Читать онлайн «Мировые войны и мировые элиты». Страница 14

Крупным инвестором в железные дороги США был также банк Philipp Speyer and Co, филиал европейского Lazard Speyer-Elissen, заработав капитал на кредитовании США во время гражданской войны, он осуществлял сделки на территории Кубы и Мехико во взаимодействии с Deutsche Bank [42].

В бесконечных международных состязаниях суверенитет перетекал в карманы кредиторов вместе с процентами по кредитным обязательствам. В этой ситуации проиграть могли армии, но не кредиторы, независимо от исхода сражений должниками оставались и победители, так как для снаряжения армии брали в долг, и проигравшие, так как одалживали для выплаты контрибуций. Примером могла бы стать история Греции, которая в 1889 году получила очередной заем в 135 млн. франков, назначением которого было погашение процентов предыдущих займов. Размещением ссуды занимались банк Antony Gibbs & Sons из Лондона и S. Bleichroder Bank — официальный партнер Ротшильдов с начала века. Через год Греции выдали еще один кредит размером в 89 875 тыс. франков для строительства железной дороги от Reichsbank и C.J. Hambro & Son (будущий лондонский Hambros Bank), основанный выходцем из еврейской семьи Карлом Хамбро (Calmer Joachim Hambro). В конце концов, общая задолженность дошла до 570 млн. франков и в 1893 году Греция обанкротилась. Шанс отыграться провалился через четыре года, когда проигрышем закончилась война с Османской империей, оружие которой поставляли заводы Круппа, и теперь грекам предстояло еще и выплатить контрибуцию, вопрос о которой решался шестью европейскими державами, для чего в стране с 1898 года был установлен международный финансовый контроль.

В Османской империи, стране-победительнице, международный финансовый контроль был введен изданием Мухарремского декрета еще раньше, в 1881 году, а на приобретение оружия ей дал кредит в размере 30 млн. марок Deutsche Bank [49][50][51]. Помимо него в этой войне выиграла еще фирма «Норденфельдт» и ее знаменитый представитель Базиль Захаров, продавший подводные лодки согласно принципу, которым он похвастался французской газете: «Я специально разжигаю войны, чтобы иметь возможность продавать оружие обеим враждующим сторонам». Этот «оружейный барон» с абсолютно закрытым прошлым (когда в венском военном министерстве поинтересовались его прошлым, личное дело оказалось пустым), сумел получить 300 орденов от правительств различных стран [52].

В 1881 году банк Disconto-Gesellschaft при участии S. Bleichroder Bank и английского N М Rothschild & Sons основали банковский консорциум, размещающий румынские займы для вооружения румынской армии, строительства крепостей и развития путей сообщения. При этом Румыния принимала обязательство закупать в Германии различные материалы, что способствовало подчинению экономики страны германскому капиталу.

Финансы страны оказались в зависимости от германского денежного рынка, на котором в 1895 г. было размещено 3/5 всех иностранных займов Румынии, в связи с чем российский посланник Фонтон отмечал, что германские банкиры уже завладели большинством румынских ценных бумаг, a Disconto-Gesellschaft «в продолжение нескольких десятков лет» относится к Румынии, «как к дойной корове» [50].

«Дойче банк» (Deutsche Bank). Формально банк немецкий (крупнейший в Германии), но де-факто — международный, причем находится под контролем Ротшильдов» [53].

В другом источнике говориться, что Deutsche Bank контролируют Варбурги [20], формально банк был основан Г. Сименсом (G. Siemens), чей родственник основал известный бренд в области радиоэлектроники, Людвигом Бамбергером (Ludwig Bamberger), выходцем из еврейской общины г. Майнца (Mainz) [54][55] и его соплеменником Германом Маркузе (Hermann Markuse) в 1870 г. Постепенно в XXI веке Deutsche Bank поглотил учрежденный Давидом Хансеманном (David Hansemann) Disconto-Gesellschaft [42]и оппенгеймеровский Sal. Oppenheim [10]. Свидетельством уровня и принадлежности банка служит то, что он участвует в ежедневном определении цены на золото совместно с банками Scotia Mocatta, Barclays Capital и Societe Generale [18].

