Читать онлайн «Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи». Страница 59

XVI

Возвращение Помпея и процесс Клодия

Осада Иерусалима и суббота. — Взятие Иерусалима. — Помпей в храме. — Реакция в Италии после заговора Катилины. — Политический индифферентизм высших классов. — Римский пролетариат и коллегии ремесленников. — Народная партия становится партией пролетариата. — Борьба Цезаря с реакцией. — Разочарования, беспокойство и долги Цицерона. — Характер Помпея. — Клодий и святотатство на празднике Воnае Deae. — Возвращение Помпея. — Процесс Клодия. — Цицерон, Клодий и Теренция. — Оправдание Клодия. — Цезарь и его кредиторы. — Его отъезд в Испанию. — Тит Лукреций Кар и его поэма.

Помпей под Иерусалимом

Помпей тем временем стоял под Иерусалимом; во время осады этой маленькой столицы маленького еврейского народа он и его офицеры могли наблюдать необычайные явления. Город, ворота которого отворил Гиркан, был легко взят; но часть народа засела в храме и выдерживала там отчаянную борьбу. Этот храм был построен на господствующем над городом холме и окружен укреплениями с очень высокими стенами. Помпей должен был привезти из Тира осадные орудия и приказал построить машины, между тем как иудеи с ожесточением бросали в солдат стрелы и камни; наконец, пришлось организовать долгую и трудную осаду. Скоро, однако, заметили удивительный факт: периодически, через каждые семь дней, осажденные, как бы пораженные оцепенением, позволяли римлянам строить свои машины и не бросали ни стрел, ни камней.

Еврейская суббота

Помпей спросил Гиркана, объяснившего, что всякий седьмой день бывает суббота, день, в который закон принуждает верующих воздерживаться от всякой работы, и что горячие поклонники простирают свою ревность до того, что даже не защищаются.[593] Помпей велел своим солдатам работать только в субботние дни и мог таким образом в три месяца легко построить башни на высоту стен и произвести приступ. Фавст, сын Суллы, первый взошел на стены, но защита была ожесточенной и резня ужасной.

Помпей и храмовые сокровища

Когда Помпей с таким трудом овладел храмом, он пожелал осмотреть его весь, до самых отдаленных святилищ, куда мог входить только один первосвященник. Напрасно искал там он статую или картину, изображавшую божество. Он удивлялся странному седьмисвечнику, к которому евреи, казалось, имели большое почтение, золотому столу, огромному запасу благовоний для церемоний и хранившимся в подземельях сокровищам, которые должны были служить вознаграждением римской армии за ее труды. Но бог Библии дал тогда самое сильное доказательство того могущества, страх перед которым должен был распространиться так далеко в мир: один из всех восточных богов, он заставил римского генерала уважать свое золото. Помпей, вероятно, остановился, пораженный перед этим странным фанатизмом, и не осмелился завладеть сокровищами.[594]

Помпей и Птолемей

В Палестине Помпей был встречен посольством египетского царя, явившимся выразить ему почтение, предложить крупную сумму денег и сделать странное предложение двинуться со своими легионами в Египет на помощь царю для победы над мятежниками, восставшими несколько времени тому назад.[595] Обеспокоенный проектами Красса и Цезаря, отчаявшись добиться своего признания царем со стороны сената, Птолемей Авлет старался этим поступком привлечь на свою сторону Помпея. Если Помпей согласится на это и поможет ему восстановить порядок в своем царстве, то он так скомпрометирует себя в его пользу, что по возвращении в Рим должен будет защищать его дело перед сенатом, чтобы доставить ему титул друга и союзника римского народа. Тем не менее эта политика, одновременно хитрая и дерзкая, имела несколько опасных сторон, потому что Птолемей рисковал также отдать свое царство римлянам. Что стал бы он делать, если римский генерал, вступив в его царство, откажется уйти оттуда и подчинить его Риму? С Лукуллом эта опасность была бы серьезной. Но Птолемей имел дело с Помпеем, т. е. с человеком более благоразумным, чем он того желал. Помпей, вероятно, боялся, вступив в Египет, раздражить много лиц в Риме: прежде всего тех, которые не хотели признавать Птолемея, партию, противившуюся завоеванию Египта; потом также котерию, стремившуюся к этому завоеванию, т. е. Красса и Цезаря. Он взял деньги, но учтиво отклонил приглашение. Потом он объявил Палестину вместе с Ке-лесирией римской провинцией, наложил на Иерусалим подать, дал звание первосященника Гиркану и, уводя с собой пленником Аристо-була, возвратился в Понт.[596]

