Читать онлайн «В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках». Страница 6

В основе ранних цивилизаций лежал принцип передачи производителями излишков продовольствия правителям; те же перераспределяли подати между своими военными и ремесленными специалистами. Иногда рабочая сила аграрного большинства призывалась на проведение определенных общественных работ: рытье канала, укрепление городских стен или возведение храма. Этот основной переход ресурсов от большинства к меньшинству сопровождался обращением предметов роскоши в рамках правящих элит — как подарками старших младшим либо подчиненным, так и подношениями подчиненных правителям. Иностранная торговля в действительности была лишь малой частью сети взаимных обменов в среде тех, кто обладал властью, к тому же была легкоуязвима и малоподвержена понятиям поклонения и чинопочитания, господствовавшим в элитах цивилизованных государств[8].

Другой особенностью империй древности был оптимальный подбор инструментария власти. Бесперебойное функционирование налогового аппарата требовало пребывания царя в столице в определенный период года. Информацию, необходимую для поощрения или наказания главных царевых слуг также лучше всего было собирать в одном месте. К подобным соображениям следовало подходить со всей предусмотрительностью, иначе административная машина теряла эффективность и не могла более при надобности обеспечивать максимально необходимые ресурсы. Равно необходимо было иметь при персоне правителя охрану, которая отпугнула или разбила бы любого потенциального соперника, задумавшего переворот. Все это наилучшим образом достигалось при возможно более продолжительном пребывании владыки в расположенном в центре владений пункте, где естественные дороги (особенно водные пути) позволяли осуществлять процесс складирования полученного из окрестных земель продовольствия на постоянной основе.

Однако если столица была столь жизненно необходима, и если пребывание правителя в столице (часть года или постоянно) было столь же важно, то расширение границ становилось затруднительным. Для эффективной защиты своей суверенной власти правитель должен был обладать способностью собрать превосходящие силы для подавления внутреннего мятежа или отражения нападения извне. Итак, если правителю и его охране следовало находиться часть года в столице, поход длительностью более девяноста суток становился рискованным предприятием.

При вторжении в Грецию Ксеркс вышел далеко за рамки девяностодневного радиуса действий из столицы в Иране[9].

В результате период его военной кампании оказался слишком коротким для того, чтобы одержать решительную победу. В действительности же, вторгшись в Грецию, персы просто переступили за реально достижимые границы имперского расширения. Другие империи в других уголках мира свыкались с подобным ограничением, особенно при отсутствии достаточно серьезного внешнего противника. Сравнительно скромных гарнизонов и расположенных на периферии экспедиционных войск (подобных тем, что Ксеркс привел в Грецию) было вполне достаточно для успешной защиты и расширения своего владычества. Этот пример вполне уместен в отношении южного Китая, или китайской экспансии за Янцзы. Когда китайцам оказали успешное местное сопротивление, то их постигла та же участь, что Ксеркса в Греции, а Вьетнам отстоял свою историческую независимость.

Таким образом, транспорт и обеспечение продовольствием были основными ограничителями правителей и армий древности. Несмотря на всю свою важность, поставки металла и оружия редко являлись критической составляющей, а промышленный аспект войны оставался соответственно незначительным. Тем не менее в исторических документах можно найти свидетельства об обусловленных техническими новшествами серьезных изменениях в оружии и системе вооружения, которые, в свою очередь, смогли изменить прежние условия ведения боевых действий и организации армий. Как и следовало ожидать, подобные изменения сопровождались масштабными общественными и политическими сдвигами, и в запутанной истории древних династий и империй будет легче разобраться, если рассматривать ее в рамках систематических изменений в военной составной политической власти[10].

Первый подобный поворотный момент уже указывался ранее — появление бронзового оружия и доспехов на заре истории цивилизации, начавшейся в Междуречье около 3500 г. до н. э. Перед тем как в древней Месопотамии прочно укоренились структуры управления (подобные тем, что мы видим у Ксеркса), произошло следующее важное изменение в системе вооружений — радикальное совершенствование боевых колесниц. Мобильность и поражающая мощь достигли нового уровня при появлении около 1800 г. до н. э. легкой, но прочной повозки, которая при помощи конной упряжки могла быстро (однако без поломок и неисправностей) перемещаться по полю битвы. Решающим новшеством, сделавшим колесницы столь грозным орудием войны, было появление наборного колеса, надеваемого ступицей на снижающую трение ось. Изготовление деревянного наборного колеса, обеспечение геометрически правильной круглой формы и сбалансированности, необходимых для того, чтобы быстрая езда и груз в пару сотен килограмм не разнесли его в щепки, было нелегкой задачей и требовало особых навыков мастерового-колесника. Входивший в комплект вооружения колесницы компактный но мощный наборный лук был сравним по своей важности с собственно повозкой, и его изготовление также требовало высокого уровня мастерства[11].

