Читать онлайн «Время Шамбалы». Страница 36

Л. Разгон в книге воспоминаний «Плен в своем отечестве» рисует довольно привлекательный образ руководителя загадочного Спецотдела «при ОГПУ» Глеба Ивановича Бокия. Старый большевик, член петроградского ВЧК в период подготовки Октябрьского восстания, а затем, после победы революции, председатель ПЧК, он имел много «странностей». К примеру, «никогда никому не пожимал руки, отказывался от всех привилегий своего положения: дачи, курортов и проч. <…> Жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире, родные и знакомые даже не могли подумать о том, чтобы воспользоваться для своих надобностей его казенной машиной. Зимой и летом ходил в плаще и мятой фуражке, и даже в дождь и снег на его открытом „паккарде“ никогда не натягивал верх»[237]. По словам Л. Разгона, близко знавшего Бокия, Глеб Иванович «принадлежал к совершенно иной генерации чекистов, нежели Ягода, Паукер, Молчанов, Гай и др. <…> Это был человек, происходивший из старинной интеллигентной семьи, хорошего воспитания, большой любитель и знаток музыки»[238]. И вместе с тем, именно Г. И. Бокий «руководил» красным террором в Петрограде, именно его подпись стоит под списками заложников ПЧК, именно по его инициативе были созданы первые концлагеря в Советской России. Правда, известно и о том, что Г. И. Бокий выступил против применения самосуда в отношении контрреволюционеров в сентябре 1918 г., чем навлек на себя гнев главы Петросовета Г. Е. Зиновьева, который в результате «вышиб» его из Петрограда[239].

После ареста в 1937-м Г. И. Бокий поведал следователе о своих давних «политических расхождениях» с партией, возникших под влиянием таких событий, как подписание большевиками Брестского мира, Кронштадский мятеж, введение НЭПа и завещание Ленина, что в конечном счете привело его к «внутреннему разладу» и увлечению мистикой. Признался он и в том, что еще в 1909 г. вступил в масонскую ложу (орден розенкрейцеров), членами которой якобы являлись академик С. Ф. Ольденбург и «английский шпион» Н. К. Рерих[240]. И хотя мы хорошо знаем цену подобных признаний, все же в показаниях Г. И. Бокия, наряду с явным самооговором, можно найти и немало достоверных сведений, тем более, что аналогичные «расхождения с партией» имелись и у многих других представителей большевистской «старой гвардии». Вполне можно допустить, что в юности Г. И. Бокий увлекался оккультизмом — «занимался познанием абсолютной истины», говоря его собственными словами, что объясняет столь неожиданно вспыхнувший в нем интерес к теории о «существовании абсолютных научных знаний». Фантастичные идеи Барченко, по-видимому, действительно произвели большое впечатление на интеллигентного и аскетичного начальника Спецотдела. Хотя, с другой стороны, конечно же, Глеба Ивановича едва ли можно считать «скрытым масоном». По свидетельству Э. М. Кондиайн, «Г. И. Бокий был глубоко заинтересован работами А: В. Он был его другом и опорой».

В мае 1921 г. Г. И. Бокий создал криптографическую службу при ВЧК — так называемый Спецотдел (СО)[241]. Главной ее задачей являлась охрана государственной тайны. (Л. Разгон сравнивает СО с Агентством Национальной Безопасности США.) Как явствует из показаний Г. И. Бокия, Спецотдел имел собственный источник дохода от продажи различным учреждениям сейфов («несгораемых шкафов») — средства, которыми лично распоряжался Г. И. Бокий. Возможно, что из этого «фонда» и финансировались командировки А. В. Барченко и его научная работа, о которой более подробно мы будем говорить в следующей главе. Здесь, однако, важно отметить, что тайноохранительная функция далеко не исчерпывала деятельность СО. Г. И. Бокий стремился привлечь к сотрудничеству различных экспертов и ученых в областях, представлявших наибольший интерес для ОГПУ. Так, в мае 1925 г. Г. И. Бокий принял на работу в свое учреждение К. К. Владимирова[242], вероятно, в качестве графолога, поскольку один из подотделов СО (7-й) занимался экспертизой почерков.

Расставшись с Главнаукой, А. В. Барченко, как уже говорилось, перешел в ВСНХ, где был зачислен консультантом научно-технического отдела. Там официально он занимался в основном исследованиями в области гелиодинамики и изучением лекарственных растений. В то же время мы знаем, что Бокий помог ученому организовать собственную лабораторию, где А. В. Барченко, по-видимому, возобновил свои парапсихологические опыты, поскольку они представляли большой интерес для Спецотдела. Эта секретная «спецлаборатория» позднее перекочевала под крышу Московского энергетического института, а в 1934 или 1935 г. — в здание Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ), где она стала называться нейроэнергетической. В этой лаборатории работала и одна из его учениц, Л. Н. Шишелова-Маркова. (По свидетельству Разгона, организатору и директору ВИЭМ Л. Н. Федорову покровительствовал бывший ученик А. В. Барченко И. М. Москвин.) О характере исследований ученого в этот период (1927–1937) позволяет судить название его большой монографии, конфискованной НКВД в 37-ом: «Введение в методику экспериментальных воздействий объемного энергополя».

