Читать онлайн «История евреев с древнейших времен по шестидневную войну». Страница 2

Если Авраам существовал (а многие сомневаются даже в этом), он был безусловно выдающимся человеком, которому многие палестинские святыни по традиции обязаны своим основанием. Он ни в коем смысле не был предком всего еврейского народа. Исаак и Иаков рассматриваются как полусимволические фигуры, представлявшие, по-видимому, племенной культ. Иаков, который, очевидно, сохранил имя какого-то древнего палестинского божества, был персонифицирован как общий прародитель двенадцати колен, имена которых восходят большей частью к тотемам. Не все они были в Египте, возможно, только колено Иосифа - Менаше и Эфраим. Если сам Иосиф II был исторической фигурой, то он мог быть лишь выдающимся вождем племени, не больше.

Сам Моисей был еврей, израильтянин, подвергшийся некоторому египетскому влиянию. По всей вероятности, он принадлежал скорее к колену Эфраима, чем Леви, к которому по традиции его относят. Во время изгнания или скитаний по Синайской пустыне он познакомился с культом божества ЙХВХ (Ягве), известного прежде лишь племени Кейнитов. Моисей сумел заставить еврейские племена принять этот культ для поклонения. Только теперь израильтяне (или часть их) оказались объединены узами общей веры.

Хотя новый культ был культом исключительным, не допускавшим поклонения другим богам, и хотя Моисей требовал более чистого и строгого, чем обычно, соблюдения религиозных законов, Ягве был, в сущности, божеством того же типа, что и прочие, которых представляли в виде быка, змеи или священного камня. Лишь много позже, во времена монархии, этот культ был реформирован, очищен и превратился в монотеизм в собственном смысле слова.

Кочевые племена вошли в Палестину несколькими волнами. Наиболее важным было колено Иосифа, пришедшее с юга. Некоторые племена, однако, не были в египетском рабстве и не участвовали в Исходе. По крайней мере, так обстояло дело с коленом Иуды, которое скорее представляло собой оседлый род хананеев, чем кочевников-арамеев. Колено Иуды слилось с израильским народом и приняло его черты весьма поздно. Только спустя долгий период войн и мирного труда, который последовал за приходом евреев в Палестину, эти группы, различавшиеся происхождением и традициями, приобрели некоторое чувство единства и развили общую веру.

При таком взгляде на ранний период истории народа Израиля монотеистический принцип, являющийся основой еврейской истории, представляется как результат медленной и постепенной эволюции, а не как чудо, возникшее неожиданно. Эта теория воздает должное национальному гению не меньше, чем традиционный рассказ, хотя она и лишает последний значительной доли обаяния.

Это есть повествование не о явлении божества человеку, но о том, как постепенно человечество открывало для себя Бога.

4. Еще до смерти Моисея племена, находившиеся под его руководством, начали селиться на узкой плодородной полоске земли к востоку от Иордана, между рекой и пустыней. Великий вождь, "лично знавший Бога", умер, не успев больше ничего совершить. Проникновение в Палестину началось под руководством некоего Иошуа (Иисус Навин) из могучего колена Эфраима. В отличие от Моисея он был скорее военачальником, чем духовным вождем. Евреи перешли Иордан возле устья реки Ябок, примерно в двадцати пяти милях к северу от Мертвого моря. Первым подвергся нападению Иерихон, укрепленный город, сохранявший верность египетским властителям. В исторической битве при Бет-Хороне конфедерация местных царьков потерпела поражение. Израильтяне овладели горным районом в центре Палестины. Отсюда они медленно продвигались на север, пока их продвижение не было остановлено цепью укрепленных поселений, защищавших Изреэльскую (Ездрелонскую) долину. Так началось заселение израильтянами той земли, с которой они были так или иначе связаны во всей последующей истории.

Завоевание было длительным и нелегким. В течение многих поколений завоеватели не могли достичь побережья моря. Некоторые крупные города сохраняли верность фараонам, в них стояли египетские гарнизоны. Многие горные селения продолжали находиться в руках прежнего населения даже после того, как были захвачены окружавшие их низины.