В 1880-х гг. Deutsche Bank установил тесные отношения с «Австрийским земельным банком» (Osterreichische Landerbank AG), который в ассоциации с банком Berliner Handels-Gesellschaft и парижским партнером выдали в 1884 году гарантированный государством кредит Сербии в размере 40 270 тыс. франков золотом и еще железнодорожный ипотечный заем в 25 млн. франков. Далее Berliner Handels-Gesellschaft участвовал во всех займах для Сербии, большая часть которых шла на обслуживание и гашение предыдущих займов. В июне 1895 г. к очередному траншу, выданному в Карлсбаде присоединился турецкий Banque Imperiale Ottomane, при том что над финансами Турции уже был установлен контроль. Гарантиями нового займа служили доходы государственной железной дороги Белград — Вране, доходы от гербовых сборов, табачной, нефтяной, соляной монополий итак далее, в общем почти то, за что в свое время повесили Йозефа Оппенгеймера. Провозглашенный в 1878 году суверенитет Сербии не начавшись закончился созданием «Главного управления монополий» в административный совет которого входили немецкие и французские представители, посредством Osterreichische Landerbank AG сосредоточившие в своих руках все кредиты Сербии.

При участии Deutsche Bank в 1889 году Osterreichische Landerbank AG выдал кредит на строительство железной дороги Болгарии, заем был гарантирован обеими строящимися железными дорогами со всеми станциями, постройками, недвижимым имуществом и подвижным составом [50]. Далее основанный Евгением Гутманом (Eugen Gutmann) Dresdner Bank [42] совместно с Nationalbank fur Deutschland AG и Deutsche Bank принимал участие во всех болгарских займах конца XIX века. Последний владел контрольным пакетом Общества эксплуатации Восточных железных дорог, которое вело себя в Болгарии как государство в государстве и даже имело собственную валюту. Тщетная попытка болгарского правительства в 1893 году выкупить железнодорожные линии не увенчалась успехом, а попытка самостоятельно построить линию от Чирпана на Нову Загору столкнулась с тем, что Г. Сименс, глава Deutsche Bank блокировал выпуск ценных бумаг новой дороги на Берлинской бирже и склонил правительство к подписанию соглашения, по которому Болгария обязывалась в течение 25 лет не строить железнодорожных линий, конкурирующих с Восточными железными дорогами [50].

«Именно монополия Ротшильдов на выпуск государственных займов сделала возможным и необходимым обращение к еврейскому капиталу в целом, направление значительной части состояния евреев в государственный бизнес и тем самым обеспечила естественную основу для сплочения центральноевропейского и западноевропейского еврейства на новой основе»

Таким образом, принимая участие в войнах, «придворные факторы» всегда воевали на своей стороне, а если уж и симпатизировали какой-либо идеологии, то лишь как инструменту игры на «нервах войны», когда обе враждующие стороны лишались суверенитета, которого в результате осталось так немного, что немецкий литератор Людвиг Берне написал: «Было бы благословением Божьим, если бы все короли были свергнуты, а их троны заняли представители семьи Ротшильд. Только подумайте о преимуществах. Новая династия никогда не будет связываться с займами… Исчезнет коррупция среди министров… Такого рода пороки станут историческим прошлым, и мораль восторжествует» [3].

По поводу «торжествующей морали» нужно заметить следующее: когда вы кредитуете государства, то самым большим риском будет риск невозврата, мало ли по каким причинам глава государства попросит вас подождать с выплатой или чего хуже предложит пересмотреть условия сделки в свою пользу. Как тут не уступить, когда условный правитель государства обладает сильной властью, контролирующей силовые структуры? Для замены несговорчивого руководителя государства на сговорчивого власть должна быть обязательно сменяемой, что является признаком развитой демократической страны. Признаком особой демократичности является частая сменяемость главы государства, такая чтобы он не успевал разобраться в ситуации, а лишь успевал подписывать договор о новом займе. Для сменяемости нужны различные политические партии с разными политическими взглядами, дебаты которых умело камуфлируют неразбериху как бы порожденную сменяемостью.

«Единственную проблему представлял возврат долгов. Ротшильд допускал вероятность того, что пороли могут отказаться платить и даже попытаются убить его. Гарантировать возврат долга можно было путем приобретения определенного влияния в правительственных кругах этих стран, что давало возможность вмешиваться в проводимую ими политику».

Итак, нет ничего неожиданного в том, что осознав себя держателями всех видов коммуникаций: финансовых, информационных, снабженческих, «придворные факторы» взялись направлять мировую политику. Нет ничего удивительного в том, что направляли они ее так, чтобы их могущество только увеличивалось и не оставляло шанса конкурентам, будь то социальная группа, класс, нация или даже просто конкурирующее предприятие, которое могло бы стать источником концентрации прибыли, владелец которой представлял собою потенциальную угрозу, и поэтому желательно, чтобы рынки были монополизированы и подконтрольны.