Читать онлайн «История сербов». Страница 21

Андрей II вернулся из крестового похода в 1218 г. и, узнав о коронации Стефана, пошел на него войной, которую удалось остановить, вероятно, только в 1220 г. благодаря дипломатическим усилиям брата Стефана — Саввы. Но венгерские короли оставили название Сербия в своем титуле, продолжая и в дальнейшем считать сербских правителей вассалами и демонстрируя такое отношение к Сербии при любой возможности.

Стефан провозглашал себя в грамотах первым венчанным королем, и потомки стали называть его «Стефан Первовенчанный». Не совсем ясным остается отношение сербских правителей к титулу «король Диоклитии», который носили Вукан и его первые наследники. С уверенностью можно говорить, что Стефан и Савва, прося у папы корону, ссылались на то, что Диоклития, где родился их отец, называлась «великим королевством от начала», однако очевидно и то, что данный титул не признавался на общегосударственном уровне. Об этом лучше всего свидетельствует тот факт, что Вукан, завладев всей страной, имел титул великого жупана, а позднее (с 1209 г.) — великого князя.

Итак, новый титул сербского правителя гласил: «венчанный король и самодержец всей сербской земли и поморской». Хотя, став королем, сербский правитель выбывал из византийской иерархии, он все же позаимствовал термин автократор (часть титула византийского императора), переведя его как самодержец, по-сербски самодржац, — это означало в то время, что носивший данный титул правитель ни от кого не зависел и не был подчинен ни одному другому правителю. Уже намного позже это понятие приобретет внутриполитический смысл: носители титула самодержец будут восприниматься как обладатели абсолютной, единоличной власти. А в Средние века термин самодержец имел внешнеполитический оттенок и в полной мере соответствовал учению, согласно которому власть дается непосредственно от Бога, как это утверждалось в одной хиландарской грамоте 1198 г.: «Премилостивый Бог сделал греков императорами, венгров королями, разделил народы, дал каждому народу закон и учредил устои и правителей над ним по обычаю и закону поставил своей премудростью».

Отдельное упоминание «сербских» (или «рашских») и «поморских» земель, которое сохранится в титуле сербских королей до эпохи Сербского царства (XIV в.), обобщенно отражало всю предшествующую историю, когда земли в глубине полуострова и приморские области рассматривались как отдельные политические образования. Наряду с упомянутым способом титулования вплоть до периода правления Владислава I употреблялась и более широкая форма, в которой словосочетание «поморские земли» заменялось их перечислением: Диоклития, Травуния и Захлмия (Захумле), в точности как в X в. при Константине Багрянородном.

Вместе с коронацией правителей среди сербов установилось представление о короне (она чаще называлась по-сербски венац (венец) или свети венац (святой венец), sacra corona) как о символе власти как таковой, власти, которая не зависит от личности отдельного короля, поскольку каждый человек смертен. Такое понимание власти вело, в свою очередь, к иному пониманию сущности государства: оно теперь рассматривалось как всеобщее и неделимое, подчеркивался его общественный характер. С тех пор как Стефан стал «первовенчанным королем», Сербия больше не делилась на уделы (чести), как это было при Стефане Немане и его наследниках до коронации. Уже при сыновьях Стефана Первовенчанного были отстранены от власти самостоятельные до той поры потомки побочной династической ветви в Зете и Хуме.

Территория, которую приобрел Стефан Неманя, а его сын Стефан сохранил в целости, укрепили возвысил с помощью королевского титула, в церковном отношении была неоднородна. Центральная часть территории Сербии, отвоеванная в течение XI и XII вв. у Византии, принадлежала древним епископствам в городах Рас, Липлян и Призрен, причем епископство в Расе считалось в церковных кругах Охрида «епископством Сербии». Все три епископства входили в состав автокефального Охридского архиепископства, находившегося под юрисдикцией Константинопольской вселенской патриархии. Области, до которых в 1018 г. Византия не добралась, остались под юрисдикцией церковных центров, расположенных в городах Приморья и подчиненных папе. У епископства Сплита еще до эпохи Немани были отторгнуты многие области, так что за церковное господство над «тремя странами» (tria regna Травуния, Захумле и Сербия; последняя в то время в папских документах отождествлялась с Боснией) боролись только Дубровник и Бар.

