Читать онлайн «Схороните мое сердце у Вундед-Ни». Страница 41

На следующее утро вожди пытались убедить Римского Носа пойти с ними на совет к Хэнкоку, но предводитель воинов заподозрил ловушку. И вправду, разве действия Громового Старца, когда он ведет целую армию солдат через прерию на поиски Римского Носа, не говорят ему об опасности? Поскольку утро было на исходе, Бычий Медведь решил, что ему лучше поехать в солдатский лагерь. Он застал Хэнкока в дурном расположении духа, и тот немедленно пожелал узнать, где Римский Нос. Бычий Медведь старался быть дипломатичным; он сказал, что Римский Нос и остальные вожди задержались, охотясь на бизонов. Это только разозлило Хэнкока. Он сказал Бычьему Медведю, что поведет свои войска в селение и будет стоять там лагерем до тех пор, пока не явится Римский Нос. Бычий Медведь ничего не ответил; он небрежно сел на лошадь и, проехав несколько минут шагом, галопом помчался к селению, не щадя своей лошади.

Известие о приближении солдат мгновенно привело индейский лагерь в движение. "Я поеду один и убью этого Хэнкока", - кричал Римский Нос. Разбирать палатки и укладываться не было времени. Индейцы посадили женщин и детей на лошадей и погнали их рысью на север. Потом все воины вооружились луками, копьями, ружьями, ножами и дубинками. Вожди считали Римского Носа своим военным предводителем, однако они поручили Бычьему Медведю ехать рядом с ним и смотреть за тем, чтобы тот в гневе не наделал глупостей.

Римский Нос одел офицерский мундир с золотыми эполетами, такими же блестящими, как у Хэнкока. Он сунул карабин в чехол и два пистолета за пояс и, поскольку у него было мало боеприпасов, прихватил лук и колчан. В последний момент он захватил с собой белый флаг. Он построил свое войско из трехсот бойцов в одну линию, растянувшуюся на милю по степи. С поднятыми копьями, на которых были вымпелы, с луками, винтовками и пистолетами наготове он повел их навстречу 1400 солдатам с их большими грохочущими пушками.

"Этот офицер, которого они называют Хэнкок, - говорил Римский Нос Бычьему Медведю, - ищет повода для боя. Я убью его на виду у его людей, и им будет из-за чего драться".

Бычий Медведь отвечал осторожно, указав на то, что солдаты численно превосходят их почти в пять раз; они вооружены скорострельными винтовками и большими пушками; солдатские кони лоснятся, они откормлены зерном, в то время как все лошади, на которых бегут их женщины и дети, ослабели после зимней бескормицы. Если будет бой, солдаты смогут захватить и убить их всех.

Через несколько минут они увидели приближающуюся колонну и поняли, что солдаты тоже заметили их, потому что войска выстроились в цепь. Крепкий Зад Кастер развернул свою кавалерию для боя, и она приближалась к шеренге индейцев с саблями наголо.

Римский Нос невозмутимо дал сигнал своим воинам остановиться. Он поднял белый флаг. При этом солдаты замедлили шаг; они приблизились на расстояние примерно полтораста ярдов и тоже остановились. Флаги и вымпелы вдоль обеих линий хлопали на сильном ветру. Через миг индейцы увидели, что Высокий Вождь Уинкуп скачет вперед один. "Они окружили мою лошадь, говорил впоследствии Уинкуп, - радуясь тому, что видят меня здесь, говоря, что теперь все будет хорошо и им не причинят зла... Я сопровождал предводителей, и мы встретили генерала Хэнкока с офицерами и эскортом между двумя противостоящими шеренгами".

Римский Нос остановился рядом с офицерами; он поставил своего коня напротив Громового Старца и смотрел тому прямо в глаза.

"Хотите вы мира или войны?" - резко спросил Хэнкок.

"Мы не хотим войны, - ответил Римский Нос. - Если бы мы хотели войны, мы не подъехали бы так близко к твоим большим пушкам".

"Почему ты не пришел на совет в форт Ларнед?" - продолжал спрашивать Хэнкок.

"Мои лошади истощены, - отвечал Римский Нос, - а каждый приезжавший от тебя по-разному рассказывал мне о твоих намерениях".

Высокий Бизон, Седая Борода, Бычий Медведь собрались поблизости. Их беспокоило то, что Римский Нос ведет себя так невозмутимо. Бычий Медведь взял слово и просил генерала не подводить солдат еще ближе к лагерю. "Мы не могли удержать наших женщин и детей, - сказал он. - Они испугались и бежали, и они не вернутся. Они боятся солдат".

"Вы должны вернуть их, - грубо приказал Хэнкок, - и я надеюсь, что вы это сделаете".

