Читать онлайн «Алиенора Аквитанская. Непокорная королева». Страница 56

«В то же время, с помощью Божьей был положен конец тулузской войне, являвшейся средоточием забот прославленного короля Генриха и его сына Ричарда; тянувшаяся сорок лет, она унесла жизни многих людей. Ведь граф Сен-Жильский заключил договор с королем Англии и, устроив пышное празднество, взял в жены его сестру, которая ранее была супругой сицилийского короля, но после его преждевременной кончины вернулась к своему брату; так был положен конец старой вражде. Король Англии, которому до того приходилось разрываться, чтобы вести войну на трех направлениях <…>, в бретонских и тулузских землях, отныне мог целиком и полностью посвятить себя третьему делу, войне, столкнувшей его с королем Франции. С этого времени он показал себя врагам еще более сильным и страшным, чем ранее; и отныне каждый из противников сражался во всю силу»[506].

Теперь, когда у него развязаны руки, Ричард возобновил наступление в Нормандии и Бовези. 19 мая 1196 г., во время столкновения под замком Мильи, принадлежавшего епископу Бовезийскому Филиппу де Дре, наемники Меркадье — бывшего правой рукой Ричарда, — захватили в плен этого кузена французского короля и заклятого врага Львиного Сердца. Именно он, епископ Бовезийский, когда-то распускал слухи, очернившие короля в глазах императора; он же впоследствии по поручению Филиппа Августа пытался отсрочить, насколько это возможно, освобождение короля. Ричард, обрадованный поимкой врага, тотчас же велел бросить его в тюрьму Руана и отказался от любых предложений о выкупе[507]. Вмешаться в это дело пытался даже папа Римский, но безуспешно — в ответ Ричард послал ему кольчугу пленника со словами: «Не это ли риза вашего сына?» Поняв все с полуслова, Целестин III сдался: епископа, взятого в плен на поле боя в доспехах, следовало считать служителем бога Марса, но не Христа[508].

25 декабря 1196 г. Ричард держал свой двор в Бюре. О присутствии Алиеноры при этом дворе, как и при дворе, собранном на Рождество 1197 г. в Руане, источники не упоминают. Впрочем, вероятно, королева все же находилась в то время рядом с Ричардом. Действительно, спустя некоторое время она вмешалась в события, выступив в пользу все того же епископа Бовезийского, по-прежнему пребывающего в руанском заключении. Действовала ли она по собственной инициативе? С какой целью? Никто этого не знает. Во всяком случае, дело приняло дурной оборот, поскольку Филипп де Дре воспользовался ситуацией, чтобы попытаться спастись бегством, а королеву обвинили в пособничестве побегу. Так или иначе, этот эпизод свидетельствует о полномочиях, принадлежавших королеве в то время, о ее умении убеждать и независимости, которую она пыталась сохранять по отношении к Ричарду:

«В тот же год королева Алиенора, мать Ричарда, короля Англии, прибыв в Руан, отправилась к Гуго де Невилю и других стражникам, удерживавшим в руанской башне епископа Бовезийского Филиппа; она попросила их ради любви к ней позволить епископу явиться в ее дом, дабы поговорить с ней. И хотя сие показалось им опасным предприятием для них самих, не осмелились они противиться просьбе королевы и дозволили епископу переступить порог башни, оставив, однако, его связанным и приставив к нему надежный эскорт. В пути пришлось им проезжать мимо одной церкви. Дверь в нее была заперта, но, несмотря на это, епископ кинулся к ней, вцепился в [дверное] кольцо <…> и закричал что есть сил: „Я молю Бога и Церковь о мире!” Услышав сие, стражники пришли в замешательство. Они схватили пленника, оттащили его от церковной паперти, вернули в башню, в коей он пребывал, и стали охранять его с большим усердием, чем раньше. Они винили в случившемся королеву, говоря, что все это произошло по ее совету. Узнав об этом, король Англии велел отправить епископа в Шинон, чтобы там его стерегли с еще большим вниманием»[509].

Это одно из последних вмешательств Алиеноры в дела Ричарда во время его правления, из-за чего, возможно, он ограничил ее возможность проявлять личную инициативу. После этого неприятного случая, который должен был вызвать неудовольствие ее сына, королева, вероятно, вернулась в Фонтевро.

