Читать онлайн «Всеобщая история». Страница 40

Огромная роль в разработке нового круга актуальных философских проблем принадлежала Аврелию Августину (Блаженному Августину) (354–430), одному из авторитетнейших теологов Запада. В трактате «О граде Божьем» он сформулировал теорию абсолютного господства божественного предопределения в мире: все, что в нем совершается, есть реализация единого божественного плана, судьбы отдельных людей также предопределены заранее: одни предназначены к спасению, другие обречены на вечное проклятие. И хотя Августин не отрицал наличия у людей свободы воли и возможности осознанно совершать те или иные поступки, его учение проникнуто трагическим пессимизмом. В то же время, по его мнению, безграничная власть божества могла в любой момент проявиться в его непосредственном вмешательстве в ход исторических событий. Таким образом, Августин теоретически обосновал возможность чуда, вера в которое станет характерной чертой средневекового мировоззрения.

Августину принадлежало и признанное на Западе официальным учение о первородном грехе и о божественной благодати, в силу которой человечество получает надежду на спасение. В позднейшей интерпретации католических богословов тезис о благодати был дополнен идеей о том, что она «пополняется» заслугами святых и именно церковь может распоряжаться избыточным запасом благодати, отпуская верующим грехи, из чего следовал вывод о возможности спасения только в лоне церкви.

Одна из центральных идей историко-философской концепции Августина – противопоставление двух градов – «земного» и «божьего». Град божий – это вневременное, невидимое, не локализованное в пространстве сообщество праведников как прошедших времен, так и настоящего. Град же земной, воплощением которого служит реальный мир, есть средоточие зла и греха, люди влачат в нем мучительное существование, полное страданий и угнетения. Однако, несмотря на оппозицию двух градов, град земной также служит благой цели: пройдя через его соблазны и испытания, праведники приблизятся ко граду божьему. Через призму этой концепции Августин рассматривал всю историю человечества как распространение на земле праведных и неправедных потомков Адама и Евы, поколения которых восходили соответственно к Авелю и Каину, а также как череду «очистительных акций», карающих грешников (всемирный потоп, разрушение Вавилонской башни и т. д.). Он же ввел новую хронологию истории, основанную на так называемых шести возрастах мира, которая стала доминирующей в средневековой историографии.

Новую христианскую концепцию истории отличали от античной также линейное восприятие времени, которое в глазах верующих имело начало (сотворение мира) и конечную цель (конец света и Страшный Суд), а также универсализм в подходе к человечеству, которое рассматривалось как потомство, происходящее от единого корня, вовлеченное в поистине всемирно-исторический процесс развития.

Наряду с Августином у истоков раннехристианской культуры стояли не менее крупные фигуры, служившие связующим звеном между античной и новой ученостью. Один из них – Северин Боэций (480–525) – философ, математик, автор трактатов по теории музыки, которого нередко называют «последним римлянином». Он был советником при дворе Теодориха Остготского и разделил судьбу многих «сотрапезников» варварских королей, услугами которых охотно пользовались, но не доверяли им. По обвинению в заговоре против Теодориха Боэций был брошен в темницу, где, в ожидании казни, написал ставший знаменитым христианский трактат «Об утешении философией», в котором анализировал категории добра и зла, доказывая, что абсолютного зла не существует, оно лишь представляется людям таковым в силу их неспособности постичь замысел творца. Идеи Боэция легли в основу средневековой схоластики – науки о бытии Бога и присущих ему качествах. Одновременно с Боэцием советником Теодориха Великого был еще один знатный римлянин – Флавий Кассиодор Сенатор (490–587). Попав в опалу, он основал монастырскую обитель под названием Виварий, при которой возник один из ранних скрипториев. Кассиодор выступал сторонником сохранения античного наследия, утверждая, что рукописи римских авторов следует хранить и переписывать, поскольку, по его мнению, этим язычникам была дана мудрость и красота стиля, дабы подготовить еще некрещеные народы к восприятию тестов Св. Писания и истинной веры.

