Читать онлайн «Агония белой эмиграции». Страница 17

Через месяц после высылки Савинков пишет из Парижа своей матери С. А. Савинковой, что «политически он выигрывает»: на Украине у петлюровцев повторяется его имя, на севере тоже его друзья…51 Огромное честолюбие не позволяет ему реально смотреть на положение вещей. Он утверждал потом, что в 1922 г. уже не работал энергично против Советской России. Судя по документам, наоборот, в это время у Савинкова наблюдаются длительные приступы активности. Он всюду ищет поддержки и получает ее прежде всего от Генерального штаба и Министерства иностранных дел Польши.

Получив очередную субсидию в МИД Польши, Д. В. Философов 13 сентября пишет Савинкову: «Кажется, с сегодняшнего дня можно больше не опасаться за судьбу «Свободы»» (газета выходившая в Варшаве при ближайшем участии Б. В. Савинкова). А 30 октября сообщает: «Матушевский (видимо, сотрудник военного ведомства. — Л. Ш.) был необычайно любезен, встретил как давнего друга (я вошел к нему в кабинет один), моментально выдал миллион (польских марок) и сказал, что о дальнейшем надо поговорить особо»52. Философов делает раскладку, /54/ на какие подачки от МИДа и военного ведомства можно рассчитывать, в ноябре и декабре 1922 г. Оказывается, всего 8 млн., но этого недостаточно.

Философов, как представитель Б. В. Савинкова, обращается к начальнику польского Генерального штаба с просьбой увеличить денежную субсидию по крайней мере до 5 млн. ежемесячно. «Средства эти нужны, — пишет он, — на поддержку и развитие периодических изданий, на расходы, связанные с посылкой людей в Россию за информацией…»53 Через несколько дней Философов написал письмо с такой же просьбой «господину президенту Совета Министров». Он старался внушить своим адресатам, что газета «Свобода» — идейная, выражающая мысли и программу савинковской группы. Газета, разъясняет Философов, должна чутко прислушиваться к тому, что происходит в России. Философов предлагал в качестве подзаголовка печатать в газете лозунги: «Да здравствуют беспартийные советы» или «Вся власть беспартийным советам».

Переписка Савинкова с Д. В. Философовым, с английским разведчиком Сиднеем Рейли, с А. В. Амфитеатровым и другими его корреспондентами в 1922–1923 гг. является важным обличительным материалом. Д. В. Философов, в прошлом «типичный русский либерал», теперь занимается и такими «деликатными» поручениями, как продажа захваченных бандитами Павловского в уездном городке Демянске советских и партийных документов. Пишет Савинкову, что да вручил эти документы Пилсудскому и, хотя нельзя преувеличивать их значения, они «подняли наш авторитет» и облегчают получение «некоей субсидии»54.

В это время бурную деятельность развил Сидней Рейли, который называл Савинкова «самым близким ему человеком». Он пишет из Праги (7 мая 1922 г.): «Можете себе представить, что я здесь мобилизовал всех и вся. Громадные услуги мне оказал Крамарж. Вы знаете почему? Из-за Вас, потому что я ему сказал, на что пойдет часть денег, которые я заработаю. Великолепный старик».

Из Лондона (5 сентября): «Вам нужно познакомиться) с Вальской. Она вышла замуж за величайшего американского богача и получила от него свадебный подарок — 5 миллионов долларов наличными… Она будет в Париже после 12 сентября… Если бы Вы с нею познакомились, Вы могли бы увлечь ее на деятельную помощь… Помните, я Вам всегда говорил, что нашему делу недостает подходящей, влиятельной женщины».

Из Лондона (31 января 1923 г.): «Только что встретил Черчилля… Спросил его, не может ли он помочь, указав подходящих людей со средствами. Он, по-видимому, был искренне озабочен и просил меня ему написать, т. к. он завтра утром уезжает. Прошу Вас немедленно дать мне схему для письма, кроме того, думаю, что было бы хорошо, если бы Вы приложили собственное письмо…» /55/

Из Лондона (5 февраля): «Сейчас отправил Ч. [Черчиллю] Ваше письмо с приложением длинного письма от себя, объясняющее все положение, согласно Вашим указаниям. Будем надеяться, что он что-то сделает и скоро ответит».

Из Нью-Йорка (28 августа): «Приехал я сюда и немедленно должен был заняться поисками денег, и что Вы думаете? Ни один из тех людей, которые через меня в первые два года войны заработали миллионы долларов, не дал мне ни одного цента».