Эти годы были также богаты разными событиями — счастливыми или нет, — которые так или иначе имели отношение к королеве. Она узнала о кончине Леопольда Австрийского, виновного в позорном пленении ее сына. Смерть эта, наступившая из-за ранения в ногу на турнире, показалась всем хронистам справедливым Божьим возмездием. Пораженный гангреной, лишившей его ноги, он умер 26 декабря 1194 г., «в наказание за то, что предал короля Ричарда», а его тело долгое время оставалось непогребенным, поскольку его наследники отказались освободить английских посланцев, которых Леопольд удерживал в заложниках[510]. Другая весть касалась семейства Алиеноры: ее дочь Жанна, в 1196 г. ставшая супругой Раймунда Тулузского, через год родила первенца Раймунда[511]. Таким образом, Алиенора могла надеяться, что тулузские владения, на которые она столь часто претендовала в прошлом, отойдут ее потомству. Но брак Жанны нельзя было назвать счастливым: граф Тулузский обходился со своей новой супругой так же грубо, как и с предшествующими. Впрочем, две из них в то время были живы: первую поместили в обитель катаров, со второй граф развелся[512]. 29 марта 1198 г. (с Алиенорой или без нее?) Ричард отмечал Пасху в Мансе вместе с Раймундом и Жанной, но между супругами уже не было согласия, и на следующий год Жанна укрылась от мужа подле своей матери.

11 марта 1198 г. Алиенора потеряла старшую дочь, графиню Марию Шампанскую, адепта куртуазной культуры, покровительницу поэтов и писателей, удалившуюся в приорат неподалеку от Mo после кончины своего сына Генриха, который годом ранее умер в Святой Земле[513]. Незадолго до этого королева лишилась своей второй дочери, Алисы Блуаской. В тот же год ушла из жизни Маргарита, бывшая жена ее сына Генриха, ставшая после своего вдовства королевой Венгрии. У Алиеноры остались лишь два сына, которые, как она надеялась, окончательно помирились.

Ричард в этот момент находился на пике славы. Самые непримиримые из его врагов один за другим ушли из жизни, и король Англии наслаждался плодами небесного провидения. Алиенора, вероятно, тоже: 28 сентября 1197 г. умер император Генрих VI, наконец-то отлученный от церкви Целестином III за пленение короля-крестоносца[514]. В тот же год Ричард с удовольствием узнал, что ему предлагают выдвинуть свою кандидатуру на императорских выборах — в противовес Филиппу Швабскому, которого поддерживал король Франции. Ричард мудро отклонил это предложение, понимая, что иначе его вовлекут в запутанный конфликт, однако поддержал кандидатуру своего племянника, Оттона Брауншвейгского, сына его сестры Матильды и герцога Саксонского Генриха Льва, умершего двумя годами ранее. Оттон был избран в июле 1198 г.[515] В этот же год умер папа Целестин III, которого Алиенора упрекала за трусливое промедление в деле Ричарда. Его преемником стал энергичный Иннокентий III, который в скором времени начал ожесточенный спор с Филиппом Августом, решившим аннулировать свой брак с Ингебургой Датской, заключенный в 1193 г. Несмотря на свою красоту, эта восемнадцатилетняя девушка с первой же брачной ночи вызвала у короля непреодолимое, необъяснимое физическое отвращение; Филипп немедленно решил развестись с ней, а затем сослать ее монастырь[516]. Именно так начался серьезный конфликт между французским королем и непримиримым Иннокентием III.

У Алиеноры был и другой повод для радости: военные и дипломатические успехи Ричарда в 1197 и 1198 гг. Многие сеньоры, сторонники Филиппа, примкнули к английскому королю: среди них — графы де Сен-Поль и Гин, Перш и Блуа, Фландрский и Эно, и даже Артур, граф Бретонский, племянник Ричарда и внук Алиеноры[517]. Уж не наступило ли время семейной солидарности? Но зато Эмар Лиможский и Адемар Ангулемский, наказанные Ричардом несколькими месяцами ранее, перешли на сторону Филиппа Августа, что будет иметь, как мы увидим, роковые последствия. В сентябре 1198 г., неподалеку от Вернона, король Англии обратил в бегство войска французского короля. Во время бесславного бегства Филипп упал в реку и чуть было не угодил в плен. Ричард сам поведал о своих подвигах и успехах в письме епископу Даремскому[518].

В ноябре между двумя Филиппами и Ричардом было заключено перемирие сроком на два месяца. Папский легат Петр Капуанский попытался воспользоваться ситуацией, чтобы добиться от королей мирного соглашения, необходимого для того, чтобы начать новый крестовый поход, к которому призывал популярный проповедник Фульк де Нейи. Ричард согласился на пятилетнее перемирие, но у легата возникла неудачная мысль попросить короля об освобождении епископа Бовезийского. Этого король уже не смог вынести: он в ярости стал упрекать папу, который осмеливается присылать к нему своих легатов ради того, чтобы освободить епископа-воина, разбойника и подстрекателя, но даже пальцем на шевельнул, чтобы вызволить его из темниц императора! Вильгельм Маршал, вероятно, присутствовавший при этой встрече, рассказал об этой яростной обвинительной речи, похоронившей все надежды на прочный мир[519]. Ричард, однако, воспользовался перемирием, чтобы собрать на Рождество 1198 г. свой двор в Домфроне. Это было его последнее Рождество.