Когда Бычий Медведь повернулся, жестом выразив разочарование, Римский Нос спокойно обратился к нему, сказав, чтобы он отвел вождей обратно к индейской шеренге. "Я убью Хэнкока", - сказал он. Бычий Медведь схватил за узду лошадь Римского Носа и отвел ее в сторону, предупредив его, что это будет означать гибель всего племени.

Ветер усилился, он нес с собой песок, затрудняя разговор. Приказав вождям немедленно отправляться за женщинами и детьми, чтобы вернуть их, Хэнкок объявил, что совет окончен7.

Хотя вожди и воины послушно поехали в том направлении, куда удалились женщины и дети, они не вернули их назад. И сами не вернулись. Хэнкок ждал, все более приходя в ярость, день или два. Затем, приказав Кастеру преследовать индейцев со своей кавалерией, он сам двинул пехоту в оставленный индейцами лагерь. Была составлена систематическая опись вигвамов и их содержимого, а затем все было сожжено: 251 вигвам, 962 накидки из бизоньих шкур, 436 седел, сотни обработанных шкур, арканов, циновок и предметов кухонной и домашней утвари. Солдаты уничтожили все, чем владели индейцы, кроме лошадей, на которых те уехали, и бывших на них одеял и одежды.

Отчаянная ярость охватила Собак и их союзников по всей степи, когда они узнали о сожженных селениях. Индейцы совершали набеги на почтовые станции, обрывали телеграфные провода, нападали на лагеря железнодорожных рабочих, остановили движение на дороге вдоль Смоки-Хилл. Трансконтинентальная транспортная компания распространила среди своих агентов приказ: "Если индейцы приблизятся к вам на расстояние выстрела, стреляйте в них. Не щадите их, ибо они не щадят вас. Генерал Хэнкок защитит вас и вашу собственность". Войну, которую Хэнкок прибыл предупредить, он глупейшим образом развязал. Кастер со своим седьмым полком галопом скакал от форта к форту, но не обнаружил никаких индейцев.

"Экспедиция генерала Хэнкока, как это ни печально, не имела положительных последствий, наоборот, она стала причиной многих несчастий", - писал суперинтендант комиссии по делам индейцев Томас Мэрфи члену комиссии Тейлору в Вашингтон.

"Действия генерала Хэнкока, - сообщал Черные Бакенбарды Санборн министерству внутренних дел, - имели столь губительные последствия для интересов общества и в то же время, как мне кажется, были столь бесчеловечны, что я счел своим долгом сообщить вам свою точку зрения по этому вопросу... Такой могущественной нации, как мы, вести войну с горсткой борющихся кочевников в данных обстоятельствах - значит принимать участие в крайне унизительном спектакле, совершать беспримерную несправедливость, совершать отвратительное национальное преступление, которое рано или поздно навлечет на нас или на наше потомство гнев небес".

Великий Воин Шерман выразил иную точку зрения в своем отчете военному министру Стентону: "По моему мнению, если мы разрешим хотя бы пятидесяти индейцам остаться между реками Арканзас и Платт, нам придется охранять каждую почтовую станцию, каждый обоз и каждую партию железнодорожных рабочих. Другими словами, пятьдесят враждебных индейцев парализуют три тысячи солдат. Лучше выдворить их как можно скорее, и нет большой разницы, уговорят ли их члены комиссий или убьют солдаты".

Высшие правительственные чиновники убедили Шермана попытаться уговорить индейцев с помощью мирной комиссии, и вот летом 1867 г. он создал комиссию, в состав которой вошли Тейлор, Хендерсон, Таппен, Санборн, Харни и Терри - те же самые люди, которые пытались заключить мир с Красным Облаком осенью того же года (см. предыдущую главу). Хэнкок был отозван из степей, а его солдаты были разбросаны по фортам вдоль дорог.

Новый план заключения мира имел в виду не только шайенов и арапахов, но также индейцев кайова, команчей и степных апачей. Все пять племен предполагалось разместить в одной огромной резервации южнее реки Арканзас, где правительство будет обеспечивать их скотом и обучать земледелию.

Медисин-Лодж-Крик в шестидесяти милях к югу от форта Ларнед был избран местом проведения мирного совета, а встреча была назначена на начало октября. Для того чтобы все влиятельные вожди наверняка явились на совет, Бюро по делам индейцев отправило подарки в форт Ларнед и разослало несколько тщательно отобранных вестников. Джордж Бент, который был нанят в качестве переводчика Высоким Вождем Уинкупом, стал одним из посланцев. Он легко убедил Черного Котла прийти на совет. Маленький Ворон, из арапахов, и Десять Медведей, из команчей, тоже пожелали отправиться на Медисин-Лодж-Крик. Но когда Бент прибыл на стоянки Собак, он обнаружил, что их предводители слушают его неохотно. Громовой Старец научил их опасаться встреч с солдатскими вождями. Римский Нос прямо заявил, что не пойдет на Медисин-Лодж-Крик, если там будет присутствовать Великий Воин Шерман.