Читать онлайн «Семен Дежнев». Страница 49

Приготовления к экспедиции были прерваны. Мирные ясачные анаулы много терпели от Мекерки, предводителя их неясачных собратьев. Мекеркины люди грабили становища, захватывали пленников, в числе которых оказались родственники аманата Колупая. Анаулы обращались к русским с многочисленными жалобами и просьбами наказать обидчиков. Зимой 1652 года был предпринят поход против анаульского кеязца Мекерки. «И Семен Мотора н я, Семейка Дежнев, с товарищы на того Мекерку с родниками в поход ходили и призывали ево, Мекерку, под государеву царскую высокую руку. И он, Мекерка, с родниками учинился (не) послушен, и стали нас стрелять». На русских обрушился град стрел, выпущенных меткими лучниками. Трагическим последствием этого столкновения была гибель Семена Моторы. Получили ранения Павел Кокоулин, прохворавший перед этим всю зиму после предыдущих тяжелых ран, нанесенных ему при столкновении у анаульского острожка, я с ним еще двое. Были раненые и среди Мекеркиного воинства, обратившегося в бегство.

Гибель Моторы, человека уже немолодого, незлобивого, вызвала общую скорбь. Его похоронили с почестями, прочитав над покойным молитву, и водрузили над могилой деревянный крест. Предводителем отряда и представителем власти на Анадыри становится теперь Семен Иванович Дежнев. Он пользовался авторитетом и влиянием среди товарищей, безоговорочно признавших его лидерство. Видимо, по настоянию «беглых» (в основном это были беглые стадухинцы). Дежнев избрал в качестве помощника одного из них, Никиту Семенова. Теперь на них двоих лежала вся ответственность за судьбу отряда, аманатов соболиной казны. С Семеновым Дежнев, видимо ладил. Никаких упоминаний о каких-либо трениях между ними в отписках мы не находим. Кстати, вторая отписка Дежнева на имя воеводы И.П. Акинфова, составленная 4 апреля 1655 года, писалась уже от имени не только Семена Ивановича, но и его помощника Никиты, прчем оба названы «приказчиками Анадырского острожка».

Соорудив кочи, Дежнев с товарищами спустились вниз по Анадыри, когда река очистилась от льда. Они обследовали не только устье реки и лиман, но и ближайшие берега Анадырской залива и были поражены обилием морского зверя. Но самое ценное открытие заключалось в обнаружении большого морского лежбища на одной из отмелей. Здесь копошились бурые бугристые туши животных с клыкастыми усатыми мордами. Стадо испускало оглушительный рев, напоминавший то собачий лай, то коровье мычание. При приближении кочей с людьми рев усиливался, животные настороженно вглядывались зоркими круглыми глазами в непрошеных пришельцев. Некоторые безопасности ради семенили к кромке берега, неуклюже переваливаясь с боку на бок и тяжело плюхались в воду. Отдельные особи должно быть, старые самцы, достигали внушительных размеров — четырех и более метров. Поморы знали что на берегу морж неуклюж и опасности для человека не представляет. Но встреча промысловой лодки с разъяренными моржами, особенно ранеными в открытом море чревата опасными последствиями. Крепкие моржовые клыки могут легко пробить борт лодки.

Об открытии лежбища Дежнев сообщает следующее: «И того ж 160-го (1652-го. — Л. Д.) году пошли мы в судах на море, чтоб где государю учинить прибыль большая. И нашли усть той Анандыри реки корга (морская отмель. — Л.Д.) за губою вышла в море. А на той корге много вылягает морской зверь морж, и на той же корге заморной зуб зверя того. И мы, служивые и промышленные люди, того зверя промышляли и заморной зуб брали». Заморный зуб — это клыки мертвых животных, которые также служили предметом промысла. Его было много на лежбище. «А зверя на корге вылегает добре много, — продолжает далее Дежнев, — на самом мысу вкруг с морскую сторону на полверсты и больше места, а в гору сажен на 30 и на 40. А весь зверь с воды с моря не землю не вылегал; в море зверя добре много у берегу».

Открытие вышеописанной отмели приобретало важное значение. Возможность добывать моржовую кость создавала внушительный источник доходов, который не могли дать ограниченные пушные богатства Анадырского края. Теперь пребывание русских на Анадыри приобретало особую целенаправленность. С таким обилием морского зверя поморы не встречались у себя на родине, в Русском Поморье. Здешняя корга обеспечивала долговременную добычу ценного «рыбьего зуба».

В районе открытого ими моржового лежбища дежневцы пробыли около полумесяца. Этот срок можно установить из свидетельства самого Дежнева. «А на (кор)гу мы пришли 160-го году канун Петрова дня и Павлова верховных апостол (то есть 29 июня. — Л.Д.). А с корги мы пошли вверх по Анандыре июля в 11 день». Недостаток времени не дал возможности дежневцам организовать широкий промысел, и они отложили его до будущего сезона. Все же удалось добыть до 150 пудов моржовой кости, оценивавшейся в три тысячи рублей, огромную по тому времени сумму.

