Читать онлайн «Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи». Страница 54

Атакованный таким образом, Цезарь принужден был защищаться. Опасность была серьезной, ибо, если бы во время этой агитации разразились беспорядки, если бы от сената добились декрета о введении осадного положения, он мог бы погибнуть, как Гракхи и Сатурнин. Эти кровавые наказания вождей демократической партии должны были сильно беспокоить тех, кто наследовал их роль и их популярность. Со своей быстрой сообразительностью, со своей необычайной ясностью суждения и своей энергией Цезарь понимал, что лучшим средством для защиты было устрашить своих противников каким-нибудь смелым демократическим предложением, нападая на них более не на почве великих экономических реформ, как аграрный закон, но на менее опасной почве политических вопросов, по которой было легче вести римский простой народ, невежественный, недовольный и полный ненависти к знати. Ему, действительно, удалось поднять один очень курьезный политический вопрос.

Преследование Рабирия

В забытом уголке Рима жил старый сенатор Гай Рабирий, который собственноручно 37 лет тому назад, в эпоху восстания Сатурнина, убил народного трибуна. Естественно, что никто об этом более не вспоминал. Вдруг Цезарь отыскал его и заставил некоего Тита Атия Лабиена, неизвестного молодого человека, который был его другом и народным трибуном, обвинить его в perduellio. Затем с помощью претора, бывшего с ним в согласии, он заставил отослать его к двум судьям, и сам был одним из них. Рабирий был объявлен виновным.[548] Наказанием за perduellio была смерть. Смелость, с которой Цезарь провел этот процесс, и участь несчастного старика взволновали консерваторов. Рабирий апеллировал к народу.

«Рго Rabido»

Цицерон взял на себя его защиту и защищал его действительно с сильным красноречием, открыто говоря, что этим процессом добивались не головы несчастного Рабирия, а ослабления всего того, что покровительствовало общественному порядку, чтобы тем легче было опрокинуть республику.[549] Но народ, допустивший провал аграрного закона, на этот раз взволновался. Воспоминания великой революции произвели ожидаемый эффект, и Рабирий был бы осужден, если бы один сенатор не нашел уловки, чтобы распустить собрание.[550] Цезарь, вовсе не стремившийся получить голову Рабирия, оставил старика в покое: ему было достаточно охладить энтузиазм консерваторов к тем быстрым средствам, к которым можно прибегать при осадном положении, и показать им, как даже через тридцать семь лет легко возбудить гнев народа против тех, кто был ответствен перед ним.

Цезарь делается великим понтификом

В это время, за смертью Метелла Пия, освободилась должность великого понтифика. Эта была пожизненная должность, назначение которой было верховное управление официальным культом и привилегия — жить в общественном здании. Сулла отнял у народа и передал коллегии понтификов право выбирать верховного понтифика. Цезарь, который удваивал храбрость в опасности, возымел смелый проект путем закона, предложенного Лабиеном, восстановить народные выборы этого лица и выступить самому кандидатом. Если бы ему удалось сделаться главою культа, то консул едва ли осмелился бы посягнуть на него во время резни, организованной вследствие сенатусконсульта videant consules. Понтификата домогались многие знатные лица, как-то Катулл и Публий Сервилии Исаврийский. Они стали смеяться, когда узнали, что с ними будет состязаться за такую исключительно охранительную должность человек, которому не было еще сорока лет, атеист, обременнный долгами, скомпрометировавший себя с самыми вульгарными демагогами и страстно увлекавшийся астрономией Гиппарха. Катулл не поколебался даже сделать Цезарю дерзкое предложение: он предложил ему деньги за отказ от кандидатуры.[551] Это значило задеть его за живое, считая продажным. Цезарь упорно пустился в происки и с помощью Красса, давшего ему денег, сумел так хорошо говорить, действовать и платить, что, после изменения способа выборов, он был 6 марта избран верховным понтификом.[552]

Смерть Митридата. — Выборы на 62 г. — Вторичная кандидатура Катилины. — Его программа: кассация долгов. — Успех программы и страх высших классов. — Паника между римскими финансистами и политиками. — Союз консерваторов с капиталистами. — Цицерон — вождь консервативной партии. — Интриги и скандалы избирательной борьбы. — Последнее средство консерваторов. — Неудача Катилины. — Начало заговора. — Интриги с целью введения военного положения. — Донос Красса. — Последние попытки Катилины в Риме. — Его отъезд. — Заговор в Риме. — Переговоры с аллоброгами. — Арест заговорщиков. — 3, 4 и 5 декабря 63 г. — Процесс и казнь заговорщиков. — Заговор Катилины и Италия. — Конец революционной эры.

