Читать онлайн «Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953». Страница 13

Конечно нацистская Германия не была Веймарской республикой и Гитлер не был ординарным немецким политиком. Но Сталин имел склонность рассматривать демократические и фашистские государства, как сосуществующие в общем капиталистическом пространстве скорее, чем как явления, качественно отличающиеся. В 30-х годах, в поисках общих интересов с западными демократиями, нацистская Германия приняла позу опасения ужасной угрозы, исходящей от Советского Союза, но Гитлер стал изображать не страх, а нечто противоположное. Это «противоположное» могло превратиться в угрозу в будущем, но в данное время Сталин был доволен и старался получить от нового «Рапалло» с Германией как можно больше.

В 20-х годах Советский Союз и Германия были очень важными торговыми партнёрами, взаимоотношения которых были свёрнуты с приходом Гитлера к власти. Но в связи с нацистско-советским пактом стало важным оживить экономические отношения между двумя странами. Под эгидой экономических договоров, подписанных в августе 1939 года, феврале 1940 и январе 1941 годов, советско-германский экспорт и импорт увеличились десятикратно, достигнув уровня, которого не достигали никогда ранее. Образец торговли, как и в предыдущий период: немцы предоставляют русским кредиты для закупки машин и произведённых товаров; в свою очередь Советы экспортируют в Германию сырьё. Между январём 1940 года и июнем 1941 года были доставлены из Советского Союза в Германию следующие сырьевые материалы: 1,5 мл. т зерна, 100 тыс. т хлопка, 2 мл. т нефтепродуктов, 1,5 мл. т древесины, 140 тыс. т марганца, 26 тыс. т хрома.

Особенно важными были зерно, нефть, марганец и хром — жизненно важные ингредиенты для германской военной экономики в условиях британской морской блокады. Советы также подписали секретный протокол с Германией о содействии торговле с третьими странами и доставке партий товара в Германию через СССР. В свою очередь Советы получали соответствующее количество промышленного оборудования, прокат металлов, химическую продукцию и военное, и прочее снаряжение. Другими словами импорт и экспорт были сбалансированными, и составляли около 550 миллионов марок с обоих сторон, но стратегическая выгода Гитлера была выше, чем у Сталина. Как комментирует Эдвард Эриксон:

«…без советских поставок… сможет ли Германия просто атаковать Советский Союз, не говоря уже о победе. Немецкие запасы нефти, марганца и зерна будут совершенно исчерпаны к лету 1941 года. Запасы резины в Германии закончатся на полгода позже… Другими словами, Гитлер, едва ли не стопроцентно зависящий от сталинских поставок ресурсов, вздумал атаковать Советский Союз. Было не удивительно, что Гитлер постоянно настаивал на исполнении Германией условий экономических договоров. Он не станет завоёвывать никакую советскую территорию, пока не получит сначала достаточно сырьевых ресурсов».

Сталинское сотрудничество с Гитлером в военной сфере было более ограниченным, но по-прежнему важным для Германии. Когда немецкие бомбардировщики атаковали Польшу в сентябре 1939 года, они осуществляли наведение по сигналам советских радиостанций. Сотрудничество советских и немецких вооружённых сил установилось после вторжения Красной Армии в Польшу 17 сентября 1939 года. Советы открыли свои порты в Арктике немецким кораблям, нуждавшимся в стоянках, и позволили Германии развернуть секретную базу подводных лодок на советской территории вблизи Мурманска, которая функционировала до тех пор, пока не стала излишней после немецкого вторжения в Норвегию в апреле 1940 года.

На идеологическом фронте советская пресса остановила свои атаки на фашизм и нацизм, пока в сфере культуры шаг за шагом восстанавливалось и расширялось поле сотрудничества меду Германией и СССР. Но намного бОльших размеров сталинское партнёрство с Гитлером достигло в области геополитики. В то время, как война продолжалась, и пока Гитлер нуждался в дружбе со Сталиным, защищавщим его восточный фланг, немцы не конкурировали с Советами в предназначенной для них сфере влияния в прибалтике.

Ещё до урегулирования польского вопроса Сталин начал своё продвижение на Балтике. 24 сентября 1939 года министр иностранных дел Эстонии, прибывший в Москву для подписания торгового договора, был поставлен перед требованием Молотова заключить «Пакт о взаимопомощи» для создания советских воздушных и морских баз в Эстонии.

