Читать онлайн «Новейшая история России в лицах. 1917-2008». Страница 26

1.6.5. Они ковали оружие Победы

У части современной молодежи усилиями средств массовой информации и в результате бездарного преподавания истории в школе создалось впечатление, что немцев в 1941 г. остановили чуть ли не голыми руками. Некоторые журналисты договариваются до того, что Красная армия забросала вермахт трупами своих солдат. Как-то стала забываться хорошая мужская поговорка: «против лома нет приема, окромя другого лома».

Г. С. Шпагин – конструктор пистолета-пулемета (ППШ).

Против немецкого «лома», против мощного удара немецких танковых армий даже в самые тяжелые первые месяцы войны у Красной армии нашелся свой «лом», то есть различные виды вооружения, которые позволили остановить войска фашистов.

Тяжелому удару танковых клиньев противостояла артиллерия.

На вооружении у пехоты были пулеметы, а также противотанковые ружья – ПТРД (противотанковое ружье Дегтярева) и ПТРС (противотанковое ружье Симонова). Пулеметы и однозарядное ПТРД создал знаменитый русский оружейник и советский конструктор стрелкового оружия Василий Алексеевич Дегтярев (1879/80–1949). Противотанковые ружья на дистанции 200 м пробивали броню до 35 мм. Их использовали для борьбы с танками, уничтожения огневых точек противника, стрельбы по амбразурам дотов и дзотов и даже по самолетам. Летом 1943 г. бронебойщик 380-й стрелковой Орловской дивизии старший сержант А. И. Денисов из своего ПТРД в боях на Орловско-Курской дуге сбил два немецких бомбардировщика. Генерал-майор инженерно-артиллерийской службы В. А. Дегтярев получил высокое звание Героя Социалистического Труда еще в 1940 г., четырежды удостоен за свои изобретения Государственной премии СССР.

У Красной армии были и первоклассные танки. В 1940 г. Михаил Ильич Кошкин возглавлял работы по созданию танка Т-34, который признан лучшим среди танков Второй мировой войны. Он сам лично прошел на своем танке несколько тысяч километров. Испытания проходили в тяжелейших условиях, в которых вовсе не обязательно было лично участвовать самому конструктору. Но он все хотел проверить сам, понимая свою ответственность за жизнь будущих тысяч танкистов. Кошкин простудился и умер в 42 года.

С 1943 г. советская авиация стала господствовать в воздухе. Советские летчики располагали самыми лучшими в то время боевыми машинами.

Ф. В. Токарев – конструктор стрелкового оружия.

С. В. Ильюшин.

Семен Алексеевич Лавочкин (1900—1960) создал самолеты-истребители ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7 и ряд их модификаций. На «лавочкиных» И. М. Кожедуб сбил 62 фашистских самолета и стал трижды Героем Советского Союза. С. А. Лавочкин стал дважды Героем Социалистического Труда, четырежды удостаивался Государственной премии СССР. Генерал-майор инженерно-технической службы, член-корреспондент АН СССР С. А. Лавочкин в послевоенный период занимался созданием реактивной авиационной техники. Он создал самолет, который впервые в СССР достиг скорости звука. «Летающим танком» называли во время Великой Отечественной войны штурмовик, пикирующий бомбардировщик Ил-62. Его спроектировал выдающийся авиаконструктор Сергей Владимирович Ильюшин (1894—1977). Под его руководством были созданы многие типы военных и гражданских самолетов, но «черной смертью» немцы называли именно Ил-42.

Советские авиаконструкторы.

С этим самолетом во время войны происходило немало самых невероятных историй, одна из них попала на страницы книг по истории военной авиации. Одинокий Ил, возвращавшийся с бомбежки, пытались сбить четыре немецких истребителя. Все они выпустили свой боезапас по советскому бомбардировщику. Один из немецких летчиков стал в эфире обмениваться с коллегами и диспетчерами своими соображениями и наблюдениями, не понимая, почему русский самолет улетел. «Ежа за задницу не укусишь», – получил классическое разъяснение немецкий ас.

С. В. Ильюшин стал академиком АН СССР, генерал-полковником, трижды Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и восьми Государственных премий СССР.

Вот так у советских ученых, конструкторов и инженеров нашелся хороший «лом», которым Советская армия переломила хребет фашистской гадине.

