Читать онлайн «История Антисемитизма. Эпоха Веры.». Страница 29

«После совершения обряда крещения они обычно должны отправляться просить милостыню по причине своей нищеты. Некоторые из них поэтому оставляют нашу святую веру. Итак, необходимо обеспечить их самым необходимым в богадельнях и благотворительных учреждениях… Те, кто способен обучиться какому-нибудь ремеслу, должны быть направлены начальниками этих благотворительных учреждений для обучения этим ремеслам», и т. д.

Нищета, в которую впадал новообращенный, была лишь закреплением его положения неприкасаемого. В Испании трех религий новообращенный преступал неписанные законы и сталкивался с открытой враждебностью как прежних, так и новых собратьев по вере. Отступник для одних, он был tornadizo («неустойчивый в своих принципах») для других. Это положение вещей нашло свое отражение в кодексе «Семь частей», в котором евреям запрещалось убивать или ранить этих новообращенных, а христианам напоминать им об их происхождении, но наоборот, предписывалось оказывать им «уважение и почести, как всем остальным христианам».

Таким образом, вплоть до XIV века обращение евреев в христианство было весьма редким событием. Тем, кто вступал на этот путь, часто было нечего терять, как, например, одному еврею из Барселоны, который был осужден за любовную связь с христианкой в 1022 году и принял крещение на следующий год. Те из новообращенных, кто владел грамотой, становились клириками и принимались за обращение бывших собратьев по религии в христианство. Характерно, что в течение длительного времени они были единственными, кто занимался этой неблагодарной работой, например, Моисей Сефарди (знаменитый Педро Альфонс или Илдефонс, о котором см. ниже) в начале XII века, или в ту же эпоху некий «Самуэль из Марокко».

Видимо, совсем редкими были обращения в иудаизм христиан, а также мавров. В случае с маврами это, как правило, были рабы. Хотя подобные события, естественно, должны были сохраняться в тайне, несколько таких случаев нам известны. Один раввин из Арагона, перечисляя молитвы, которые следовало читать по этому поводу, добавлял: «Таковы здешние обычаи». Вскоре после его смерти архиепископ Таррагонский обвинил (в 1312 году) многих евреев, которые не ограничились тем, что сбивали местных неофитов с правильного пути, но помогли христианам, прибывшим из Германии, сделать обрезание. В данном случае эти нарушители закона отделались крупными штрафами.

В общем, средневековая концепция, согласно которой каждый член общества должен оставаться на своем месте, применялась в Испании в соответствии с мусульманскими традициями, т. е. она распространялась и на сферу религии. В области социальной и экономической жизни место евреев находилось в особом секторе, и мы к этому еще вернемся в дальнейшем. Сейчас важно еще упомянуть об их исключительном политическом влиянии.

Знаменитая легенда, которая породила обширную литературу, рассказывает о любви Альфонса VIII Кастильского (скончавшегося в 1214 году) к прекрасной Рахели – «La Fermosa», верность которой он хранил в течение семи лет. По этой легенде именно таким образом объяснялись могущество и престиж, которым пользовались евреи при кастильском дворе в ту эпоху. Но еврейские придворные не нуждались в подобных романтических интригах, в чем-то вроде испанской Есфири, чтобы поддерживать близкие отношения с королями. Когда кастильские сеньоры решили, что было бы политически выгодно выдать замуж Урраку, дочь Альфонса VI (скончавшуюся в 1109 году) за короля Арагона, они предпочли представить этот проект королю при посредничестве его верного Сиделло, министра-еврея, о котором уже шла речь, чем предлагать это самим.

Двумя столетиями позже король Арагона обращался к Иосифу из Эсихи, министру-еврею короля Кастилии в следующих церемонных выражениях:

«Дон Альфонс, король Арагона, к вам, дон Иосиф из Эсихи, альмоха-риф (министр) могущественнейшего короля Кастилии. Привет человеку, которого мы любим и которому доверяем. Мы хотим сообщить вам, что несколько дней назад у нас был приступ болезни, но, хвала Господу, мы благополучно выздоровели. Мы сообщаем вам об этом, потому что мы знаем, что вы дорожите нашим здоровьем и благополучием. Поскольку мы хотим развлечься с помощью жонглеров короля Кастилии, тех, что из Тарасова, того, кто играет на ситаре и того, кто играет на лютне, мы просим вас передать нашу просьбу королю, чтобы он прислал нам упомянутых жонглеров и мы выражаем вам большую благодарность за эту услугу».

