ему удар мечом, целясь в шею. Никифор отвел удар, и тот пришелся в лицо — по касательной. Истекая кровью, император воззвал к помощи Пресвятой Девы — но его уже волокли к кровати, на которой сидел Иоанн Цимисхий. Никифор неподвижно лежал на полу, когда его бывший соратник осыпал василевса проклятиями за проявленную неблагодарность, жестоко пинал и вырывал клочья волос из его бороды. Потом настала очередь остальных заговорщиков — у каждого был собственный счет к Никифору. Наконец его проткнули мечом.

Через несколько минут после того, как дело было сделано, люди Цимисхия вышли на заснеженные улицы города, крича на каждом углу: «Иоанн — император римлян!» Дежурившая в это время гвардия, состоявшая из варяжских викингов, с топорами в руках прибыла ко дворцу, когда голова Никифора была уже торжественно выставлена в окне. Варяги сразу же присмирели. Оставайся император в живых, они бы защищали его до последнего вздоха, но, поскольку он погиб, не было никакого смысла мстить за него. У них теперь появился новый хозяин.

Весь следующий день на улицах города прохожих не наблюдалось, его словно все покинули: днем раньше Василий объявил комендантский час. Вслед за бураном наступила жуткая тишина, а над Мраморным морем навис густой туман. Тело Никифора лежало под окном, из которого было выброшено, — непотребного вида куль на запачканном кровью снегу. Когда настала ночь, его кинули на деревянные дроги и отвезли в церковь Св. Апостолов, где положили в один из мраморных саркофагов, сделанных по заказу Константина Великого шесть веков назад. Это было почетное место упокоения, но Никифор Фока, «Белая смерть сарацин», заслуживал более достойного финала своей жизни.

Во второй раз за десять лет византийский трон захватил представитель анатолийской аристократии. В обоих случаях император-узурпатор, до этого проявивший себя как блестящий полководец, получал власть в результате интриг императрицы Феофано — он заявлял, что берет под защиту ее детей. Однако между Никифором Фокой и Иоанном Цимисхием имелось одно коренное различие. Хотя ни один из них не имел никаких законных прав на императорский трон, Никифор обрел доступ к нему, выполняя просьбу императрицы, Цимисхий же получил его, применив насилие.

Непреклонный по натуре патриарх не мог отвергнуть нового претендента на престол, но поставил ему условия — и первое из них касалось Феофано. Не могло идти и речи о коронации Иоанна, пока императрица не будет сослана — так чтобы впредь и показаться не могла в Константинополе. Иоанн не стал колебаться. Императрица, разбитая горем и униженная, была бесцеремонно отправлена на ставший популярным склад имперских отходов — Принцевы острова в Мраморном море. Затем Полиевкт потребовал, чтобы император принес публичное покаяние, осудил всех участников убийства Никифора и отменил все его указы, направленные против церкви. Эти условия также были приняты без колебаний, и на Рождество 969 г., всего лишь через две недели после совершения убийства, состоялась коронация нового императора.

Если мы сопоставим Иоанна Цимисхия с Никифором, то первый будет выглядеть на удивление выигрышно. Нелегко соединить наше знание о нем как о жестоком убийце с тем образом рыцаря без страха и упрека, который рисуют хронисты. Они подчеркивают не только его доблесть, но также его доброту и великодушие, его честность и ум, его решительность и личностное своеобразие. Они говорят о его красоте — русые волосы, рыжая борода, ясный прямой взгляд поразительно голубых глаз, — исключительной ловкости и силе. Он обладал также тем природным обаянием, которое с легкостью завоевывает людские сердца, и был неотразим в общении с женщинами. Иоанн представлял собой поразительный контраст своему предшественнику: на фоне угрюмого аскетизма Никифора его жизнерадостность выделялась особенно рельефно. Но особенно покоряла подданных Иоанна Цимисхия его щедрость. Большую часть своего состояния он роздал тем, кто наиболее пострадал от недавнего неурожая. Объектом его благотворительности оказался и лепрозорий в Хризополе, который он регулярно посещал, порой собственноручно омывая больным их язвы. Поэтому не вызывает особого удивления тот факт, что совершивший одно из самых отвратительных преступлений в истории Византии стал одним из ее самых популярных правителей.