С. Рейли спрашивает Савинкова о «некоем римлянине», имея в виду Муссолини. «Вот если бы Вам к нему найти дорогу! Неужели нет путей? Его симпатии, наверное, на нашей стороне»55.

Савинков нашел эту дорогу. «Я бросился к фашистам, — рассказывал он. — Думал, что здесь будет поддержка бескорыстная»56. О встречах Савинкова с Муссолини появлялись сообщения еще накануне Генуэзской конференции. «Известия» 21 марта 1922 г. опубликовали заметку под заглавием «Единый бандитско-черносотенный фронт».

Через год в этом предприятии у Савинкова появился посредник в лице А. В. Амфитеатрова — буржуазного журналиста, сотрудничавшего до революции в изданиях самых разных политических направлений. Оказавшись в эмиграции, он жил в Италии и писал Савинкову, что получил от лица, связанного с «правящей итальянской партией», предложение составить меморандум «по вопросу вооруженного движения на Петроград». Амфитеатров просил сохранить содержание письма в строгом секрете. «Вы человек независимый от партий и сам по себе представляющий партию, — обращался он к Савинкову, — и знаете как стратегию, так и тактику того, что теперь принято называть контрреволюцией».

Судя по вопросам, которые Амфитеатров ставил перед Савинковым, речь шла о разработке плана занятия Петрограда, где главная роль отводилась оккупационному отряду. «Как велика должна быть численность этого отряда? Достаточно ли, например, двадцати тысяч человек?» — спрашивал Амфитеатров по поручению влиятельного лица, которого он не называет. Авторов проекта этой авантюры беспокоит, однако, какое противодействие на море и на суше в состоянии оказать большевики и можно ли рассчитывать на сочувствие населения? Даже Амфитеатров вынужден признать: «Сумбура и незнания много». Но переписка продолжается. Амфитеатров пишет, что он передал схему Савинкова: «крестьянство + авторитетный военный вождь + иностранная помощь». Здесь, сообщает он, все строят на последнем пункте, а к первым двум относятся с величайшим скептицизмом.

Прошло ровно три месяца после начала переписки, и 12 июня 1923 г. Амфитеатров заявляет, что, «по имеющимся у него сведениям из Рима, дело теперь обстоит иначе». В среду главарей фашистов, разъясняет он, проникли фигуры, мечтающие /56/ о русских концессиях и прочих коммерческих предприятиях, а потому тормозящие противоболыневистские начинания. «Муссолини же, по-видимому, взвесив тяжесть положения в Италии и затруднения в западноевропейской политике, сказал своим энтузиастам: уймитесь, не время»57.

С. Рейли, который был посвящен во все эти дела, тоже пишет Савинкову: «Римская комбинация, по-видимому, окончательно померла». А позже, после того как 7 февраля 1924 г. в Риме был подписан советско-итальянский договор о торговле и мореплавании, более резко: «Да-с, на Р. (римлянина, имеется в виду Муссолини. — Л. Ш.) можно окончательно плюнуть. Тоже фашист!» Все было бы по-другому, мечтает Рейли, «если бы что-либо серьезное началось в России». Тогда, иронизирует он, будет много предложений о помощи, «ведь наши денежные господа любят рискнуть». Вся беда только в том, «что еще скачка не назначена и лошади еще не вышли к старту»58.

Пользуясь этим сравнением и забегая вперед, скажем, что Рейли и Савинков проиграли «скачку» окончательно и бесповоротно. Но Савинков был опытным и опасным противником. В лагере контрреволюции за рубежом он играл свою особую роль, применяя разные тактику и формы борьбы. После того как «зеленое» движение потерпело провал, Савинков снова сделал ставку на террор. Вильям Браун, защитивший диссертацию о Борисе Савинкове в университете Джорджа Вашингтона, писал о том, что Савинков и Сидней Рейли планировали организовать покушение на Чичерина. После того как эта попытка провалилась, Савинков 13 апреля 1922 г. был задержан в Генуе. У него был обнаружен план гостиницы, где останавливалась советская делегация во время Генуэзской конференции59.

С идеей организации террора носились тогда многие деятели эмиграции. Ссылаясь на то, что «становится более легким проникновение в Россию», Врангель указывал своим подчиненным на необходимость направить туда «большую часть сил и средств»60. Фон Лампе записал в своем дневнике о «фантастическом проекте внедрения белых летчиков в красную авиацию», который предлагал А. И. Гучков61. В том же дневнике приводятся данные о белых разведчиках, побывавших в 1922–1923 гг. в Крыму, на Украине, на Кубани, о попытке врангелевцев организовать террористический акт против советских представителей в Германии и другие факты «белоэмигрантского активизма».