Читать онлайн «История города Рима в Средние века». Страница 37

Борьба двух германских героев за обладание прекрасной страной была долгой и жестокой. Разбитый при р. Изонцо и вскоре у Вероны храбрый Одоакр отступил в Равенну, к своей последней опоре. Весьма сомнительным является сообщение одного летописца, который рассказывает, что Одоакр, потеряв Верону, двинулся к Риму и, раздраженный тем, что римляне не впустили его в город, опустошил Кампанью. Римский сенат, которому византийский император, без сомнения, посылал письма, вел переговоры с Теодорихом сначала тайно, а потом, когда Одоакр оказался осажденным в Равенне, открыто стал на сторону Теодориха, и уже в 498 г. король готов послал к Зенону главу сената, патриция Феста, с просьбой о присылке королевского одеяния.

Целых три года Одоакр геройски защищался в Равенне; наконец 5 марта 493 г., теснимый нуждой, он отворил Теодориху ворота города. Несколько дней спустя победитель вероломно, с византийским лукавством нарушил заключенный договор: по приказанию Теодориха Одоакр, его войска и приверженцы были убиты. Теодорих уже возвел себя в сан короля Италии и не заботился о своем утверждении в этом сане Анастасией, занявшим императорский трон по смерти Зенона (9 апреля 491 г.). Только позднее, в 498 г., было получено это утверждение: император возвратил Теодориху все те регалии римского дворца, которые были отосланы в Константинополь Одоакром. Теодорих был королем готов по праву своего народа, королем Италии — в силу завоевания, по выбору своего народа и с невольного согласия побежденных. Передача же Теодориху государственных знаков давала ему право считать себя королем Италии уже с Утверждения императора и в будущем управлять Италией так, как управляли западные императоры. Византия, однако, послала Теодориха в Италию только для того, чтобы освободить ее из-под власти узурпатора, и потому в основе не могла не считать и самого Теодориха узурпатором. Новый завоеватель, со своей стороны признавал законный авторитет империи; он питал чувства благоговения к императору, священному монарху мира, признавая себя подданным этого императора. И тем не менее Теодорих поставил себя как повелитель страны, третью часть которой он отдал в собственность своим воинам. Он поселился в Равенне и решил управлять отсюда, по римскому образцу, Римом, Италией и, может быть, всем Западом. Лишь одно обстоятельство грозило в будущем опасностью: это то, что Теодорих принадлежал к арианскому вероисповеданию. Теодорих привел в Италию еретический народ, и в священном Риме ему, Теодориху, приходилось стать лицом к лицу с могущественным уже епископом, признанным главой западной церкви.

Готы окончательно поселились в Италии, которая на этот раз испытывала пер. вое действительное вторжение целого германского народа, и с этого времени германское начало проникло в латинскую национальность. Местное население подверглось полному разгрому. В Тусции и Эмилии все было опустошено. Уцелевшие латиняне стекались в разоренные города, где еще продолжали действовать римские законы, муниципальные учреждения и древняя цивилизация, и латинские епископы благодаря только церковной организации охраняли национальное единство. Рим также страдал от голода, чумы и нищеты, но избег на этот раз бедствий войны. Безучастный к великой борьбе, которой решилась судьба Италии, отныне отданной во власть германцев, римский народ сосредоточил свое внимание на делах церкви и привык находить в них замену исчезнувшей политической жизни. Именно в это время Рим был взволнован совершенно особенным спором, предметом которого было празднество луперкалий — последний остаток языческого культа, который еще терпелся официально.