Отряд возвратился к своему зимовью, спеша к нересту лосося. Продовольственные запасы подходили к концу, и надо было позаботиться об их пополнении на предстоящую зиму и прежде всего заняться рыбной ловлей.

Теперь, когда в амбарах зимовья скопилось изрядное количество мягкой рухляди и рыбьего зуба, Дежнев решает, что настало время дать о себе знать, доставить в Якутск или хотя бы на Колыму собранную за последние годы пушнину и моржовую кость и отчитаться перед властями о своей деятельности в Анадырском крае. Сперва он был одержим намерением пойти на Лену морем, повторив свое полярное плавание, только в обратном направлении. Семен Иванович с товарищами подбирали древесину для строительства надежных ночей, снасти, расспрашивали местных жителей о состоянии ледовой обстановки на море. Об этих приготовлениях нам известно из второй отписки Дежнева. «А во 161-м (1653-м. — Л.Д.) году мы, Семейка и Микитка, с товарищы лес добыли и хо(тели) з государевою казною отпустить морем в Якутский острог. И яз, Семейка, с товарищы то ведали, что море большое и сувои (водовороты, толчея. — Л. Д.) великие о землю блиско, (без до)брой снасти судовой и без доброво паруса и якоря итти не смели. И ино(зе)мцы говорят, не по вся де годы льды от берегов относит в море».

По здравому размышлению, Дежнев отказался от идеи морского похода. Не удалось собрать надежных снастей, не было паруса и даже якоря. Да и условия плавания ожидались трудные.

Оставался сухой путь через Камень, водораздельный Анюйский хребет между верховьями Анадыри и Анюя. Путь этот также был опасен, так как в горах можно было ожидать нападения со стороны немирных анаулов и чуванцев. Дежнев долго не решался воспользоваться этим путем, так как располагал малыми силами, не хотел дробить отряда, который понес, как мы узнаем из его отписки, большие потери. Шестеро, видимо, не вынесли суровых условий анадырской службы и ушли к Стадухину. Имена их известны. Среди них нет имен старых дежневцев, которые пришли с Семеном Ивановичем на Анадырь, пройдя Большой Каменный нос. По-видимому, это были люди, пришедшие на Анадырь с покойным Моторой, и бывшие стадухинцы. Старые соратники Дежнева — а их осталось немного — предпочитали служить под его началом и делить с ним все радости и печали.

В 1653 году отряд Дежнева ходил на неясачных чуванцев. В столкновении с ними были убиты служилый человек Иван Пуляев и четверо промышленных: Елфим Меркурьев Мезёня, Михаил Захаров, Иван Нестеров н Фома Кузьмин. Пуляев, Мезёня и Захаров были старыми ветеранами морского похода 1648 года. Трое получили ранения. Итак, отряд лишился теперь одиннадцати человек, если считать ушедших к Стадухину и убитых в стычке с чуванцами.

После долгих колебаний Дежнев направил в Якутск через Колыму казака Данилу Филиппова. Данила вез пудовый груз моржовой кости «для опыту», то есть в качестве образца, и челобитную Семена Ивановича. Мы не знаем подробностей его опасного пути через Камень, подвергался ли он нападениям немирных чуванцев и анаулов, ехал ли он в сопровождении местных проводников. Возможно, его спутниками стали ясачные анаулы с Анадыри. Миролюбивая и гибкая политика Семена Дежнева позволила русским приобрести среди аборигенов немало искренних друзей. И они становились надежными проводниками. Как бы там ни было, Данила Филиппов добрался до Колымы со своим ценным грузом цел и невредим. Летом следующего года он приплыл на коче колымского целовальника Шубина в Жиганы на Лене, а оттуда добрался на нартах до Якутска. В ту пору якутским воеводой был Михаил Лодыженский. Посылка Дежнева его порадовала. Вот она, моржовая кость, которую так ждут в Москве! Искусные мастера вдохнут в нее жизнь, превратят в чудесные фигурки, кубки, инкрустируют костяными пластинками парадную мебель для царских и боярских палат. Уж теперь-то государь московский обратит внимание на воеводское усердие, обласкает его, посмотрит сквозь пальцы на его мздоимные грешки, о которых доносят в столицу недруги воеводы. С восторгом разглядывал Михаил Лодыженский желтоватые моржовые клыки брал их в руки и приподымал на ладони, стараясь определить вес, потом передавал их ближайшим помощникам: дьяку детям боярским, сотникам. Те в изумлении качали головами и теребили бороды.