Читать онлайн «Британская монархия в конце XX — начале XXI века». Страница 28

Являясь островным государством со своим колоритом и «политическим микроклиматом», Британия никогда не остаётся в стороне от общеевропейских и мировых процессов[299]. Ещё со времён королевы Виктории у британцев сложилось представление о свободе, как о стабильности[300]. Это же касается и внешней политики: Британия готова к рассмотрению каких-либо предложений о переменах, однако, если и пойдёт на это, то своим путём. Как отмечает Капитонова Н. К., Великобритания всегда стремилась не допустить укрепления наднациональных структур в Евросоюзе, которые могли бы ограничить суверенитет и свободу принятия национальных решений[301].

При анализе роли института монархии в европейской политике, напрашиваются несколько вопросов: «играет ли монархия какую-то символическую роль в Европейском союзе?», «влияет ли Европейский союз на жизнь страны, на примере британского общества?», «имеет ли он такое же значение и важность, которое приобрело несколько десятилетий назад Содружество?». Европейский союз, в отличие от Содружества, вряд ли сможет изменить конституционное положение монарха. В феврале 1993 года видный консерватор лорд Теббит поинтересовался, может ли Маастрихтский договор повлиять на конституционное положение монарха, на что получил ответ от Форин офис: «Договор никоим образом не изменяет изначальное положение монарха в Великобритании. Более того, договор вообще ни на кого не накладывает никаких персональных обязательств. Её Величество наделена властью осуществить права, изложенные в статьях 8—8е Маастрихтского договора[302]. Но действовать она должна только по совету министров»[303].

Тем не менее, Европейский союз всё же затрагивает роль монархии в более широком смысле, так как парламент предпочёл передать свои полномочия по отдельным вопросам европейским институтам. Это означает, что королева, как глава государства, осуществляет контроль над страной, которая добровольно ограничила свой суверенитет в решении международных вопросов. Таким образом, в то время как полномочия и влияние королевы формально остаются прежними, на самом деле в некоторых сферах они существенно сужаются.

Но это никак не должно подрывать положение и авторитет монархии в Европейском союзе, а лишь доказывает, что природа монархии имеет тенденцию изменяться в зависимости от ситуации; монархия в странах, где она есть, не перестала быть центром национального самосознания.

Обязанности британского монарха во внешней политике не сильно отличаются от обязанностей внутри страны: королева общается со своими подданными стран Содружества[304], принимает у себя иностранных послов и глав различных государств, лично совершает поездки с официальными визитами в различные страны по всему миру (в силу возраста, в последние несколько лет Елизавета II сократила эту практику, предоставив данную возможность своим детям и внукам); представляет Британию на международном уровне. В ходе еженедельных встреч с премьер-министром королева имеет возможность обсуждать проблемы внешней политики, доносить до него своё мнение. Представление государства внутри страны и за её пределами издавна считается одной из основных конституционных обязанностей главы государства (монарха). Кроме того, королева и члены её семьи могут использоваться правительством в качестве гаранта экономических и торговых сделок[305].

Казалось бы, выше представлен довольно широкий спектр королевских возможностей, однако на деле всё выглядит несколько иначе. Елизавета действительно имеет возможность общаться с главами государств на высшем уровне, но делает это в определённых рамках, которые устанавливают правительство и министерство иностранных дел, то есть Форин офис. Зарубежные поездки королевы и членов королевской семьи носят скорее формальный характер, нежели политический. Если, например, датская королева Маргрете II, посетившая Москву с экономической миссией в сентябре 2011 года, лично участвовала в переговорах с президентом Дмитрием Медведевым, то государственные визиты представителей британской королевской семьи всё же расцениваются больше как средство налаживания культурных и дипломатических отношений между странами. Вместе с тем, британских королевских особ всегда сопровождает большая группа бизнесменов[306], которым в ходе королевского официального визита выгоднее заключать договоры и налаживать торговые отношения, чем если бы они это делали самостоятельно. Однако, Елизавета II, в отличие от других европейских монархов, никогда не принимает личного участия в переговорах.

