Читать онлайн «Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме». Страница 45

В связи с этим следует вкратце упомянуть о событии, оставившем глубокий след в истории религии республиканского Рима: так называемом «деле вакханок»{568}. В 186 г. до н. э. власти Рима решили запретить культ Вакха вследствие скандала, истоки и следствия которого весьма сложны. Но нас это дело интересует начиная с его истоков: вакхические обряды были ответвлением женских культов, в том числе культа Цереры, о котором мы только что говорили. Реформа, проведенная уроженкой Кампании Аной Пакулой, по которой мужчины, а особенно молодые, стали посвящаться в этот женский культ, послужила причиной расследований и многочисленных проблем общеправового характера: женщины претендовали на место мужчин и всего общества в мужском воспитании, которое должно было быть гражданственным, воинственным, мужественным. Вот два ключевых параграфа (13.10 и 13.12) из рассказа Тита Ливия:

«Участие в обрядах и мужчин, и женщин, да еще под покровом ночи, с неизбежностью повлекло за собой распутство и все гнусности, какие только можно представить. Мужчины там больше занимались друг другом, чем женщинами <…>. Мужчины, словно безумные, раскачиваются всем телом и прорицают, а замужние женщины в одежде вакханок, распустив волосы, несутся к Тибру с горящими факелами, окунают их в воду и вынимают опять горящими».

Переворот в традиционных ценностях, а вернее, риск, который в этом усмотрели, воспринимался как подрыв основ, как заговор. К этому добавлялся дух равенства, внезапное появление на римской политической сцене «маргиналов», в том числе италийских союзников. Наказание виновных мужского пола было публичным, женщин же поручили наказать мужчинам, от которых они зависели: этим подчеркивалась женская неполноправность, их подчиненное положение. Необходимо было подчеркнуть, что государство возвращается к самому строгому порядку, к патриархальной традиции.

Церера, «импортированная» из Греции и Великой Греции, была одной из иноземных богинь благодаря политеизму интегрированных в римский пантеон. Такой же была одна из богинь, занимавших в нем значительное место, — Великая Богиня (Кибела), — но мы обратимся к другой — Исиде.

Это божество египетского происхождения пользовалось неслыханным успехом среди женщин как покровительница, между прочим, деторождения{569}; правда, у нее не было такого культа, как культ Митры среди мужчин. Благодаря катастрофе 79 г. н. э. мы знаем, что ее почитание, существовавшее в Кампании со II в. до н. э., особенно укоренилось в Помпеях: маленькие частные жертвенники стояли во многих садах и портиках, а главное — большой Исеум, разрушенный в 62 г. н. э., только что был восстановлен от имени шестилетнего мальчика Нумерия Попидия Цельсина — очевидно, на средства его отца, богатого вольноотпущенника. Здание роскошно украшено: сохранилась, наконец, прекрасная фреска на четвертом столбе, изображающая, как Исида в Канопе встречает рогатую Ио.

Культ Исиды был ярким и впечатляющим, имел ежедневные и ежегодные церемонии, строгую иерархию жрецов и жриц в одежде и обуви из белого льна с повязками из кожи кобры на лбу. Каждое утро на рассвете, при резких звуках систров, изображение богини выносилось для поклонения адептов, каждый вечер они окроплялись священной нильской водой. Среди великих праздников, которые Калигула сделал праздниками римского народа, отмечали Плавание Исиды 5 марта, к открытию навигации, особенно пышно праздновавшееся в Остии, и Исии с 13 по 16 ноября — дни, когда Исида утратила и обрела тело Осириса. В поражавших воображение, трогательных и чувствительных церемониях и посвятительных ритуалах страдания, смерти и воскресения верные отрекались от прошедшей жизни и возрождались к новой, чистой.

В самом Риме, на Марсовом поле, воздвигся большой храм Исиды. Женщины, с воем терзавшие себе грудь, а зимой нырявшие в проруби на Тибре, смущали традиционалистов и возбуждали сатирическое вдохновение поэтов, тем более что эту богиню почитали куртизанки и распущенные женщины. В I в. до н. э. были приняты некоторые принудительные меры, чтобы ослабить этот культ и перечеркнуть его несомненный успех. Так, в 53 г. до н. э. сенат постановил разрушить частные алтари Исиды{570}, но три года спустя вновь встал вопрос о храмах Исиды и Сераписа, которые так никто и не посмел тронуть. Консул, взяв топор, ударил по их воротам{571}. В конце концов, однако, Империя легализовала этот культ, а местные италийские аристократы без колебаний исполняли его пышные обряды как жрецы.

