Читать онлайн «История Византийской империи. Т.2». Страница 40

Турки-сельджуки

Война Феодора с сельджукским султаном, которому, как известно, принадлежала большая часть Малой Азии, имела большое значение для будущего молодой Никейской империи. Для турецкого Иконийского, или Румского, султаната появление нового государства в виде Никейской империи, конечно, было в высшей степени неприятно, так как ставило препятствие для дальнейшего продвижения турок на запад к побережью Эгейского моря. К этой главной основной причине обостренных отношений между двумя государствами присоединилось еще то обстоятельство, что тесть Феодора Ласкаря, Алексей III Ангел, бежал к султану и умолял его помочь вернуть утерянный трон. Султан воспользовался приездом Алексея и послал Феодору грозное требование о передаче ему трона, скрывая под этим предлогом свою действительную цель завладения всей Малой Азией. Открылись военные действия, разыгравшиеся преимущественно в Антиохии на р. Меандре, в Карии. Главной силой у Феодора был отряд храбрых западных наемников, которые в сражении с турками, несмотря на свою доблесть и причиненные туркам громадные потери, почти все остались на поле брани. Но Феодор Ласкарь своей личной храбростью поправил дело. В происшедшем столкновении султан был убит, может быть, даже самим императором. Современный событиям источник говорит, что «султан упал как с башни», то есть с лошади, на которой находился. В той же битве бывший император Алексей III, нашедший пристанище у турок, был взят в плен. Он был пострижен и окончил дни в одном из никейских монастырей.

Каких-либо крупных территориальных изменений в пользу Феодора после этой войны, по-видимому, не произошло. Но моральное значение победы христианского греческого императора Никеи над мусульманами было очень велико: она закрепила новое государство, воскресила прежние заветы Византийской империи борьбы с исламом и наполнила радостью и бодростью сердца греков не только малоазиатских, но и европейских, которые впервые после этого увидели в Никее возможный центр будущего объединения. Никита Акоминат написал в честь Феодора, по случаю этой победы, большое, напыщенное похвальное слово. Брат Никиты, Михаил Акоминат, бывший афинский митрополит, покинувший после 1204 года Афины и проводивший оставшуюся часть своей жизни на одном из островов у берегов Аттики, прислал оттуда Феодору, по случаю той же победы, поздравительное письмо, в котором высказывал пожелания, чтобы он приобрел себе трон Великого Константина в том месте, которое изначально избрал Господь, т.е. трон в Константинополе.

Но, если победой Феодора были обрадованы греки, то, как это ни странно, ей был доволен и Генрих, император латинский, боявшийся храбрых западных наемников Феодора, которые, как было отмечено выше, почти все погибли в борьбе с турками. Эта победа Феодора, по мнению Генриха, лишь ослабила никейского императора, о котором, как пишет источник, Генрих сказал: «Ласкарь побежден, а не победил». Генрих, конечно, ошибался, так как вскоре после войны Феодор снова имел в своем распоряжении значительное количество франков и хорошо вооруженных греков.

После победы над турками Феодор Ласкарь счел возможным открыть военные действия против Генриха, имея уже определенную цель при помощи значительного флота напасть на Константинополь. Весьма интересное письмо, которое Е. Герланд назвал манифестом, было написано Генрихом из Пергама в начале 1212 года и адресовано «всем своим друзьям, до которых [содержание] послания могло дойти» (universis amicis suis ad quos tenor presentium pervenerit). Это письмо свидетельствует о том, что Генрих рассматривал Феодора как весьма опасного противника. Он писал: «Первый и самый опасный враг — это Ласкарис, который владеет всей землей по ту сторону пролива св. Георгия до Турции и, провозгласив себя императором, он нам часто угрожал с той стороны… Ласкарис собрал большое количество судов, чтобы овладеть Константинополем. Вот почему город дрожит, в большом отчаянии, до такой степени, что многие из нашего народа, отчаявшись в нашем возвращении [из Малой Азии], планировали бежать за море. Большое количество других перешло на сторону Ласкариса, обещая ему помощь против нас… Все греки начали шептаться против нас и обещать Ласкарису поддержку, если он с оружием пойдет на Константинополь». Письмо завершается призывом к латинянам поддержать Генриха. «Для того, чтобы иметь полную победу и для того, чтобы обладать нашей империей, нам нужно большое количество латинян, которым мы могли бы дать землю, приобретаемую и уже приобретенную. Однако, как вы знаете, недостаточно приобрести землю, необходимо иметь людей, которые смогут ее удержать». Это письмо показывает, что Генрих был весьма встревожен враждебными действиями Феодора Ласкаря и, далее, что дух его новых подданных не был крепким.