Часто, в свою очередь, сами завоеватели оказывались в опасности. Разные группы их были изолированы одна от другой длинными полосами вражеской территории: Иуда, Шимон и Реувен на крайнем юге, Нафтали и Зевулун на севере, отрезанные от центра полосой укреплений, протянувшихся от Бет-Шеана до Ме-гиддо; могучие колена Менаше и Эфраима в центральном горном районе страны и частично на восточном берегу Иордана. Существовала сильная рознь между племенами, облегчавшая вторжение иноземцев. Древние записи сохранили имена по меньшей мере шести и". ?земных правителей, под властью которых находился весь еврейский народ или часть его в десятилетие, последовавшее за смертью Иошуа. Лишь в очень редких случаях, как, например, когда против евреев выступила коалиция северных княжеств под руководством хананейского правителя города Хацора, евреи забывали свои внутренние распри и совместно боролись с врагом. Но, несмотря на все помехи, завоевание постепенно продолжалось.

К XII веку до н.э. население Палестины в ее исторических границах стало уже довольно однородным. Сохранялись еще многочисленные остатки язычества, но древние монотеистические идеалы Израиля заняли главенствующее положение. Вывшие пастухи оставили свою кочевую, жизнь и превратились в земледельцев. По всей стране на каждом пригодном для обработки клочке земли стояли небольшие города и села. Строй был примитивный. Некоторое смутное национальное чувство выражалось в общем религиозном культе, который в свою очередь укреплял это чувство. В случае опасности племена приходили друг другу на помощь. Даже роды, жившие за Иорданом, несмотря на их изолированное положение и специфические интересы, рассматривались как часть единого народа.

Сама по себе племенная организация была очень слабой. Каждый город или деревня представляли собой независимую единицу, которой правили старейшины. Временами какая-нибудь выдающаяся личность приобретала более широкое признание, обычно благодаря военным заслугам. Тогда такой человек мог "судить" народ (или часть его) в течение некоторого времени. Нам известны несколько таких судей из темного периода, последовавшего за смертью Иошуа: Дебора, сумевшая создать временную коалицию почти всех племен против хананейской угрозы на севере, которую возглавили царь города Хацора.и его военачальник (или союзник) Сисера; Эхуд, который убил занимавшегося разбоем царя Моава и тем обеспечил на некоторое время мир; Гидеон, с помощью военной хитрости разбивший малыми силами мидианитян; Ифтах (Иеффай), знаменитый разбойник из Гилеада, который помог разбить аммонитян. Известен также ряд других, более туманных фигур.

Как правило, не хананеи выступали врагами Израиля (за исключением упомянутого случая с Деборой). Обычно это были пришельцы из-за Иордана, желавшие повторить тот путь, который проделал Израиль. Борьба с врагом помогала сплотить все население воедино. Египет, утративший свое влияние, все еще сохранял номинальную власть над страной. В те редкие годы, когда израильтяне были достаточно сильны, чтобы отстоять себя и прекратить распри, земля, как говорит Библия, "отдыхала".

Периодически между племенами вспыхивали междоусобицы. Так, однажды чуть не было уничтожено все племя Вениамина из-за нарушения закона на его территории. Один раз была сделана попытка установить монархию со столицей в Шхеме (Авимелех, сын упоминавшегося выше Гидеона). Но духовным центром страны был Шило, где помещалась национальная святыня - "Скиния Завета", сделанная, согласно традиции, во время сорокалетних странствий по пустьме. Ей поклонялся весь народ. Так, при обстоятельствах, которые большей частью сейчас для нас покрыты мраком неизвестности, еврейский народ провел три едва ли не самых важных века своего существования.

Примечание к главе I

Касаясь библейского периода, автор следовал в общих чертах традиционному повествованию, опустив сверхъестественный элемент и излагая события последовательно и современным языком. Это отнюдь не связано ни с обскурантизмом автора, ни с его невежеством в области библейской критики, с которой он как раз постарался познакомиться поближе. Однако, вопреки распространенному мнению, критический подход никоим образом не является неуязвимым. Более того, его выводы постоянно меняются, от поколения к поколению, чуть ли не из года в год. До сих пор критицизм не смог противопоставить традиционному рассказу свой, который получил бы всеобщее признание. Большинство книг по истории превращаются, по сути, в обсуждение источников. С другой стороны, установилось резко отрицательное отношение к радикальной школе прошлого века.

По какой-то иронии судьбы популяризация этих концепций обычно отстает от прогресса науки, так что зачастую неспециалист знакомится с "новыми" взглядами тогда, когда в научных кругах от них уже отказались.