Триумф Лукулла

Консерваторы были несколько вознаграждены за эти поражения небольшим успехом: им удалось, наконец, добиться триумфа Лукулла. Бывший проконсул мог войти в Рим со своими солдатами. Но, несмотря на сто тысяч бочонков вина, розданных Лукуллом по этому поводу народу,[553] церемония была холодной. Можно было подумать, что это был мелкий полководец, возвращающийся из небольшой экспедиции против варваров, а не создатель нового, столь популярного империализма, который доставлял теперь столько славы Помпею. Лукулл, впрочем, мало заботился обо всем этом. После десятилетнего отсутствия он возвращался в отцовский дом мизантропом, равнодушным к удивлению толпы, готовым искать всю свою награду за подвиги в удивлении высших классов и в наслаждении приобретенными им неизмеримыми богатствами. Но новый позор ждал его при его возвращении. Он открыл, что Клодия, жена, которую он взял без приданого, была в преступной связи со своим братом, Публием Клодием, возмутителем его легионов.[554] С ужасом он развелся с ней.

Смерть Митридата

В этом же году маленькая революция избавила счастливого Помпея от Митридата. Фарнак, солдаты и крымский народ, испуганные проектом вторжения в Италию, возмутились весной 63 г. и принудили великого старца кончить жизнь самоубийством. Таким образом окончилась вторая великая борьба, предпринятая одним человеком против Рима.

Гений против организации

Митридат имел участь не лучшую, чем Ганнибал. Он возымел смелый проект — разрушить Рим, зажегши вокруг всего Средиземного моря и в самой Италии самый страшный и самый обширный революционный пожар, который когда-либо видел древний мир.

Но, подобно Ганнибалу, после первых поражающих успехов он мало-помалу потерял силы. Сын человека, мечтавшего царствовать над всем Востоком, должен был удовольствоваться маленьким крымским царством, получив его в качестве подарка римлян. Удивительный гений и неукротимая энергия одного человека снова пала перед этой системой политических и моральных сил, еще такой могущественной, несмотря на повторяющиеся кризисы, и управлявшей из Италии столь обширной империей.

Известие о смерти Митридата было в Риме причиной сильной радости и новым венцом славы для Помпея, которому народная партия приписывала все счастливые события. Цезарь, старавшийся ухаживать за Помпеем, поспешил добиться народного постановления об оказании торжественных почестей.[555]

Помпей и евреи

Потом новости с Востока снова сделались однообразны. Помпеи прошел по Финикии и Келесирии, собирая выкуп с мелких князей.[556] Он встретил сопротивление только одного маленького города, по имени Иерусалим, и маленького народа, с которым римляне завязали 139 г.[557] дружественные сношения. Два повелителя иудеев, воевавшие друг с другом, у которых Скавр и Габиний выманили столько денег, обратились к Помпею. Последний после долгого колебания решил прийти на помощь к Аристобулу за обещание уплатить крупную сумму денег. Но когда Габиний вошел в Иерусалим за получением этих денег, народный мятеж принудил его бежать, и Помпей принужден был начать осаду города.[558]

Метелл домогается трибунской власти

Общественное внимание не могло много заниматься этой незначительной войной в то время, когда политическая борьба в Италии становилась все ожесточеннее. Весной в Рим совершенно неожиданно прибыл с целью выступить кандидатом в трибуны Квинт Метелл Непот, зять Помпея и один из его генералов.[559] Этот Метелл был сыном консула 98 г., племянником завоевателя Балеарских островов и двоюродным внуком Метелла Македонского;[560] следовательно, он принадлежал к одной из самых крупных фамилий Рима, но, как и многие другие знатные, вслед за Помпеем вступил в народную партию, чтобы быстро сделать себе карьеру и обогатиться. Сопровождавшая его многочисленная свита рабов и муллы с поклажей указывали, что он достиг второй цели. Прибытие Метелла произвело сильную сенсацию среди консерваторов.