Читать онлайн «Английские корни немецкого фашизма». Страница 69

Уже предшественник Невилла Чемберлена на посту премьер-министра, тоже консерватор, Стэнли Болдуин в 1936 г. рассуждал следующим образом: в случае войны Великобритания «может разбить Германию с русской помощью, но ведь это приведет только к большевизации Германии».[1353] И еще откровеннее Невилл Чемберлен мотивировал предательство чешской демократии в следующих словах: было бы «катастрофой, если бы Чехословакия была спасена благодаря советской помощи».[1354] Не кто иной, как президент Чехословакии Эдвард Бенеш, вспоминал, что Запад не выдал бы его страну в 1938 г., если бы главной целью Запада не была как можно более полная изоляция Советского Союза.[1355]

Разве не лорд Ламингтон именно решающей осенью 1938 г. предостерегал, что решение вступиться за Чехословакию «отдаст Европу во власть массе недочеловеческих существ» («subhuman beings»)?[1356] Правда, этот защитник политики мистера Чемберлена был известным фашистом. Однако один видный английский историк отмечал, что до марта 1939 г. внешнеполитические позиции британских фашистов не отличались от позиций Невилла Чемберлена.[1357] А это в конечном счете означает, что официальная политика Невилла Чемберлена в отношении Германского рейха перестала соответствовать подходу английских фашистов только после аннексии Гитлером «остатка Чехии».

Фашисты в Англии настаивали на продолжении прежней европейской политики консерваторов и после того, как последние (после вступления Гитлера в Прагу в 1939 г.) были вынуждены отказаться от своей прежней линии. Сэр Освальд Мосли явно и демонстративно выражал идею отказа от политики европейского баланса сил и сосредоточения на заморском империализме.[1358] А его Британский союз фашистов отстаивал мысль, что «умиротворение» Европы Гитлером способен был осуществить только Чемберлен. Английские фашисты славят последнего и по сей день. Так, фашистский капитан Мол Рэмзи категорично заявляет, что если бы не вмешательство мирового еврейства, то Британию миновала бы и вторая мировая война, и ее последствия.[1359] Невилл Чемберлен (по словам американского посла Джозефа Кеннеди) утверждал, «что Англию принудили воевать Америка и мировое еврейство».[1360] (Доказано, что мистер Чемберлен предпочел бы держать Соединенные Штаты подальше от «своих» европейских дел — пусть он даже и не столь откровенно, как английские фашисты, высказывался о «дерзких речах» Ф. Д. Рузвельта, направленных «против Британской империи».) Вероятность подобных высказываний в устах Чемберлена подтверждается и заявлением его соратника по консервативной партии лорда Бивербрука (от 9 декабря 1938 г.), что «евреи могли бы втянуть Англию в войну… Их политическое влияние направлено на то, чтобы подталкивать нас в этом направлении».[1361] Ведь именно Бивербрук пытался (во имя империи) удержать Чемберлена от объявления войны (в защиту Польши).

Англия обещала оказать военную поддержку не Чехословакии, единственной демократической стране в тогдашней Восточной Европе (государству, в котором этнические меньшинства имели больше прав, чем в каком-либо из созданных (или расширившихся) в 1919 г. государств, стране, где и судетские немцы долгое время входили в центральное правительство), а Польше — стране с авторитарным, даже полудиктаторским режимом, милитаристской Польше, отнявшей силой (либо угрозой применения силы) земли у всех соседних народов — как у немцев, так и у украинцев с белорусами, как у литовцев, так и у чехов.[1362] Таким образом, заявление посланника Великобритании в Берлине сэра Невилла Гендерсона его польскому коллеге: «Немцы правы, утверждая, что из-за негибкости чехов единственным эффективным средством остается применение силы»[1363] — вполне последовательно в своем цинизме. Стоит также заметить, что сэр Гендерсон отзывался о чехах как о «свиноголовой расе». (Даже автор весьма панегирической биографии Чемберлена мистер Фейлинг воспроизводит клевету, которую в 1938 г. распространяли о Чехословакии консерваторы. Так, он утверждает, что Чехословакия была «отчасти полицейским государством», а «расовые конфликты неизбежно породили целую систему шпионажа… Практиковалось заключение в тюрьму без суда и следствия… Суровая цензура в печати свидетельствовала… о том, что за неукротимые огни пылают внутри».)

