Читать онлайн «Тамерлан. Завоеватель мира». Страница 19

Тимур не был неверным. Ислам руководил всей его военной карьерой, как христианство служило идеологическим двигателем крестоносцев во время их кровавых походов в Святую Землю. Полумесяц всегда увенчивал королевский штандарт Тимура, именно под знаменем ислама он совершал все свои завоевания. То, что ислам и кровавые побоища несовместимы между собой, как-то оставалось в стороне. Впрочем, то же самое можно было сказать о христианстве и крестовых походах.

Точно так же, как он свободно манипулировал обычаями Чингис-хана, Тимур легко и непринужденно обращался с законами ислама, отбирая и сохраняя то, что считал полезным, и отбрасывая ненужное. Например, он не нашел времени обратить внимание на рекомендацию пророка мужчинам иметь по четыре жены. Более важно то, что, несмотря на полную странствий жизнь, он так и не нашел возможности почтить один из пяти столпов ислама. Он так и не совершил паломничества в Мекку, что считается обязанностью истинно правоверного мусульманина. Он не брил голову, он не носил тюрбан и одежды, предписанные верой.

Интерпретация Тимуром понятия «джихад» вызывает новые сомнения в том, что он может считаться хорошим мусульманином. В его глазах джихад оправдывал применение силы и жестокости против кого угодно. Тимуру было совершенно безразлично, против кого идет священная война — против неверных христиан в Грузии (во время одного из походов он даже вынудил короля Баграта обратиться в ислам) либо против братьев-мусульман, которых он предавал мечу с такой же легкостью. Высшие командиры, простые солдаты, несчастные женщины и невинные дети — все к своему ужасу, обнаружили, что принадлежность к исламу совсем не гарантирует им безопасность от армий Тимура. В конце концов именно мусульманская Азия стала основным районом его походов. Татарские армии смерчем пронеслись по се центральной части — там, где сейчас располагаются Турция, Иран, Ирак, Сирия, Азербайджан, Узбекистан, Афганистан, Туркмения, Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан, Пакистан и Индия, — неся смерть сыновьям и дочерям ислама. Кто может сосчитать миллионы безымянных мусульман, павших от рук воинов Тимура? Все эти люди испытали на себе самые безумные жестокости. Две тысячи человек были уложены друг на друга и замурованы заживо в башни и стены города Изифар в 1383 году. В Исфагане, священном городе Персии, в 1387 году были перебиты 70000 человек. При разграблении Багдада в 1401 году были убиты 90000 человек, из их голов сложили 120 башен. Дамаск и Алеппо видели невообразимые ужасы. И все это делал человек, присвоивший себе титул Гази, борца за веру.

Христиане, евреи, индуисты — все неверные должны были испытать на себе силу меча ислама, однако они отделались сравнительно легко. Если братьев-мусульман Тимур резал постоянно и регулярно, то на неверных обрушивал свой гнев лишь от случая к случаю. В 1398 году, незадолго на начала сражения с султаном Дели (мусульманином!), он приказал вырезать 100000 пленных индусов. Через два года 4000 армян были похоронены заживо в Сивасе, где Тимур пощадил мусульманское население.

Не было никаких оправданий диким жестокостям Тимура, которые творились под заявления о священной войне. Иногда, как в Афганистане и части Персии, он объяснял 98 свои погромы желанием покарать суннитов[27]. В Мазандаране, который также находится в Персии, города, наоборот, разорялись, чтобы покарать дервишей-шиитов. Но чуть позднее Тимур с легкостью мог объявить себя защитником традиций шиитов. В Дамаске жители были нарочно перебиты под предлогом их враждебного отношения к шиитам. В 1396 году Тимур принялся размышлять, куда направить следующий удар. «Султаны Дели ослабли в защите истинной веры», — объяснил он своим амирам, прежде чем повести войска через горы Гиндукуша, чтобы разграбить этот город. В 1404 году он готовил армии к последнему походу. Еще раз было поднято знамя священной войны, на этот раз против императора Мин.

Мнение Тимура о мусульманской вере было основано на холодном прагматизме, а не на принципе. Хотя его воспитали в обычных традициях суннитов, его склонность к суфизму была укреплена покровительством ордену Накшахбанди, расположенному в Бухаре, а также помощью суфийским шейхам в Марвераннахре и Хорасане. Они занимали высокие посты при дворе Тимура, особенно шейх Барака из Андхоя[28]. Тимур также хоронил членов своей семьи в красивых гробницах, расположенных рядом с часовнями суфийских святых. Но если корни его симпатий к суфизму были крепки, поддержка, которую он оказывал шиизму, трудно объяснима. Наиболее поразительное доказательство мы видим на его могиле в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде. Там изображено разветвленное родословное дерево, которое восходит к зятю пророка Али. Еще одним реверансом в сторону шиизма было подчеркнутое внимание, которое Тимур в течение жизни оказывал потомкам пророка. Поэтому современным ученым так же трудно отнести его к какой-то определенной религиозной школе, как это было трудно его современникам. Тимур был хамелеоном. Все, что шло ему на пользу, было правильно и хорошо. Конечно, это очень циничная интерпретация религии, однако его отношение к джихаду было лишено внутреннего единства и последовательности. По сути, оно было приспособлено к максимально широкому применению силы и являлось оправданием завоеваний.

