Читать онлайн «Эпоха религиозных войн. 1559—1689». Страница 38

Отношения короля и парламента постепенно ухудшались. Он поступил бы правильно, постаравшись вести себя как Елизавета, которая просила у парламента так мало денег, как только было можно. Яков не стеснялся просить у парламента деньги, даже не утруждая себя объяснениями, на что они ему нужны. Игнорируя разглагольствования короля о его божественной сущности, парламент давал ему слишком мало денег, и требовалось огромное количество времени, чтобы документы прошли все стадии оформления. Палата общин, жаловался Яков, была головой без тела — и фактически так оно и было с тех пор, как король встал во главе государства.

На последних этапах его правления дела шли еще хуже. Становясь старше, Яков обнаружил в себе скрытую тягу к мужскому полу и в итоге передал все управление делами в руки молодых фаворитов, чьими единственными достоинствами были милое личико и грация. Последним и наиболее обольстительным был герцог Бекингемский (1592–1628), который полностью захватил контроль над королем с 1619 г. до самой его смерти. Последние сессии парламента при Якове в 1621 и 1624 гг. были наполнены открытой критикой против правительства, чего прежде не было. Палату общин возглавлял сэр Эдуард Коук (1552–1634), умнейший юрист своего времени, который был смещен с юридической службы королем. В 1621 г. парламент воскресил средневековую процедуру импичмента против злейшего врага Коука лорд-канцлера Фрэнсиса Бэкона, философа, за взяточничество. Импичмент против Бэкона стал первым шагом парламента на пути регулирования системы правительственных служащих. Парламент также раскритиковал и внешнюю политику правительства, которая была происпанской, поскольку король надеялся женить своего сына Карла на одной из наследниц Габсбургов. В 1623 г. он тайно переправил сына в Мадрид с Бекингемом с романтической целью завоевать сердце инфанты. Полубезумный король писал послания своим «сладким мальчикам», как он называл их, — «малышу Чарли» и «Стини» — и завершал свои письма подписью «От любящего отца и мужа». Но «малыш Чарли» вернулся из Мадрида домой, взбешенный отказом испанцев пустить его ко двору и позволить жениться на инфанте. Поэтому к тому времени, как в 1625 г. король умер, все его надежды рухнули, а оппозиция монархии Стюартов окончательно сформировалась.

Карл I был более жестоким, чем его отец, и на протяжении первых лет его правления, в 1625–1629 гг., политическая и религиозная критика монархии Стюартов грозила перерасти в серьезное восстание.

На элегантном портрете Ван Дейка Карл демонстрирует великолепную фигуру: он выглядит статным, собранным, сдержанным, величественным.

Новый король был абсолютно равнодушен к мнению публики и к политике. Карл I был поборником церкви, ценящим церемониалы в англиканстве, и он полностью разделял взгляд отца на то, что власть монарху даровалась Богом. Ненавидимый всеми герцог Бекингемский продолжал быть главным министром. У Карла сразу сложились еще более напряженные отношения с парламентом, чем у его отца. Новый король безапелляционно требовал денег, однако парламент был заинтересован в удалении Бекингема. Поэтому Карл ввел налоги, которые приносили ему так много денег, чтобы он мог не обращать внимания на парламент. 76 эсквайров (исключая нескольких членов парламента) были посажены в тюрьму за отказ «сотрудничать».

Когда Карл I, по-прежнему нуждающийся в деньгах, собрал парламент в 1628 г., он обнаружил, что обе палаты настроены против него. Палаты лордов и общин объединились для принятия известного билля о правах. Подкупив короля, они получили его согласие не увеличивать и не собирать налоги без согласия парламента, а также не сажать людей в тюрьму без судебного процесса. Согласившись на эти условия, Карл признал, что он нарушил права своих подданных. Билль о правах стал мерилом конституционализма, однако его действие было недолговечным, поскольку король вскоре восстановил свои налоги и практику наказания подданных, которые осмеливались критиковать его власть. Чаша терпения переполнилась в 1628 г.: герцог Бекингемский был убит, к горю короля и к радости общественности. Ничтожный шанс на достижение согласия между королем и парламентом буквально растворился в воздухе в 1629 г., когда сэр Джон Элиот (1592–1632) открыл заседание палаты общин выступлением против королевской политики.