Эта церковная разобщенность нашла символическое отражение в личности самого Стефана Немани, родоначальника династии, впоследствии признанного святым. По словам сына, он был крещен в городе Рибница (у современной Подгорицы) «латинскими иереями», а намного позднее заново крестился в Расе. Этот факт свидетельствует как о понимании различий между католичеством и православием, так и о реальной конфессиональной разделенности государства. Складывается впечатление, что своим новым крещением Неманя хотел исправить какую-то ошибку.

Самое важное конфессиональное различие касалось отношения к славянскому языку богослужения и, соответственно, к алфавиту и богослужебным текстам. В областях, подчиненных папе, со священниками, служившими на славянском языке, а также с распространением славянских богослужебных книг велась борьба. Еще в 927 г. собор в Сплите постановил запретить рукоположение священников, не знавших латинского языка. Эта ситуация обострилась еще более в XI в., когда на территории Адриатического побережья стали сказываться последствия разделения церквей. Употребление в областях, подчиненных папе, глаголицы, славянского письма из наследия Кирилла и Мефодия, ограничивалось узким поясом северной части Адриатического побережья и прилегающих к нему островов.

Иерархи Константинопольской патриархии относились к богослужению на славянском языке более терпимо; особенно это касалось обширной территории Охридского архиепископства, где сохранялись традиции славянского богослужения болгарского периода. И даже несмотря на то, что следствием терпимого отношения к славянскому языку была языковая пропасть, возникшая между образованными иерархами-греками и их славянской паствой, вследствие чего греческие священники чувствовали себя среди славян как в изгнании, славянское богослужение все же продолжало распространяться. В восточных и центральных частях Охридского архиепископства славянские тексты писались уже на кириллице и приобретали черты разговорного языка той местности, в которой использовались. Об этом свидетельствуют такие памятники, как Мирославово Евангелие конца XII в., Вуканово Евангелие начала XIII в. и некоторые другие древние рукописи.

На территориях Сербского королевства, находившихся в церковной юрисдикции Византии, существовала целая сеть приходов, через которые оказывалось влияние на верующих. В приморских католических епископствах подобной организации, где бы с верующими занимались католические священники, не было. Христианскую жизнь здесь поддерживало местное монашество; прибывшие в эти земли в начале XIII в. посланники папы застали его, однако, в весьма запущенном состоянии. Состояние паствы в Боснии как с точки зрения дисциплины, так и в отношении сопротивляемости различным ересям тоже было крайне неудовлетворительным, хотя формально католический епископ Боснии подчинялся архиепископу Дубровника. Около 1230 г. прибывшие в Боснию папские делегаты обнаружили, что боснийский епископ не знает формулы крещения и живет в одном селе с еретиками-дуалистами.

Состояние церкви было, неудовлетворительным и в приморских городах. Это стало очевидно на местном соборе, состоявшемся в 1199 г. в Баре под патронатом Вукана Неманича и в присутствии папского легата. На соборе обсуждались как общие вопросы дисциплины среди священников и отношений церкви с миром, так и ряд конкретных проблем, связанных прежде всего с устранением сильного светского влияния на церковь. Особенно собор настаивал на отмене практики покупки церковных чинов за деньги (симония).

Конфессиональная разделенность, по всей видимости, не миновала и членов правящей сербской династии. Вукан называл себя «верным сыном римской церкви», но, когда он стал правителем всей Сербии, папа все-таки потребовал от него и всех его подданных присягнуть на верность Риму (1203), стремясь тем самым укрепить их в «истинной вере». Стефан Неманич писал, обращаясь к папе, что также хотел бы назваться «верным сыном римской церкви». Однако это ничуть не помешало ему вместе с братом обратиться с целью решения проблемы церковной организации в Сербском королевстве к византийской стороне.