И империи повезло, что на троне в тот момент оказался именно он, поскольку киевский князь Святослав был уже на марше. Иоанн пытался вести с ним переговоры, но вскоре стало ясно, что война неизбежна. Жители Константинополя сталкивались со многими подобными опасностями в прошлом, но угрозы последнего времени исходили от болгар, чья численность являлась по крайней мере ограниченной. Теперь же византийцы столкнулись с народом, владения которого простирались от Балкан до Балтики, а в состав его входили племена, чьи названия едва ли слышали на Босфоре. И все эти племена были способны творить ужасающие жестокости.

Но византийская армия уже в достаточной мере подготовилась к войне. Иоанн понимал, что ему лучше пока оставаться в Константинополе: его позиции на троне выглядели еще недостаточно надежными. Но он был абсолютно уверен в своих командирах, прославившихся в войнах с сарацинами. Одним из них являлся его зять и близкий друг Варда Склир, другим — евнух Петр Фока, племянник убитого Никифора, единственный из семейства Фока, кто избежал ссылки. Оба военачальника получили приказ не ввязываться в бой без крайней нужды: имелась надежда, что один лишь вид внушительной византийской армии может заставить Святослава отступить.

Но киевский князь был настроен драться. Армии встретились вблизи Аркадиополя. Боевые действия начались, когда один из отрядов Святослава, состоявший из печенегов, попал в засаду и был практически полностью уничтожен. А через несколько дней состоялась генеральная битва — это было первое сражение между византийцами и русами в открытом поле. Для первых оно стало триумфальным, для вторых обернулось бойней. Святослав увел назад, в Болгарию, полностью разбитую, обесславленную армию, и прошел целый год, прежде чем она вновь дала о себе знать.

К началу весны 971 г. Иоанн был уже готов ко второму туру. Его армия находилась в превосходной форме, и на этот раз он сам собирался ее возглавить. Но как раз перед тем, как он должен был выступить в поход, с Востока пришло известие, что Варда Фока, племянник Никифора, бежал из ссылки и вернулся в Кесарию, свою опорную базу в Каппадокии, где многочисленное собрание провозгласило его василевсом. Вскоре после этого поступило сообщение, что Льву Фоке и его сыну, находившимся в ссылке на острове Лесбос, каким-то образом удалось распространить известие об этом мятеже по всей Фракии; они объявляли о своем скором прибытии в Анатолию и призывали народ подняться против узурпатора Иоанна Цимисхия.

Император, как обычно, действовал стремительно. Над Львом и его сыном устроили суд и приговорили их к смерти. Но почти сразу же Иоанн пересмотрел дело и заменил смертную казнь на ослепление с последующей вечной ссылкой, а затем, демонстрируя еще большую сострадательность, послал секретные инструкции на остров Лесбос, в которых предписывалось в последний момент убрать раскаленные пруты, оставив обоим осужденным зрение. Претенденту на трон Иоанн направил послание, в котором обещал сохранить ему жизнь и имущество, если тот сложит оружие, но Варда Фока двинулся с войском на столицу. Императору оставалось только одно: направить из Фракии своего лучшего военачальника с его лучшим отрядом. Несколько дней спустя Варда Склир был уже в походе.

В привычном для себя гуманистическом духе Иоанн отдал зятю приказ предпринять все усилия, чтобы избежать кровопролития, и гарантировать тем, кто согласится сдаться, неприкосновенность. Склир был только рад повиноваться такому приказу. Он являлся старым другом и соратником Фоки, и все это дело ему не сильно нравилось.