Читать онлайн «В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000». Страница 52

Реакцию на употребление кокаина и каннабиса невозможно отделить от отношения американцев к курению опиума на Дальнем Востоке. Эти два фактора вместе взятых вызвали в ХХ веке большие изменения в политике по отношению к наркотикам – запрещение их в США, в конце концов, привело к всемирной войне с наркотиками. Критически важным моментом в этом процессе имела аннексия Филиппинских островов Соединенными Штатами в 1898 году. Многие американцы испытывали к побежденным расовое пренебрежение. Некий армейский офицер заявил в 1902 году: «Что за вороватый, вероломный, никчемный народ эти филиппинцы. С ними нельзя обращаться, как с цивилизованными людьми». Из 70 тысяч китайцев, живших на островах, большинство курили опиум. Правившие Филиппинами испанские колонизаторы ввели прибыльную монополию на наркотик: контракты на торговлю опиумом (поступавшего из Турции, Персии, Индокитая и Китая) продавались на аукционах, однако торговцам было запрещено сбывать наркотик коренным филиппинцам. Торговали опиумом главным образом китайцы, а содержателями курилен были только выходцы из Китая. Богатые китайцы брезговали курить опий рядом с рабочим людом, и испанские власти разрешили им открыть роскошные элитные курильни, для чего в Маниле были сняты несколько частных домов. Такая система приносила ежегодно более 600 тысяч долларов США и спасала от наркомании коренное население островов. Новые хозяева Филиппин быстро отказались от этого порядка. Монополию на опий отменили, как «несоответствующую теории и практике американского правления», опиумные лавки и курильни запретили. С одной стороны, эта политика была искренней попыткой уничтожить реальное зло, но она стала проводиться в жизнь в период обострения антагонизма к китайской общине и ее собственности в США. Хотя иммигранты из Китая считались трудолюбивыми и мирными людьми, у американцев возникло стремление ограничить их как в количественном отношении, так и в культурном. Американский дипломат, член президентской комиссии по Филиппинам, Чарльз Денби (1830-1904) заявил в 1899 году: «Где бы ни появлялись китайцы, они вытесняют все другие народы. Поезжайте в Сингапур, и увидите там двадцать или тридцать тысяч китайцев.

Поезжайте в Коломбо, и обнаружите там то же самое. Они все продают дешевле и работают за меньшую плату, а когда соберут некоторую сумму денег, то возвращаются в Китай».

Отмена американцами традиционной испанской политики в отношении курения опия на Филиппинах привела к быстрому и значительному увеличению потребления наркотика, прежде всего, самими филиппинцами. Отчасти этот рост был вызван эпидемией холеры в 1902 году, когда опиаты применялись в медицинских целях. Администрация Уильяма Тафта (1857-1930), губернатора Филиппин, а затем двадцать седьмого президента США, скоро убедилась, что контрактную систему испанцев необходимо восстановить. Колониальные администрации во всем мире считали, что подобная система обеспечивала самый надежный способ контроля и сдерживания курения опиума. Губернатор Гонконга, сэр Мэттью Натан (1862-1939) в 1907 году объяснил это американскому миссионеру.

«Существующая система, при которой привилегия очищать опиум для употребления сдается в аренду одному лицу или группе лиц, является самым надежным способом строжайшего ограничения курения опиума. Причина этого в том, что арендатор-монополист может назначить за приготовленный опиум очень высокую цену, а будучи китайцем, которому помогает большое число заинтересованных соотечественников, он способен не допустить незаконное приготовление наркотика в нашей колонии. Он не допустит также контрабанды сырца или готового опия, поскольку в этом случае наркотик будет продаваться по цене, значительно ниже той, которую назначил монополист».

Однако предложению Тафта восстановить контрактную систему на опиум энергично воспротивились американские миссионеры, такие как Гомер Клайд Станц (1858-1924), епископ методисткой церкви в Маниле, и Чарльз Генри Брент (1868-1929), епископ епископальной церкви Филиппин.