Когда король приказал закрыть заседание, двое из наиболее сильных членов парламента подняли говорящего вверх на его кресле, чтобы продолжить заседание, пока возбужденная ассамблея принимала три резолюции Элиота, призывающие считать предательством нововведения в церкви и совершение действий, запрещенных парламентом. Это происшествие отвратило многих молодых людей от короны и заставило короля насторожиться. Карл пожелал управлять страной без парламента и поступал так в течение последующих 11 лет.

Правление Карла I между 1629 и 1640 гг. часто сравнивают с эпохой управления Ришелье Францией. Но, несмотря на все его честолюбивые цели, Карл даже не приблизился к стилю монархии Бурбонов. Наиболее видными министрами после смерти Бекингема были архиепископ Уильям Лауд (1573–1645) и сэр Томас Уэнтворт (1593–1641). Они неплохо знали население страны и стремились восстановить порядок. Но Лауд и Уэнтворт были запуганы королевским судом, и большую часть времени Уэнтворт отсутствовал в Северной Англии и Ирландии, где он служил посланником короля. Ни один английский министр не мог принимать решения так, как это делал Ришелье. У Карла I не было интендантов, не было армии. Правительство существовало на птичьих правах, как фикция во внешней политике. Советники короля искали легальные лазейки, чтобы отнять у парламента контроль над налогами. Например, они вспомнили давно забытое правило, гласящее, что любой эсквайр, имеющий доход не меньше 40 фунтов в год, должен быть посвящен в рыцари на королевской коронации, и это помогло Карлу собрать 165 тысяч фунтов со всех джентри, кто не был посвящен в рыцари на его коронации в 1626 г.! Более жестокими были манипуляции Карла с деньгами от судоходства. Карл обратил эти деньги, взимаемые на случай чрезвычайных ситуаций, в ежегодный национальный доход, собираемый как внутри острова, так и с прибрежных территорий. Финансовая политика Карла поэтому приобрела более опасную оппозицию, чем при Ришелье. Тяжесть французских налогов легла в основном на крестьян, но Стюарты провоцировали знать, джентри и купцов. Эти люди легко могли заплатить, поскольку были богатыми. Но ущемление их прав было воспринято с негодованием.

Религия была наиболее проблемным местом. Карл I возложил управление церковью на архиепископа Лауда, придирчивого и упрямого человека. В то время как Ришелье уважал религиозные свободы гугенотов, архиепископ Лауд постоянно притеснял пуритан. Его целью были повышение значимости англиканского епископства и достоинства англиканского вероисповедания. Проповедуя почитание «красоты святости» как выражения порядка вероисповедания в англиканстве, Лауд надеялся потеснить пуритан. Эти цели были близки по духу католической реформации, а не протестантской и подтверждали девиз Якова «Нет епископа — нет короля». Однако очень мало священников поддерживали Лауда и его намерения. Стремление архиепископа усмирить пуритан, осуждая своих наиболее ярых пуритан-критиков в королевском суде, провалились. В 1637 г., когда трем памфлетистам, Буртону, Баствику и Принну, отрезали уши — очень мягкое наказание в сравнении с жестокими религиозными экзекуциями конца XVI в., — они немедленно стали приветствоваться как мученики. Большие проблемы начались в Шотландии, когда Карл I и Лауд попытались внедрить англиканство в среде пресвитериан. Шотландцы быстро отказались от нововведений и в 1638 г. собрали национальный совет, на котором объявили, что готовы защищать до смерти свои религиозные и политические свободы. Карл старался усмирить шотландское восстание, но не смог собрать армию для этого, и к 1640 г. шотландцы завоевали север Англии. Король оказался загнанным в угол. Без денег, без армии, без поддержки, в 1640 г. он был вынужден собрать парламент.

Долгий парламент, названный так потому, что его сессия длилась с 1640 по 1653 г., стал зачинщиком самой крупной революции в истории Англии. Ученые сходятся во мнении, что кризис 1640 г. был результатом борьбы религиозных и политических принципов: пуританство против англиканства, парламентаризм против абсолютизма. Однако многие стремятся выделить экономические и социальные факторы, подчеркивающие религиозный и политический базисы. Историки марксизма, например, обогатили наше понимание кризиса, рассмотрев английскую революцию через призму классовой борьбы, как французскую и русскую. Это была, как говорили они, первая крупная победа европейских буржуа над феодалами. Доказательства этому есть: в 1640 г. английские купцы и ремесленники в Лондоне поддерживали парламент, в то время как аристократия и экономически более слабые части страны выступали за короля.