В последних энциклопедических изданиях общего характера не находится места для трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственной премий Ефима Павловича Славского. Широкой публике его имя долгие годы было неизвестно. На одном из последних съездов КПСС удивление вызвало то, что членом ЦК КПСС Е. П. Славского избрали в возрасте, близком к 90 годам.

Он родился в 1898 г. на Украине, в большом старинном казачьем селе Макеевка в семье крестьян-украинцев Павла и Евдокии Славских. В глинобитной хате (сейчас на Украине таких практически не осталось) вместе с дедом Янушем и бабушкой Параской кроме отца с матерью нашего героя жили еще трое сыновей со своими семьями. На глазах Ефима на месте села вокруг Макеевского завода рос город Макеевка.

Славский рассказывал о себе: «Десяти лет от роду определился я в подпаски. С весны и до поздней осени пас скот помещиков да богатых хуторян. Зимой учился в церковно-приходской школе. Сумел окончить три класса.

Тринадцати лет пошел на Макеевский завод. Приняли на труболитейное производство готовить соломенные веревки, использовавшиеся в процессе литья чугунных канализационных и водопроводных труб, которые предприятие выпускало в мирное время».[34]

С 15 лет Славский работал подручным слесаря на руднике, а во время Первой мировой войны – обрубщиком на Макеевском заводе, который производил корпуса для снарядов.

После 1917 г. крестьянский сын не колебался. В апреле 1918 г., в возрасте 20 лет, он вступил в партию большевиков, затем ушел добровольцем в Красную армию и к осени 1923 г. стал комиссаром полка отдельной особой кавалерийской дивизии 1-й Конной армии. Звание буденовца было очень значимым: в годы «ежовщины» служба в 1-й Конной являлась чем-то вроде охранной грамоты от репрессий.

В 30 лет бывший кавалерист становится студентом Горной академии. На заводе «Электроцинк» в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ) он прошел все инженерные ступени до главного инженера и директора.

В 1939 г. Е. П. Славского назначили директором Днепровского алюминиевого завода в Запорожье. «Там был очень хороший директор. К сожалению, его в период культа личности арестовали, а меня направили на его место. Я же тогда являлся специалистом по тяжелым металлам (меди, свинцу, цинку) и благородным (золоту, серебру), а алюминий – легкий металл. <…> Пришлось специализироваться заново». За неделю до войны Славского назначили заместителем наркома цветной металлургии. За эвакуацию во время войны с берегов Днепра самого большого алюминиевого завода в Европе Е. П. Славский получил первый орден Ленина; за увеличение производства алюминия с 20 тыс. тонн до 75 (уже в Свердловске) – еще два ордена Ленина.

После Победы место работы опытного металлурга снова поменялось. Его бросили на решение «урановой проблемы», сначала в качестве заместителя (с апреля 1946 г.) первого начальника Первого главного управления Бориса Львовича Ванникова, который Великую Отечественную войну встретил в тюрьме, ожидая расстрела. «А у нас в это время был абсолютный нуль. Мы в это время только-только начали ковырять землю, чтобы построить первый атомный реактор, сложнейший урановый радиохимический завод, завод по изготовлению атомного оружия. Тогда нам не хватало еще и опыта. Да и время какое было! Все лежало в руинах». С этого момента жизнь Е. П. Славского проходила под грифом «Совершенно секретно».

Министром атомной промышленности Ефим Павлович Славский проработал тридцать лет. Он вспоминал об этом: «Работа развернулась потом грандиозная. Сумасшедшие дела! Огромное число ученых, крупных инженеров из народного хозяйства, многих так же, как и меня, пока не понимавших, но проявивших себя в своем деле талантливо, отбирали, привлекали. По линии режима до десятого колена проверяли: кто твой прадед, кто дед, кто отец. Трудно было привлекать к нам выдающихся ученых, инженеров – все страшно боялись, особенно ученые, они попадали как бы в изоляцию. Вот Харитон, он за границу – ни-ни! Вот какой был строжайший режим. <…> Строили комбинат главным образом заключенные и военные. Гражданских был минимум. Судьба всех, кто там работал (вот почему к нам боялись идти), была спланирована, заранее решена. После запуска “всего дела” нас должны были оставить жить рядом в городе, который там же и строили довольно интенсивно, быстро, с тем расчетом, что все, кто теперь окажется на пуске, должны будут там работать и жить, никуда оттуда не выезжать. Заключенных же должны были сослать на Север, навечно, для работы и жизни там в лагерях. Когда Берию ликвидировали, все стало открываться, а до этого мы ничего об этом не знали».