Однако же эта первая попытка со стороны Никеи восстановить прежний центр Византии не удалась: Никейское государство было еще недостаточно для этого сильно и подготовлено. В начавшейся войне успех был на стороне Генриха, который довольно далеко проник внутрь Малой Азии. В недавно опубликованном письме, датируемом со всей очевидностью 1213 годом, Генрих дает краткое описание своей победы над греками, которые «с такой наглостью и оскорбительным насилием поднялись против Римской церкви, что считают всех ее сыновей, то есть преданных латинян, собаками и, вследствие презрения к нашей вере, в основном и называют собаками».

Заключенный между двумя императорами мир точно определил границы обоих государств в Малой Азии: северо-западная часть полуострова оставалась в руках Латинской империи, то есть, если не считать некоторых незначительных территориальных приращений внутри страны, малоазиатские владения латинян после этого соглашения немногим отличались от владений, выпавших им на долю по разделу 1204 года.

В 1216 году талантливый и энергичный Генрих умер в расцвете лет. Им восхищались даже греки, и византийский хронист XIV века говорил, что Генрих был «настоящим Аресом». Историки XX века также высоко оценивают его личность и деятельность. Е. Герланд заявлял: «Его учреждения дали основание, на котором далее развивалось франкское владычество в Греции». «Смерть Генриха, — писал А. Гарднер, — была, совершенно очевидно, несчастьем для латинян — возможно, также и для греков, — ибо его сильная, но умиротворяющая политика могла привести к успеху, в той мере, в какой это вообще было возможно в преодолении бреши между Востоком и Западом». Преемники его на константинопольском троне ни талантами, ни энергией не отличались.

В 1222 году основателя Никейской империи не стало. Феодор I Ласкарь создал эллинский центр в Малой Азии, объединил его и привлек к нему внимание европейских греков. Он заложил основание, на котором преемник его уже смог построить обширное здание. В своих хвалебных письмах к Феодору Ласкарю Михаил Акоминат писал: «Столица, выброшенная варварским наводнением из стен Византии на берега Азии в виде жалкого обломка, тобою принята, руководима и спасена… Тебе надо было бы вовеки называться новым строителем и населителем града Константина… Видя в тебе одном спасителя и общего освободителя и называя тебя таким, потерпевшие крушение во всеобщем потопе прибегают под твою державу как в тихую гавань… Никого из царей, царствовавших над Константинополем, не считаю равным тебе, разве из более новых — великого Василия Болгаробойцу, а из более древних — благородного Ираклия».

После смерти Феодора I Ласкаря на никейский престол вступил зять его, муж его дочери Ирины, Иоанн III Дука Ватац (1222—1254). Хотя его предшественник и заложил некоторое основание для дальнейшего развития Никейского государства, тем не менее международное положение последнего было таково, что настоятельно требовало пребывания у власти решительного и энергичного правителя, каким и явился Иоанн Ватац.

В то время четыре державы оспаривали господство на Востоке: Никейская империя, Латинская империя, Эпирский деспотат и Болгарское царство Иоанна-Асеня II. Внешняя политика Иоанна Ватаца и заключалась, с одной стороны, в войнах, с другой стороны, в союзах то с одной, то с другой державой. К счастью для него, три его соперника на Балканском полуострове никогда не действовали все сообща и дружно, а вели между собой колеблющуюся политику ослабляющих их военных действий или скоропреходящих союзов. Иоанн Ватац прекрасно справился со сложной международной задачей.

Для дальнейшей судьбы Никейской империи в высшей степени была важна история Эпирского деспотата, т.е. второго греческого центра, около которого при известном развитии событий могли сплотиться интересы западных греческих патриотов и откуда могло произойти воссоздание Византийской империи, помимо Никеи. Между этими двумя греческими государствами, не шедшими на взаимные добровольные уступки, в видах общей цели эллинского объединения, неминуемо должна была открыться борьба за будущее восстановление Византии.