Визиты Виндзоров в другие страны способствуют укреплению их связей с Великобританией и являются важным аспектом внешней политики – министерство иностранных дел занимается, собственно, стратегией и политикой, а королевская семья поддержанием имиджа страны. Так, в частности, «триумфальная» поездка принца и принцессы Уэльской (Дианы) в США в 1985 году, как признает Каупер-Коулс, внесла заметный положительный вклад в укрепление особых англо-американских отношений[307]. Сюда же можно отнести и визит королевы и герцога Эдинбургского в США в мае 1991 года, который, по его словам, «был грандиозным»[308]. Тогда всё прошло как было запланировано: протокольные встречи, обоюдные дружеские жесты и демонстрация всему миру ещё большего сближения Великобритании и США.

Но есть и один беспрецедентный случай в истории официальных визитов королевы Елизаветы II, когда она приняла непосредственное участие в решении важного вопроса внешней политики – её поездка в Республику Ирландии с 17 по 20 мая 2011 года по приглашению президента Ирландии Мэри Патрисии Макэлис. Это был первый визит в страну британских монархов с 1911 года. Визит, предпринятый вопреки угрозам бомбардировок, последовавшим после подписания Белфастского соглашения со стороны его противников[309], явился символом нормализации англо-ирландских отношений. Согласно опросам, его поддержали 77 % ирландцев. Во время этой поездки королева посетила места исторического значения в Дублине, связанные с Кровавым воскресеньем 1920 года[310], такие как Кроун-Парк и другие. Визит королевы имел не только политический, но и экономический характер – во время него был заключён не один торговый договор между английскими и ирландскими бизнесменами.

Во время официального турне, связанного с юбилеем правления в 2012 году, Елизавета побывала в Северной Ирландии. Визиты королевы в Ольстер, как правило, держатся в секрете до её прибытия. Однако в этот раз о прибытии Елизаветы было официально объявлено заранее, что свидетельствовало о явном улучшении политической ситуации в провинции. Некоторые диссидентские протесты всё же ожидались, но на анти-королевскую демонстрацию в Белфасте собралось всего около зоо человек. Это является верным признаком того, что четырёхдневный визит королевы в 2011 году действительно укрепил англо-ирландские отношения. Данная поездка, безусловно имела успех и очень важное политическое значение, получившее отклик в апреле 2014 года, когда президент Ирландии Майкл Хиггинс прибыл с первым историческим (официальным) визитом в Великобританию, где был встречен главными членами королевской семьи в Виндзорском замке. В программу Хиггинса вошла встреча с британскими политиками, выступление в парламенте и приём в администрации лондонского Сити. Отныне можно с уверенностью говорить о начале нового этапа в отношениях Соединённого Королевства и Республики Ирландии.

Важным направлением британской политики (одним из основных на нынешнем этапе) является традиционная для неё сфера влияния, сохранившаяся ещё со времён существования великой Британской Империи – Содружество[311], членство в котором является одним из атрибутов державности Великобритании. Участников организации немало – 53[312]. В этих странах проживают в общей сложности порядка двух миллиардов человек. Начало Содружеству было положено ещё во времена правления королевы Виктории на колониальной конференции, проведённой в 1887 году в Лондоне, на которой закрепились основы новой колониальной политики: отныне наиболее развитым колониям даровался статус доминионов[313], при этом все они становились частью Британского Содружества наций – объединения, призванного сплотить огромную Британскую империю. Правовой статус Содружества был закреплён Вестминстерским статутом 11 декабря 1931 года. Термин «Содружество Наций» впервые был введён британским премьер-министром лордом Розберри в 1884 году. После Второй мировой войны с 1946 года «Британское Содружество» стало именоваться просто «Содружеством». В настоящее время Содружество рассматривается в первую очередь как организация, в рамках которой государства, различающиеся по уровню развития и характеру экономики, имеют возможность вступать в тесное и равноправное взаимодействие.