Не только Италия дала раннесредневековой культуре выдающихся теоретиков. Испанский епископ Исидор Севильский (570–636) прославился как составитель первой средневековой энциклопедии. Его труд «Этимологии», посвященный происхождению вещей и их названий, обобщал обширные научные и практические знания. Заметными фигурами были талантливые историки VI века – Иордан, автор истории готов, Григорий Турский, написавший «Деяния франков».

Однако они одиноко возвышались на общем фоне упадка культуры и образования, который коснулся даже наиболее грамотной части населения – клириков. Это сказалось на характере языка: раннесредневековая латынь варваризировалась под влиянием германских диалектов, и даже выдающиеся авторы той поры сокрушенно признавались, что не тверды в употреблении падежей и предлогов. Знание греческого было практически утрачено. Образование, сосредоточенное в церковных и монастырских школах, хотя и знакомило с азами семи свободных искусств в теории, на практике сводилось к низшей ступени – тривиуму, причем изучение каждой дисциплины приобретало все более узкий и прикладной характер: искусство античной риторики свелось к умению читать проповеди и составлять послания, математика и астрономия – к вычислению пасхальных циклов, музыка – к церковному пению.

Из всех областей Европы лишь Британские острова оказались неподвластны культурному упадку. Во многом это было заслугой местной кельтской христианской церкви, возникшей на Островах Океана (как называли в древности Ирландию и Британию) еще до прихода сюда германских племен англов, саксов, ютов и фризов. Первыми проповедниками и основателями монастырей здесь были ирландские монахи, обратившие в веру население Шотландии и Северной Британии. Нашествие язычников англосаксов, безжалостно истреблявших бриттское население, нанесло огромный урон и кельтской церкви, часть ее монахов погибла и бежала на континент. Как упоминалось выше, для обращения англосаксов Григорий I послал специальную миссию, действовавшую в интересах Рима. Эта «новая» христианская церковь, утвердившаяся в юго-восточной и центральной части Англии, находилась в весьма натянутых отношениях с кельтскими предшественниками. Однако север Британии стал регионом более плодотворного культурного взаимодействия как обеих церквей, так и кельтского и германского населения.

Важнейшими культурными центрами здесь были основанные ирландцами северные монастыри – Линдисфарн, Иона, Ярроу, Уитби. Наставники-кельты воспитывали в них первые поколения нортумбрийской и мерсийской знати, будущих просветителей и ученых монахов англосаксонского происхождения. В монастырях Островов Океана сохранилась не только чистая латынь, но и греческий язык; ирландские монахи собирали античные и раннехристианские рукописи, отправляясь за ними на континент, их библиотеки, самые богатые в Европе, пополнялись ценнейшими манускриптами. Здесь не прерывалась традиция занятий философией, поэзией, риторикой. В этой интеллектуальной атмосфере расцвело книжное дело, в котором ирландцам и их ученикам не было равных в Европе VI–VIII вв. В местных скрипториях был выработан особый стиль книжной иллюминации – искусства украшать рукописи, сочетавший элегантные шрифты, восходившие к греческому письму, кельтские и англосаксонские орнаменты и знаменитые «ковровые страницы», на которых десятки тысяч красочных точек образовывали причудливые узоры. Искусство книги стало ценнейшим даром Британских островов раннесредневековой Европе. В VII–VIII вв. ирландские и нортумбрийские монахи нередко покидали свои обители и, отправляясь на континент, брали с собой самое ценное – книги. Находя приют у своих братьев в Германии, Галлии и Италии, они способствовали созданию новых скрипториев, передавая свои бесценные знания ученикам. Под их влиянием находились все крупнейшие центры книжного дела – Луксей, Боббио, Санкт-Галлен. Эффект «культурного экспорта» с Британских островов был настолько велик, что в Галлии возникли легенды о сонмах северных святых, которые по воздуху и по воде переносились на европейский берег. Очередная волна миграции последовала в IX в., когда северные очаги христианской культуры подверглись набегам норманнов – датчан и норвежцев. Когда они разграбили Линдисфарн и Дарем, толпы ирландских и англосаксонских иноков потянулись через проливы, чтобы стать преподавателями грамматики и риторики в монастырских школах и при ведущих королевских дворах Европы.