Усовершенствованная колесница позволила опытному стрелку, стоящему позади колесничего, осыпать пехоту противника стрелами, тогда как скорость передвижения обеспечивала относительную неуязвимость экипажа. На равнинной местности быстроходные повозки легко могли как обходить пехоту, так и отрезать ее от баз снабжения. Ничто (во всяком случае, в первые годы их появления) не могло противостоять колесницам, и единственным убежищем были пересеченная местность или крутые склоны. Но поскольку в эпоху появления колесниц все основные центры цивилизованной жизни располагались на равнинах, данное ограничение не было определяющим. Действительно важным было наличие лошадей, а также достаточно квалифицированных колесников и изготовителей луков. Бронзовая металлургия также была важна, поскольку колесничие были вооружены мечами и копьями и защищены доспехами (как цивилизованные воины задолго до этого).

Населением, наиболее приспособленным для использования преимуществ колесницы, были обитатели степей, в силу образа жизни обеспеченные лошадьми. Соответственно, между 1800 и 1500 гг. до н. э. волны варваров на колесницах покорили все цивилизованные земли Ближнего Востока. Пришельцы основали несколько «феодальных» государств, в которых маленькая верхушка воинов-колесничих являлась определяющей военной силой и делила власть с правителями, которые могли управлять лишь при условии поддержки со стороны большинства колесничих. Рассыпавшиеся по покоренному Ближнему Востоку отряды колесничих присвоили большую часть сельскохозяйственных излишков — вначале посредством грабежей, а позже в форме регулярных податей, что привело к ослаблению центральной власти. Однако на Ближнем Востоке, где уже начали развиваться бюрократические традиции имперского правительства, возродившейся центральной власти понадобилось немного времени, чтобы перенять победоносную военную технологию. После 1520 г. до н. э. Новое Царство Египта использовало нубийское золото для найма колесничих, на несколько поколений обеспечив страну не имевшим себе равных постоянным профессиональным войском.

В Китае и Индии появление колесничих повлекло более масштабные перемены. Около 1500 г. до н. э. рухнула старая цивилизация на реке Инд и прошло несколько «темных веков», пока в стране начали возникать ростки нового цивилизованного устройства. В Китае случилось противоположное — династия Шань задействовала технологию колесниц для выстраивания общества более глубоко дифференцированного по классам, нежели все предыдущие царства в долине Хуанхэ.

Возросший уровень получаемых доходов (и роскоши) позволил ряду характерных ремесел китайской цивилизации проявить себя особенно ярко.

В Европе значение колесниц было гораздо скромнвв. Переход от минойской к микенской гегемонии в регионе Эгейского моря (либо последующий ему период) сопровождался появлением колесниц в Греции. В течение еще нескольких веков колесницы появились и в столь удаленных регионах, как Скандинавия и Британия. Но если Гомер точен в описании микенской тактики боя, то воины Европы не воспользовались всеми преимуществами колесницы, соединявшей мобильность с огневой мощью. Вместо этого герои «Илиады» спешивались для ведения боя копьем и другим оружием ближнего боя, используя колесницы в качестве транспортного средства эффектного прибытия на поле боя (и убытия с него)[12]. Кажущееся абсурдным описание Гомера может быть точным: излагаемая им тактика обусловлена рельефом и количеством колесниц. Чтобы быть успешной, атака колесниц нуждается в критической массе — числе стрел и повозок достаточном, чтобы прорвать строй пехоты и вынудить ее к бегству. Но на холмистой земле Греции, бедной фуражом, колесниц было мало — гораздо меньше, чем было необходимо для достижения решающего воздействия в бою. Тем не менее после побед на Ближнем Востоке колесницы стали своего рода кадиллаками наших 60-х — каждый вождь в Европе стремился обладать ими вне зависимости от возможности их эффективного применения на войне.