Святыней Луперкалия или Пана, охраняющего от волков, была темная пещера у подошвы Палатина. По преданию, аркадец Евандр посвятил ее богу полей, и в этой же пещере мифическая волчица вскормила Ромула и Рема. Здесь стояла древняя бронзовая группа волчицы-кормилицы; может быть, эта группа — та самая, которая помещается теперь в Palazzo dei Conservatori. Празднество луперкалий происходило главным образом у этой пещеры и совершалось ежегодно 15 февраля, после чего 18-го следовала фебруация, или очищение, города от воздействий злых демонов. В этот день луперки — те юноши, которые входили в состав коллегии, организовывавшей празднество, без всякого смущения являлись перед народом раздетыми; прикрытые только фартуками из шкур жертвенных животных, они расходились по улицам города, держа в руках кожаные ремни, и наносили женщинам этими ремнями удары в правую руку, дабы передать им благодать плодородия. В таком шествии некогда принимал участие в Риме даже знаменитый Марк-Антоний. Все другие древние празднества (их пошлость была отчасти безгранична) были вытеснены христианством; только луперкалий еще сохранялись, и мы уже говорили, что они праздновались, когда Анфимий занял трон. Приверженность к луперкалиям, к этому древнейшему национальному обычаю, была так велика у римлян, что они не могли расстаться с ними даже тогда, когда были уже христианами. Публичное совершение луперкалий каждый год приводило епископа в ужас, хотя высшие классы из чувства приличия уже не принимали деятельного участия в этом, походившем на карнавал, празднике и исполнителями в нем были только рабы и простой народ.

Тем епископам, которые стремились уничтожить праздник луперкалий, такие христиане-римляне говорили, что именно потому, что богу Фебрую не желают больше приносить жертв, в Риме явились чума и бесплодие, и от того же самого был разграблен варварами Рим и пало римское государство. Такие взгляды находили поддержку в сенате, и это заставило папу Геласия, родом римлянина, заступившего место Феликса III в марте 492 г., написать рассуждение против луперкалий. В этом замечательном послании папа обращается к Андромаху, главе сената и защитнику празднества луперкалий. Прошло уже почти пять веков с той поры, как ап. Павел проповедовал Евангелие в Риме; между тем поклонение идолам все еще не могло исчезнуть в городе, и отголоски древних социальных и политических взглядов не переставали бороться с шедшим им на смену тем новым порядком, которым начались Средние века. Традиции предков хранились в римской аристократии так упорно, язычество коренилось в сенате так глубоко, что даже консулы того времени, следую дорогим воспоминаниям о древних обычаях, держали священных кур, изучали авгурии и соблюдали другие предписания, которые некогда религия великих предков связывала с должностью консула. Воспламененный гневом Геласий объяснял римлянам, что нельзя одновременно насыщаться и за трапезой Бога, и за столом демонов, нельзя утолять жажду и чашей Господней, и сосудом дьявола, что луперкалии не имеют никакого отношения к гибели Рима, а виной тому пороки народа.

Языческому колдовству и сохранению безбожных обычаев надо приписать падение империи и почти полное забвение имени римлян. Возможно, что папе удалось убедить сенат отменить луперкалий. Церкви, следовавшей опасной политике приспособления преданиям язычества, удалось, наконец, обратить празднество луперкалий в праздник Сретения Господня. Устраивавшаяся при этом процессия с зажженными восковыми свечами (candelora) не могла не напоминать о языческих обычаях. Этот новый праздник установлен на 2 февраля, и в этот день он празднуется поныне. Из сказанного можно составить себе, между прочим, понятие, в каком состоянии было христианство в Риме в конце V века.

Несколько лет спустя произошло гораздо более опасное столкновение. Геласий и его преемник Анастасий II, римлянин, умерли: первый в 496 г., второй в 498 г. Большинство духовенства 22 ноября 498 г. избрало папой сарда Симмаха. К тому времени только что вернулся из Константинополя сенатор Фест, ведший с императором переговоры о признании Теодориха королем и о принятии Генотикона, эдикта, которым еще Зенон в 482 г. хотел положить конец спорам о воплощении и естестве Христа. Восток принял этот эдикт, но ортодоксальные епископы Рима отказывались признавать его, Фест был одного мнения с императором и, подкупив привезенным из Византии золотом часть римского духовенства, добился избрания в епископы дьякона Лаврентия, который в благодарность за возведение его на апостольский престол обещал утвердить эдикт своей подписью. В один и тот же день Симмах и Лаврентий оба были посвящены в папы, первый — в базилике Св. Петра более значительной частью духовенства, второй — в базилике Св. Марии меньшей частью духовенства, и тотчас после этого духовенство, народ и сенат разделились на два враждебных лагеря. Во главе партии Лаврентия стояли консулы Фест и Пробин, председательствовавшие в сенате, во главе же противной партии был сенатор Фауст.