Наконец, за официальными церемониями публичного культа и традиционными обрядами культа домашнего не должна уйти в тень частная религиозная практика как мужчин, так и женщин в Риме, Италии и по всей Империи. Она была свободна, связана со всеми превратностями и надеждами повседневной жизни, осуществлялась повсюду — в больших храмах и на скромных жертвенниках, в городе и в деревне. Чаще всего она принимает вотивную форму, свойственную большому публичному культу: люди обращались в храм с пожеланием (nuncupatio) к божеству, изложенным в форме договора, написанным на стене, на восковой дощечке, на папирусе, иногда запечатанным{572}. Если бог исполнял просьбу, человек «с охотой и по праву исполнял обет» (votum solvit libens merito), как гласит разрешительная формула (часто в сокращенной форме: VSLM), встречающаяся на тысячах посвятительных надписях, и отдавал обещанное: жертвоприношение, денежный дар, жертвенник, «экс-вото». Последнее приношение могло иметь разнообразный вид: глиняную статуэтку вроде тех, что во множестве изготовлялись в окрестностях Алье в Галлии, деревянное изображение исцеленного члена, но чаще всего каменный алтарь с надписью. Те надписи, что достаточно внятны, говорят нам, что женщины просили «за себя и [всех] своих» (pro se et suis), о добром здравии супруга или ребенка — так, во II в. н. э. статуя (Signum) местной Диане (Diana Mattiaca) в германском Висбадене (Aquae Mattiacorum) воздвигнута матерью во здравие маленькой Порции Руфианы{573}. Это была дочь легата легиона, стоявшего в Майнце во II в. н. э., и это лишний раз говорит о том, что вотивная практика была распространена во всех слоях общества: обеты давали богатые и бедные, но в данном случае это именно богатые, которые чаще всего имели возможность оставить нам об этом воспоминания.

По римским законам женщина не обладала полнотой гражданских прав, поскольку не могла избирать и быть избранной. Но это не означало, что женщин не было на политической сцене. И при Республике, и при Империи они играли важные роли: то прямо, лично вмешиваясь в политику, то косвенно — используя клиентелу и влияние. Власть некоторых высокородных дам не оставляла ничего желать по сравнению с мужской, однако была иного рода. Женщина низшего звания тоже могла сказать веское слово — по крайней мере в Италии и в провинциях, а также, очевидно, и в республиканском Риме. Информацию об общественной деятельности женщин мы будем искать вне Рима, поскольку там обширнее круг источников: публичные благодарности, сведения об участии в священнодействиях и о благотворительности позволяют нам расширить представление о возможностях женщин.

Нарисовать полную картину невозможно: это значило бы заново переписать всю римскую историю. Несколько примеров покажут, каким образом или, вернее, какими различными способами женщины при тех или иных обстоятельствах выступали важными участниками событий, а не пассивными зрителями, как можно было бы предположить.

Если не говорить о сабинянках и других женщинах легендарной и «темной» поры истории Рима, при мысли об участии женщин в римской политике сразу вспоминается Корнелия — мать Гракхов. Будучи дочерью Сципиона Африканского — покорителя Карфагена, она с детства росла в среде высочайшего культурного и политического уровня — так называемом «кружке Сципиона». Рано овдовев, Корнелия прямо влияла на своих сыновей, дав им «прогрессивное» философское образование. Невольно возникает вопрос — конечно, чисто современный, пожалуй, даже романтический: вели бы Тиберий и Гай Гракхи свою политическую борьбу с тем же рвением о народном суверенитете, тем же попечением об интересах других «классов», если бы их воспитывал отец? Он не покажется научно-политической фантастикой, если вспомнить, что Корнелии была поставлена статуя с надписью: Cornelia Africani f<ilia> Gracchorum <mater>{574} — Корнелия, дочь Африканского, <мать> Гракхов. У ее дочери Семпронии, вышедшей замуж за Сципиона Эмилиана, непримиримого противника ее братьев, — тоже было довольно отваги: мы уже говорили про ее выступление в суде по делу мнимого сына Тиберия. В 129 г. Семпронию вместе с матерью обвиняли даже в смерти ее мужа, случившейся при странных обстоятельствах{575}.