Дмитрий Иловайский - Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю)

Читать онлайн «Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю)». Страница 54

Автор Дмитрий Иловайский

Напрасно историография пыталась связать введение христианства в Дунайской Болгарии с деятельностью солунских братьев Константина и Мефодия, имея при этом почти единственным основанием сходство имени последнего с упомянутым живописцем Мефодием (хотя никакое свидетельство не говорит нам, чтобы брат Константина был живописцем). Вопервых, сама хронология едва ли допускает эту гипотезу. По смыслу житий Константина и Мефодия, почти вслед за путешествием в Козарию наступила их миссия в Моравию, и трудно предположить, чтобы братья по пути в последнюю, так сказать мимоходом, крестили Болгар, как толкуют некоторые ученые, и при этом снабдили их (тоже мимоходом) славянской грамотой. Если принять известия западных летописцев, то крещение Бориса совершилось не ранее 863 или 864 года, т. е. в то время, когда братья находились уже в Моравии3. Вовторых, в это самое время мы видим сильную борьбу между греческой и латинской церковью за господство в Болгарии и колебание самого Бориса между этими двумя влияниями. Если бы Борис был только что окрещен Кириллом и Мефодием, то несколько странным является его обращение в 866 году в Рим с вопросами, относящимися до новой религии. В этих вопросах упоминается о разных проповедниках в Болгарии, но не сделано ни малейшего намека на Солунских братьев. Втретьих, нет никакого вероятия, чтобы такой важный подвиг, гораздо более важный, чем поездки к Сарацинам и Козарам, чтобы этот подвиг, т. е. крещение Болгар и дарование им славянской грамоты, пройден был совершенным молчанием в Паннонских житиях свв. братьев, если бы этот подвиг действительно был ими совершен. Дунайские Болгаре по всем признакам были отчасти христианами еще прежде Кирилла; они уже имели, конечно, славянскую грамоту, а также и начатки перевода Священного писания. Если бы славянская грамота не существовала прежде у Болгар, а была введена только при Борисе, то было бы трудно и объяснить то процветание болгарской письменности, которое началось еще при том же Борисе и достигло такой замечательной степени при его преемнике Симеоне. Но об отношении Кирилла и Мефодия к Славянской грамоте мы говорим в другом месте (по поводу Азовско-Черноморской Руси).

Итак, если Болгарский народ создал в IXX вв. богатую славянскую письменность, которой наделил и других Славян, то спрашивается: когда же этот народ был не славянским? И мог ли он быть не коренным славянским народом ?

1 L'Empire Grecque an X. siecle. Par Rambaud. Paris 1870.

2 По рассказу Феофилакта, архиепископа Болгарского, один из сыновей того же Мортагона, Нравота или св. Баян, после смерти отца принял крещение и был за то предан смерти братом своим Маломиром (см. аббата Миня Patrolg. graec. t. CXXVI. p. 194).

3 Летопись Хинкмара. Pertz. I. 465. См. о том Byzantinische Geschichten von Weiss. Graz. 1873. (II. 79) и Viek i Djelovanje sv. Cyrilla i Methoda Racki. U Zagrebu. 1859. (147148). А также см. Очерк истории православных церквей Голубинского. Москва. 1871 (стр. 26 и 239).

----------------------------------------------------------------------

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ

VII

Филологические приемы турко- и финноманов. Разбор некоторых личных имен и отдельных слов

Теперь перейдем в область тех доказательств, на которых ТюркоФинская система в особенности думала основать свои выводы, т. е. в область филологии, собственно в область личных имен. По поводу вопроса о происхождении Руси мы уже не раз имели случай указывать всю несостоятельность и всю произвольность подобных доказательств. Филология тогда только может делать точные выводы, когда она имеет перед собой язык народа с достаточным количеством лексического материала и грамматических форм. Если филологическая наука сделала огромные успехи в области сравнительного языкознания, то она еще слишком слаба, чтобы решать этнографические вопросы из области веков давно прошедших, на основании коекаких отдельных слов, подобно тому как наука палеонтология на основании коекаких кусков от костей иногда определяет объем и строение допотопных животных (впрочем, не всегда достоверно).