«Не бойтесь этих гарнизонов. Мы заверяем, что Советский Союз ни в коем случае не желает затрагивать суверенитет Эстонии, её правительство, или её экономическую систему, а также её международную жизнь, или внешнюю политику. Советские войска воздержатся от всего, что не будет соответствовать этим обещаниям».

Формально говоря, Сталин был «так же хорош, как и его слово», и текст советско-эстонского пакта о взаимопомощи, подписанный 28 сентября 1939 года, содержал оговорки о возможности советского вмешательства в международные дела Эстонии.

Следующей стала Латвия. Все балтийские правительства надеялись на германское заступничество, но Сталин быстро рассеял эти иллюзии. «Я говорю вам искренне, раздел сфер влияния имеет место.» — информировал он латвийского министра иностранных дел 2 октября. «Так как Германия согласна, мы оккупируем вас. Но мы не хотим злоупотреблять этим». В ходе дальнейшей беседы, на следующий день, он был даже более откровенен: «Германия может напасть. Шесть лет германский фашизм и коммунисты проклинали друг друга. Сейчас в „злой“ истории произошёл неожиданный поворот, вам не на что надеяться. Мы должны быть готовы к вОвремя. Всякий, кто не подготовится, заплатит за это».

Латвия подписала договор о взаимопомощи с Советским Союзом 5 октября, как и Литва 10 октября. Как в пакте с Эстонией, так и с Латвией и Литвой договорились о размещении советских военных баз, и о невмешательстве. Сталин говорил литовцам, что военные базы «наиболее драгоценный элемент литовской безопасности», и сострил, что «наши войска помогут вам, если произойдёт коммунистическое восстание в Литве».

В действительности Сталин пошутил только наполовину. В соответствии с этим заявлением Москва выдала строгие инструкции своим дипломатическим представителям и воинским частям в балтийских странах воздерживаться от вмешательства в местную политику, и не делать ничего, что может возбудить слухи о будущей советизации этих территорий. Как Сталин пояснил Димитрову 25 октября:

«Мы полагаем, что в наших пактах о взаимопомощи (с балтийскими странами) мы установили правовую форму, позволяющую нам включить эти страны в сферу влияния Советского Союза. Но для этого мы последовательно поддерживаем эту ситуацию, строго соблюдаем их независимость и положение в мире. Мы не пытаемся их советизировать. Это время придёт, когда они сами этого захотят».

Сталинское сдержанное отношение с балтийским государствами резко отличалось от советской политики в западной Белоруссии и на западной Украине. После оккупации Красной Армией этих территорий в октябре 1939 года Политбюро приказало начать кампанию под лозунгом установления советской власти и воссоединения восточных, и западных регионов Белоруссии, и Украины. Также вышли постановления о национализации крупных предприятий, банков и коллективизации сельского хозяйства. Не надо говорить, что выборы были подтасованы, и в ноябре эта «народная ассамблея» единогласно вотировала вхождение в СССР. Для достижения тотального политического контроля советская власть была безжалостна при использовании террора, в поощрении межнационального насилия(?) и классовой борьбы. В особенности репрессивная политика применялась в отношении польского меньшинства в западной Белоруссии и на западной Украине, в котором видели наибольший источник оппозиции новому советскому режиму. Более 400 000 поляков (из 12 миллионов) были заключены в лагеря, депортированы или, во многих случаях, расстреляны. Среди жертв были 20 000 польских офицеров и политических заключённых, расстрелянных в марте-апреле в Катынском лесу под Смоленском.

Хотел ли Сталин только «посетить» балтийские государства? Летом 1940 года балтийские государства были оккупированы Красной Армией, включены в состав СССР и, как и западная Белоруссия, и западная Украина, насильственно советизированы, и это несомненный факт. Более радикальная политика преследований в восточной Польше имела очень специфические причины. Как отмечалось ранее, Советы никогда не признавали передачи Западной Белоруссии и западной Украины Польше, и Сталин предназначал эти территории с самого начала вторжения Красной Армии для присоединения к СССР. Советизация восточной Польши не создала прецедента для балтийских государств, но обеспечила модель того, как это нужно сделать, включая депортацию из Эстонии, Латвии и Литвы в июне-июле 1940 года около 25 000 нежелательных элементов.