Реакция после заговора Катилины

Между тем Италия оправилась от ужаса перед последними событиями, но как она изменилась в несколько месяцев! Заговор Катилины не был страшной опасностью, но его оказалось достаточно, чтобы смешать классы, партии, умы у всех и ускорить конец той могущественной народной партии, сторонницы умеренных реформ, вождем которой был Помпей в 70 г. Осмелев от крупного успеха репрессий и от поддержки массы всадников, пользуясь общественным страхом, который возбудили преувеличенные рассказы о заговоре, воображая, что это состояние умов продолжится навсегда, консервативная партия сделалась бандой диких рекционеров. Самые крайние в ней, во главе которых стояли Катулл и Катон, легко стали господствовать над умеренными и хотели довести до конца свою победу, раздавив народную партию и превратив процессы, начатые против соучастников Катилины, в обширное систематическое преследование своих врагов. Момент казался удобным.

Затруднительное положение Цезаря

Помпей был далеко; Метелл Непот, присланный им в Рим, не был выдающейся личностью. Красс, испуганный заговором, поспешил удалиться от интриг и опасностей народной партии, во главе которой остался один Цезарь, дискредитированный, ослабленный, презираемый. Буря, успокоившись на минуту, готова была разразиться с необычайной силой над его головой. Что случилось бы с ним, если бы он был слишком чувствительного темперамента и сделался слишком деликатным благодаря аристократическим предрассудкам или моральной совестливости? Но Цезарь сделался совершенным политиком, решительным, без колебания и разборчивости. Он не поколебался ускорить эволюцию демократии, начатую уже 4 или 5 лет тому назад, и сделал из нее грубую, боевую партию черни.[597]

Цезарь и пролетариат

Зажиточный класс, всадники покинули народную партию в этот критический момент. Но в Риме в огромных домах, построенных спекуляторами, было бесчисленное население вольноотпущенников, ремесленников, разносчиков, мелких лавочников, искателей приключений, нищих, преступников, пришедших со всех концов Италии и империи. Эти люди добывали средства к жизни всеми ремеслами, позволенными или постыдными, которые оставляли им рабы. Они находили работу на общественных постройках, делались каменщиками, ткачами, продавцами цветов, извозчиками, горшечниками, каменотесами, поварами, флейтщиками. Они нанимались на службу к политическим котериям и честолюбцам в качестве подкалывателей, шпионов или комиссионеров. Они узурпировали права гражданства, продавали свой голос, крали, плутовали, участвовали в общественных раздачах зерна и в публичных банкетах. Они образовывали большое число обществ или коллегий, которые сенат преследовал после заговора, стараясь распустить те, которые уже образовались, и воспрепятствовать образованию новых.[598] Это население, нищее, всегда недовольное, полное ненависти к богатым, удивлялось Катилине и старалось доставить ему удачу. Оно всегда было готово, если только находило вождей, наполнить государство беспорядками. И во главе этого народа стали — скандал почти невероятный — двоюродный племянник Метелла Македонского и pontifex maximus с целью отразить необузданные атаки консерваторов и в свою очередь напасть на них, но уже не на слишком опасной почве экономических реформ, а на более легкой почве политической оппозиции. Едва получив претуру, Цезарь напал на самого Катула, обвинил его в плохом расходовании средств по исправлению разрушений на Капитолии, произведенных во время междоусобной войны, и предложил поручить эту работу Помпею.[599] Это предложение рушилось перед энергичной оппозицией консерваторов.

вопрос о законности казни сообщников Катилины

Но около этого же времени Метелл при поддержке Цезаря внес Во новое, еще более смелое предложение: он предложил призвать в за: Италию Помпея с его армией, чтобы воспрепятствовать в будущем ка незаконно казнить римских граждан. Это значило открыто поставить са вопрос, законно ли было осуждение сенатом соучастников Катилины, ю и открыто угрожать партии, продолжавшей злоупотреблять доносами и процессами, относящимися к заговору Катилины. Консерваторы задрожали. Верная своей миссии сеять возмущение, народная партия обвиняла тех, кто подвергался большим опасностям для защиты порядка. Она хотела официально поручить Помпею произвести государственный переворот. Катон, бывший тогда народным трибуном, один решился наложить свое veto утром того дня, когда закон был поставлен на обсуждение в комициях. Цезарь и Метелл приказали банде негодяев прогнать его ударами камней. Консерваторы, возбужденные их примером, побежали также за людьми и возвратились вовремя, чтобы прогнать Цезаря и Метелла, прежде чем закон был вотирован. Вопрос на время был решен. Но сканадал был слишком велик и еще увеличился, когда Метелл, угрожая отомстить за себя, уехал из Рима, чтобы вернуться к Помпею.