Конечно, устраивались публичные церемонии, на которых ислам сиял ярким светом. Пять ежедневных молитв являлись важной составляющей жизни двора и Тимура. Во время походов его неизменно сопровождали имамы и королевская мечеть, роль которой исполнял роскошный шатер из прекрасного шелка. Оттуда раздавались заунывные речитативы муэдзина, который призывал правоверных на молитву. Перед началом битвы Тимур неоднократно простирался на земле и возносил молитвы Аллаху. Это делалось на виду у принцев, амиров и воинов и служило напоминанием, что бог на его стороне. Эту уверенность поддерживали религиозные лидеры, которые всегда сопровождали армии во время походов.

Самым главным из них был шейх Саид Барака, которого Тимур встретил в Термезе еще в первые годы своего соперничества с Хусейном. В 1391 году, когда армия Тимура начала форсировать реку Кундуча, чтобы сразиться с воинами Тохтамыша, Барака подобрал кусок грязи и кинул его в противника. «Ваши лица почернеют от позора вашего поражения, — заорал он. — Иди там, где ты хочешь, — продолжил он, обращаясь к Тимуру. — Ты одержишь победу». И в который раз конные лучники императора действительно добыли ему победу.

Это был самый настоящий симбиоз. Религиозные иерархи сохраняли свое привилегированное положение благодаря Тимуру, а в обмен на это покровительство они заверяли его и его воинов в неизменной поддержке всемогущим всех военных начинаний императора, насколько это зависело от его земных слуг. Верноподданные священники в случае необходимости оправдывали любые действия. Как писала в 1962 году Хильда Хукхэм: «С благословения шейхов Тимур мог вести свои орды против любого королевства семи климатов, уничтожать неверных потому, что они не были мусульманами, а мусульман — потому что они не были правоверными».

Раболепные придворные писатели вроде Язди, служившего одному из внуков Тимура, исполняли те же обязанности. «Мы храним традиции Мухаммеда, а он заявлял, что он был дитя меча и что вместе с богом прошел через самые счастливые моменты его жизни, когда у него в руке был меч. Он добавляет, что сам рай находится под защитой меча, который показывал, что короли не есть мирные обладатели тронов, если они не победоносны, что их подданные не могут наслаждаться покоем в своих семьях, но лишь под защитой меча своего принца».

Однако Повелитель Счастливого Сочетания Планет должен был советоваться с астрологами, чтобы выбрать удачный момент для нападения. Их обязанностью было определять расположение планет. На практике это означало, что они произносили тот вердикт, который хотел слышать император. Его ответ на заключения астрологов всегда определялся целесообразностью. Если астрологи не могли прийти к желаемому заключению, на них просто не обращали внимания. Когда у ворот Дели они решили, что знамения неблагоприятны для атаки, Тимур просто обратился к исламу. Он жестко заметил: «Ни фортуна, ни неудачи не зависят oт звезд. Я вручил себя попечению всемогущего, который никогда не оставлял меня. И какое влияние имеют планеты на его отношение ко мне?» Астрологи устыдились и отступили, а он взял свой экземпляр корана и открыл его на выражении, которое указывало на верную победу. Так оно и вышло.

Тимур не видел противоречия между кровопролитием и исламом. Переход от кровавой битвы сегодня к благочестивым молитвам в часовне или мечети завтра не представлял для него никаких моральных сложностей. Буквально за несколько дней Дели был разгромлен так, что ему потребовалось столетие, чтобы оправиться, но Тимур сразу после этого отправился в прекрасную мечеть на берегу реки Джамна, чтобы вознести благодарность Аллаху за свою победу. В Багдаде, когда его воины еще строили последние из 120 пирамид из отрубленных голов, когда река Тигр стала красной от крови, а в воздухе стояла вонь от разлагающихся трупов, Тимур посетил могилу почитаемого имама VIII века Абу Ханифы, главы одной из четырех ортодоксальных сект ислама, «чтобы испросить заступничества святого». И такое происходило постоянно. Поэтому со своими внешними проявлениями благочестия Тимур демонстрировал прямо-таки современный подход к этой проблеме.