Крупные еврейские деятели Толедо и Барселоны занимались как увеселениями монархов, так и их делами, образуя нечто вроде постоянного мозгового треста при испанских королях и сопровождая их в их бесчисленных путешествиях. В Арагоне значение евреев начинает падать в конце XIII века. В Кастилии, где арабское влияние было более глубоким, этот процесс начался лишь в XV веке, отсутствие подлинного класса христианской буржуазии, или медленные темпы ее формирования, а также недоверие, с которым короли относились к аристократам, объясняют устойчивость положения евреев, как это понял уже Хуан Мануэль, племянник Альфонса X Мудрого и первый политический мыслитель Кастилии. В своей "Книге государств", он решительно выступает за то, чтобы предпочтение в ведении государственных дел отдавалось «торговцам», а не знати и клиру. Этот принц считал своего врача, дона Соломона, своим единственным настоящим другом, как он открыто заявляет в своем завещании и на что намекает в своей книге «О путях любви». Еврейские врачи, к которым прислушивались и которых уважали сильные мира сего, были одной из основных связующих нитей между евреями и христианами.

Другим аспектом деятельности евреев Кастилии была их роль распространителей цивилизации и образования, которую в остальной Европе выполняли священнослужители. Отсюда вытекает замена с XIII века латыни народным языком в административных и юридических документах, поскольку евреи питали резкое отвращение к латыни. Таковы были истоки классического кастильского языка.

Есть еще один аспект культурной деятельности евреев, который заслуживает более подробного внимания, поскольку он явился ключевым для подъема христианской Европы. Мы имеем в виду роль испанских евреев в передаче знаний, накопленных в античном мире и на Востоке. В средиземноморском регионе были и другие зоны контактов между Востоком и Западом, например, в Сицилии, которая также была арабизована, или в Византии. Но главными воротами, через которые в Европу проникали науки и искусства, служила Испания, без сомнения потому, что основные посредники, т. е. евреи, были там многочисленны и хорошо образованы. В течение трех веков систематически велась переводческая деятельность, основным центром которой был Толедо. Во главе первой академии перевода с 1030 по 1070 годы находился видный церковный деятель Доминик Гонсалв, помощником которого был еврейский хронист Авраам ибн Давид (Абендауд). Они собственноручно перевели «Трактат о душе» Авиценны: христианин переводил на латынь по мере того, как еврей делал первоначальный перевод на народный кастильский язык. Другие античные и арабские философы были переведены таким же образом, начиная с Аристотеля. Коран был переведен евреем, «маэстро Педро» из Толедо. Основной корпус научных и технических достижений античного мира попадал в Европу тем же путем; видимо, так же была освоены индийско-арабская система счисления и понятие нуля. Аналогичным образом обстояло дело и с развлекательной литературой. Сборник восточных сказок, переведенный в начале XII века Педро Альфонсом, арагонским евреем, перешедшим в христианство, завоевал огромную популярность во всей Европе от Сицилии до Исландии под названием «Disciplina Clericalis» («Духовное воспитание») и стал источником сюжетов для английского народного театра и французских фаблио. В эту же эпоху христианские богословы и раввины поддерживали в Барселоне тесные взаимоотношения. Ученик каббалиста Авраама Абулафии ученый Арман де Вилленев, видимо, находился под таким сильным влиянием своего учителя, что его обвиняли в тайном исповедовании иудаизма. Знаменитый францисканец Раймонд Луллий также входил в эту группу. Была найдена одна из его рукописей, которую он посвятил главным раввинам города – «метру Абраму Денанету (иначе Бен Адрету), метру Арону, метру Соломону и другим еврейским мудрецам, которые относятся к альхама (т. е. к обществу)». Его «Беседы трех мудрецов» (христианина, мусульманина и еврея), возможно написанные под влиянием «ал-Кузари», остаются недосягаемой вершиной средневековой терпимости и гуманизма. Но в то же самое время и в том же самом городе, иногда при участии тех же самых ученых мужей, доминиканцы создали «Институт восточных языков» с целью обращения неверных. А Раймон Мартин, который также дружил с раввинами, составлял свой «Кинжал веры» («Pugio Fidei»), ставший источником вдохновения для антиеврейских полемистов вплоть до начала современной эпохи. Как может почувствовать читатель, это были тесно связанные между собой феномены, которые позволили лучшему знатоку этих вопросов И. Баеру написать следующее: «Христианская Испания была среди европейских стран той страной, которая отличалась одновременно религиозным фанатизмом и религиозной терпимостью». Мы можем к этому добавить, что первое вытекало из второго; такова была специфическая диалектика испанской истории.