Личные имена, конечно, отражают в себе корни и характер словопроизводства в народном языке. Но чтобы добраться до этих корней и уяснить характер словопроизводства, прежде всего надобно восстановить народное произношение или фонетику данных имен; а это редко бывает возможно, потому что речь идет обыкновенно об именах, уже несуществующих в живом употреблении и дошедших до нас в иноземной, искаженной передаче, притом иногда в нескольких вариантах. Далее, личные имена и прозвища нередко переходили из одного народа в другой по причине близкого соседства, политической зависимости, родственных союзов и т. п.; следовательно, могут попадаться и такие, которые хотя чужого происхождения, но не означают, чтобы лица, их носившие, принадлежали к этому чужому племени. Наконец, в истории всякого народа могут попадаться лица иноплеменные, находившиеся на службе туземных государей или близких по какимлибо другим причинам. При всех этих соображениях посмотрим, однако, насколько справедливы слова Шафарика, будто "следующия имена всякому безпристрастному языкоисследователю представляются как внутренним, так и внешним своим видом ничего не заключающими в себе славянского"1.

1. Куврат или Кубрат. Каким образом слово, которого основной слог есть врат или брат не может быть славянским? Разве рязанец Евпатий Коловрат или чешская аристократическая фамилия Коловратов не Славяне? Тот же корень встречается и в начале некоторых славянских имен, напр. Вратислав или Братислав (откуда Брячислав). Самое Куврат может быть сокращено из Колуврат, т. е. Коловрат. В Росписи болгарских князей (Обзор Хроногр. А. Попов. I. 25) оно встречается еще в более сокращенной форме Коур'т. Почти ту же форму находим у патриарха Никифора, именно Курат (Kourato?). Но и этим не ограничиваются его варианты; так у Феофана оно встречается в форме Кробат или Кроват. А Кроватами византийцы называли Хорватов название, как известно, славянское. Упомянем и о форме Курбат, имеющейся в наших старинных актах и происшедшей оттуда фамилии Курбатовых. (Не забудем, что личные имена и фамильные прозвища нередко сохраняют слова, давно вышедшие из народного употребления.) Наконец, если предположим в данном имени древнее юсовое произношение (Кжврат), тогда получим почти то же, что Кунрад или Конрад, встречающееся не у Финнов, а у Немцев и Поляков.

2. Батбай. Легенда о разделении Болгар называет так старшего сына Кувратова. Но это имя встречается не один раз в истории, хотя и с легкими вариантами. У Иорнанда мы имеем Бабая, князя Придунайских Сармат, которых победил Теодорих Остготский (cap. LV). По всем признакам эти Сарматы были те же Болгаре, которые в то время уже появились в придунайских странах, куда часть их последовала за Остготами. А Сарматами Иорнанд очевидно называет славянские народы, и во всяком случае не тюркские. Данное имя было остатком очень далекой древности. Еще Геродот говорит, что у Скифов главный бог, соответствующий греческому Зевесу, назывался Папай (Papaioz). Корень этого слова нат или бат общеарийский и присутствует в словах, означающих отца, каковы санскр. pitar, зенд. patar, греч. paphr, латин. pater и пр. Он и доселе сохраняется в нашем слове батя, женское баба. А у Сербов бабо и теперь значит отец. Напомним еще, что по известию Иорнанда отец императора Максимина, в III веке, был Гот, по имени Мекка, а мать Аланка, по имени Абаба. Следовательно, каким же образом это имя должно быть не славянское, а непременно турецкое или финское? Что касается до вариантов, то патриарх Никифор в одном месте называет старшего Кувратова сына Базиан, а в другом Баян.

3. Котраг, по легенде второй сын Куврата. Это имя подтверждает только тожество Болгар с Котрагами, Котрагурами или Кутургурами. Укажу на старое чешское имя Кутра. (См. Славянский Именослов Морошкина) и на речку Котру в Литовской Руси ("География начальной летописи" Барсова. 36).

4. Аспарух, четвертый сын Куврата. В упомянутой росписи Болгарских князей он назван Исперих или Исперик. А этот вариант указывает на славянские уменьшительные, оканчивающиеся на ик или ко. Почему же это имя должно быть тюркское, когда сам же Шафарик считает его персидского происхождения? Но персидский язык, как известно, принадлежит к арийским, а в древности был близок к Славянскому. Что это имя действительно не финское и не турецкое, доказывает существование его у Алан. А именно в V веке у Приска в числе аланских вождей упоминается Аспар, помощи которого император Лев I был обязан престолом (Mem. Pop. IV. 336. Кроме того, имя Гаспар существует и у Немцев). Асперих, Исперик, конечно, есть не что иное, как уменьшительная форма от Аспар (как Рюрик от Руря). Это обстоятельство подтверждает ту нашу мысль, что Болгаре и Алане были близкие сарматские племена. Asparuc можно читать не Аспарух, а Аспарих (Скифия и Скуфия). Но если оставим форму Аспарух или Аспарук, то и эта форма отнюдь не чужда славянскому языку. Разве в словах: петух, пастух, барсук и т. п. суффикс не славянский?