Брент был одной из самых влиятельных фигур ХХ века в политике по отношению к наркотикам. В 1912 году один американский чиновник назвал его «одним из самых благородных и праведных людей на свете». Теодор Рузвельт (1858-1919) восхищался «сочетанием его спокойной и возвышенной духовности, либерального милосердия и искреннего желания принести в мир добро». Канадец по происхождению, Брент уехал на Филиппины в 1901 году, по его словам, против своей воли и только потому, что этого требовала церковь. Брента возмущали пустое времяпрепровождение, роскошь и эгоизм. Соответственно, он считал запрещение наркотиков основной цивилизаторской миссией «pax Americana».[24] Меморандум 1904 года излагает принципы его веры, которая оказалась ключевым фактором в формировании американской политики подавления международных поставок и потребления наркотиков. Брент надеялся, что Филиппины придут к тому, чтобы защитить американские ценности в отсталом, далеком от цивилизации районе планеты. Но ему было больно за «никчемных, вырождавшихся, преступных и безнравственных» американцев на Филиппинских островах. Оккупация Филиппин Соединенными Штатами привлекла искателей приключений, безответственных простаков и хищников в человеческом облике, которые ранее осваивали американский Дикий Запад. «Поиск нездоровых удовольствий… сгубил в Маниле многих людей», жаловался Брент. «Многие жизни и надежды разрушены… дотоле не испытанными и жестокими искушениями Востока». В этом следовало винить слабохарактерность жителей Востока. «Недостаток характера филиппинцев – недостаток, свойственный всем жителям Востока – заключается в чувственности, которая в данном случае находит выражение в лени, внебрачных связях и азартных играх». В отношении курения опиума Брент писал: «Если правительство не примет решительных мер, то филиппинцы рано или поздно погрязнут в самом ужасном грехе Востока». Деятельная, любящая и непоколебимая натура Брента проявилась в отношении к своему брату Уиллоуби, который до самой смерти в 1916 году был сельским доктором на суровом побережье Новой Шотландии. Брат был алкоголиком, как признался Брент в 1910 году, прежде чем увезти его на лечение.

«Грех, имеющий физическую основу, должен излечиваться физическим путем… люди часто остаются твердыми и непреклонными, когда отказываются от злоупотребления алкоголем и находят свое место среди ярых противников всех интоксикантов. Если многосоставное и бескорыстное христианское сообщество могло бы принять людей, стремящихся вернуть себе человеческие качества, большинство из них никогда бы не пали снова. Общество слишком эгоистично, слишком безрассудно, чтобы пожертвовать приятным времяпрепровождением ради слабых… После лечения его тела, я собираюсь держать брата в радостной, обнадеживающей атмосфере».

В 1902 году Брент руководил шумными протестами, в результате которых Тафт (не без помощи вашингтонской администрации) снял свое предложение по восстановлению испанской системы поставок опиума на Филиппины. В 1903 году Тафт назначил Филиппинскую комиссию по опиуму с тем, чтобы она ознакомилась с проблемой наркотика. Движущей силой этой комиссии стал Брент. Остальными двумя ее членами были филиппинский врач и уполномоченный правительства США по здравоохранению. В течение пяти месяцев они посетили Шанхай, Сингапур, Бирму, Яву, Формозу и надолго останавливались в Японии. Брент стремился опровергнуть официальное мнение Великобритании по восточной опиумной политике, представленное в докладе комиссии Брасси. После доклада комиссии Брента в 1904 году было объявлено о запрещении импорта и продажи опиума (кроме количества, необходимого для медицинских целей). Запрещение начинало действовать с 1908 года. Однако Брент был разочарован результатами этих мер. Публично он заявлял в 1913 году, что американцы вытащили филиппинцев из постелей и теперь учат их одеваться. В частных беседах, касающихся проблемы опиума, он признавался, что его надежды не оправдались. В 1912 году он согласился с тем, что Филиппины страдают от постоянной контрабанды наркотика из Борнео и через Борнео. Полицией нравов Филиппин командовал Рей Конли, бывший офицер армии США, которому с увлечением преследовал профессиональных игроков и торговцев опием. По словам современника, Конли привлекала возможность противопоставить восточному хитроумию собственную западную сообразительность. Самой большой удачей было для него схватить какого-нибудь местного политика на месте преступления. А когда Конли предстоял особенно трудный или интересный рейд, он давал знать об этом американским газетчикам. Несмотря на широкое освещение в печати этой наступательной деятельности полиции, в реальности все обстояло по-другому. Как сказал в 1927 году один высший американский чиновник, «Запрещение курения опиума на Филиппинах, на самом деле, ничего не запрещает». США стремились не разглашать филиппинскую статистику по опиуму, которую в 20-х годах постоянно требовала Лига Наций. Америка демонстрировала нежелание смотреть в лицо фактам, говорящим о неэффективности запрещения наркотиков на Филиппинах. Правда заключалась в том, что через двадцать лет после запрета опиума, контрабандный наркотик поступал на острова в таких количествах, что его можно было свободно купить по очень низкой цене.