Некоторое представление о направлении поисков А. В. Барченко во 2-й половине 1920-х дают весьма интересные, хотя и обрывочные сведения из показании А. А. Кондиайна. Так, он «„признался“ следователю, что в 1926 г. получил от А. В. Барченко „задание“ — проникнуть в среду сотрудников Пулковской обсерватории с целью получения данных о новейших астрономических открытиях». В результате он свел знакомство с заместителем директора обсерватории, астрономом и астробиологом Г. А. Тиховым — тем самым, который ранее тесно сотрудничал с мироведами. Их контакт, правда, оказался малопродуктивным. «Знакомство с Тиховым результатов не дало, т. к. кроме сведений о плане работы Пулковской Обсерватории и одной научной работы на тему о „поглощении света в мировом пространстве“ мне других сведений достать не удалось»[243].

Интересно также и сообщение А. А. Кондиайна о метеорологе Л. Г. Данилове: «В 1925 я был командирован Барченко и Бокием в Винницу с заданием познакомиться с проф. Даниловым Леонидом Григорьевичем и выяснить практические результаты его работы, которой он занимается в течение 20 лет. <…> Его работа имеет большое научное значение, т. к. вскрывает весь механизм атмосферы и, в частности, дает возможность предсказывать погоду на долгие сроки»[244]. С А. А. Кондиайном Л. Г. Данилов послал в Москву для А. В. Барченко свое большое исследование «Теория волновой погоды». (О судьбе этого труда нам ничего не известно, кроме довольно странного заявления А. А. Кондиайна о том, что он был «похищен» другим ученым, метеорологом Б. П. Мультановским, и переправлен за границу.)

Особенно большой интерес А. В. Барченко и А. А. Кондиайн проявляли к теории 11-летней периодичности пятнообразования на Солнце. Так, в письме Г. Ц. Цыбикову в начале 1927 г., ссылаясь на статью французского астрофизика Эмиля Туше «Тайны Солнца»[245], А. В. Барченко писал:

«Для посвященного в тайну Дюнхор не может быть сомнений, что западно-европейская наука случайно натолкнулась в этой теории на механизм, составляющий главную тайну Дюнхор. Пока еще аналитический метод европейской науки мешает ей оценить всю важность этой теории. Но достаточно какому-нибудь вдумчивому исследователю сделать попытку перенести на бумагу, на плоскость картину, аналитически вычисленную проф. Туше, чтобы обнаружилась тайна Дюнхор и других механизмов. А в руках современной техники, уже знакомой с применением ультра-фиолетовых и инфракрасных лучей, эти механизмы, открывая механизм действия „малых причин“, механизм космического резонанса и интерференции, механизм стимуляции космических источников энергии, грозит вооружить буржуазную Европу еще более кровавыми средствами истребления»[246].

В приведенной выше цитате не трудно увидеть намек на ту работу, которой занимались А. В. Барченко и А. А. Кондиайн — то, что Э. М. Кондиайн называет «проверкой Универсальной Схемы». Одна из тем, наиболее интересовавших обоих ученых, это ритмические («унисональные») колебания в природе и их влияние на человека. В архиве К. К. Владимирова хранится рукопись, автором которой, по-видимому, является А. А. Кондиайн[247]. По сути это краткое резюме основных представлений европейской науки того времени (середина 1920-х) — материал для работы с УС. Вот название разделов этой работы: некоторые специфические черты ритмических колебаний, координационные числа неорганических и органических процессов, основы ритмических колебаний, современные представления о структуре вещества, о свете, данные современной науки о лунном свете, о роли солнца в жизненных процессах, данные современной биологии. В воспоминаниях Э. М. Кондиайн мы находим любопытную запись — мысли А. В. Барченко об универсальной природной «ритмики» — штрих к портрету А. В. Барченко-ученого. «Все в мире ритмично, начиная с движения светил, смены времен года, смены дня и ночи, дыхания, кровообращения до движения электронов. Внешние колебания действуют на живой организм. А. В. не допускал в комнате обои с рисунком. Рисунок, считал он, дает негармоничные колебания, которые разрушают гармоничные ритмы живого организма. А. В. оклеивал стены обоями лицевой стороной к стене и окрашивал обои клеевой краской интенсивно золотисто-оранжевого цвета. Стены получались матовые»[248].