Невилл Гендерсон видел опасность не в «господине Гитлере, а в чешских экстремистах». Таким образом, Гендерсон советовал своему правительству полную противоположность того, что так настойчиво предлагали немецкие военные — противники Гитлера: Эвальд фон Клейст,[1364] Гальдер и Остер. Он советовал уступить Гитлеру, чтобы «не провоцировать»[1365] его (sic).[1366]

И потому этот последний представитель его британского величества в гитлеровском Берлине «главного врага» видел в «критической прессе». По его мнению, ситуация — давно предвиденная им — при которой евреи, журналисты и лондонские интеллектуалы (именно в такой последовательности) втянули бы Англию в принципиальный конфликт (с гитлеровской Германией), совершенно не отвечала британским интересам. В июне 1939 г. сэр Невилл Гендерсон признался Гитлеру, что Англия желает оставить за собой заморские территории, а Германии предоставляется свобода действий в Европе. Ожидания этого английского патриота цитировали следующим образом: «Германии суждено властвовать над Европой… Англия и Германия должны установить близкие отношения… и господствовать над миром». За четыре дня до вторжения Гитлера в Польшу Гендерсон уверял фюрера, что он, сэр Невилл, «не может исключать… возможности заключения Британией [военного] союза с [нацистской] Германией». (Не зря же английская оппозиция называла Гендерсона «наш нацистский посол в Берлине». А в 1913 г. он был замешан в контрабанде оружия для заговорщиков в Ольстере.) Гендерсон настаивал, что «центральный британский интерес — это империя». «А между Британской империей и Германским рейхом есть положительная идентичность… оба воплощают самоопределение… расы». «Достаточно лишь сказать, что факт расовой мотивации действий национал-социалистической партии… исключает всякий империализм» (Невилл Чемберлен).[1367]

По той же имперской британской «логике», согласно которой чехи сами были виноваты в постигшей их злой судьбе, для имперских англичан и немецкие заговорщики — противники режима являлись «предателями родины».[1368] С точки зрения хранителей Британской империи оппозиция Гитлеру — их партнеру в деле сохранения расовой империи — была изменой в чистом виде, не говоря уже о попытке свергнуть Адольфа Гитлера (военный заговор Гальдера, Вицлебена и Остера). Во всяком случае, английская сторона выразила сомнение, не являются ли предателями такие высокопоставленные военные, как Эвальд фон Клейст, «который ищет за границей помощи в действиях против главы собственного государства…».[1369] Британское правительство «видело изменников родины… в представителях немецкого военного сопротивления, обратившихся к нему за помощью».[1370] Английский посол в Берлине 13 сентября 1938 г. уверял, что от речей некоторых его немецких собеседников «попахивает изменой [фюреру]». «Ни один немецкий противник Гитлера не мог быть другом Чемберлена… он всегда испытывал подозрение к «антинацистам», приезжавшим в эту страну».[1371] Чемберлен же чисто инстинктивно не позволял «как-либо содействовать измене государству и родине», в смысле — измене Гитлеру, к последнему он питал более дружеские чувства, чем к прусским генералам, возлагавшим надежды на Англию. Таким образом, обращенная к Эвальду Клейсту мольба Бека: «Дайте мне надежную гарантию, что Англия вступит в войну в случае нападения на Чехословакию, и я положу конец этому режиму»[1372] — была тщетной. Людвигом Беком двигал отнюдь не пацифизм, а понимание, что вести войну против союзников Чехословакии — дело безнадежное. Согласно Эриху Кордту, «в то время гораздо меньше мужества требовалось, чтобы восстать против безумного приказа Гитлера — под аплодисменты большей части немецкого народа, чем выполнить приказ о нападении, после чего эти военачальники неминуемо и притом очень скоро попали бы на виселицу — ведь [тогда] такая судьба неизбежно постигла бы их после поражения от рук разъяренного и восставшего немецкого народа». (Это было еще до того, как пропаганда настолько обработала немецкий народ, что он уже не потребовал ответа за военное поражение и национальную катастрофу с тех, кто вверг его в это бедствие.) Германия, по мнению Бека, стояла перед угрозой «не только военной, но и общенациональной катастрофы».[1373] Министр иностранных дел лорд Галифакс получил информацию о заговоре против Гитлера уже 7 сентября 1938 г. (от советника немецкого посольства Теодора Кордта).[1374] (Немецкая армия «была… готова свергнуть режим [Гитлера], если западные державы окажут твердый отпор его насильственному экспансионизму… Он был бы… застигнут на пороге войны. В этом случае предполагалось, что Гитлер будет арестован после оформления приказа о нападении… и до первой перестрелки, чтобы его — с подписанным приказом в качестве улики — можно было передать имперскому суду для вынесения приговора».)