Читать онлайн «Германо-польская война». Страница 3

К слабым сторонам гитлеровской военной организации следует отнести прежде всего недостаточную подготовленность в 1939 г. материально-технической базы рейха, его экономики для войны мирового масштаба против коалиции великих держав. Это было связано главным образом с отсутствием достаточных источников и запасов некоторых важнейших видов стратегического сырья, зависимостью вооруженных сил от ввоза его из-за границы и вместе с тем с постоянным ограничением этого ввоза. Общее сокращение экспорта и огромный государственный долг Германии создавали большие экономические трудности, непосредственно влиявшие на военное производство и на состояние вооруженных сил.

Далее необходимо отметить, что по сравнению с потребностями мировой войны вермахт располагал ограниченным количеством вооружения, в частности бронетанкового, и особенно боеприпасов. Отсутствие необходимого парка средних и тяжелых танков, преобладание легких, которые, как вскоре показал опыт, по своим конструктивным данным не соответствовали возможностям обороны, вынуждали ограничивать количество танковых соединений и прибегать к импровизациям в их формировании.

Что касается стратегической и оперативной концепций немецко-фашистского военного командования, то здесь наблюдалось переплетение целесообразных и с военной точки зрения эффективных тенденций в области ведения операций и устаревших клаузевицко-шлиффеновских традиционных авантюристических воззрений и методов в области стратегии.

Гитлеровское государство не могло выдержать бремени длительной войны против коалиции европейских государств. Мобилизовать всю нацию до последнего человека на максимальное, но кратковременное усилие, планомерно и тщательно подготовиться, внезапно напасть и одержать победу раньше, чем обороняющийся развернет свои ресурсы и организует эффективное противодействие, разбивать противников поодиночке, используя для этого политическое вероломство, ослабление вражеского государства "пятой колонной", запугиванием, обманом и шантажом - вот суть стратегической доктрины "третьего рейха".

Известная теория молниеносной войны постепенно складывалась перед Второй Мировой войной, как синтез прежде всего политических устремлений и авантюристических планов гитлеровской партии, направленных на установление мирового господства, а также военных теорий от Клаузевица до Людендорфа. Медленно развивавшийся процесс слияния и переплетения всех этих концепций и взглядов, окрашенных традиционными воззрениями германских военных теоретиков XIX и начала XX вв., скрепляемых "основополагающими" идеями гитлеровской "Майн кампф", дал в конечном счете доктрину блицкрига. К началу войны этот процесс не закончился. Теория еще не получила таких вполне завершенных контуров, как позже, в результате побед над Польшей и Францией. Но именно после 1940 г. действительность полностью отвергла и теорию и основанную на ней практику руководства войной.

В области оперативно-тактических проблем германская военная мысль 30-х годов лишь постепенно определяла новые формы. Тормозящее влияние на оперативную мысль оказывали генералы "старой" пехотно-артиллерийской школы (Бек, Фрич, Лееб, Гаммерштейн-Экоуорд и другие). Их взгляды к 1939 г. не ушли сколько-нибудь далеко вперед от оперативных принципов Первой Мировой войны. Они тяготели к могущественным ударам артиллерии и методическим атакам пехотных масс. Однако многие офицеры, причисляемые к "молодому поколению" Генерального штаба, предлагали более радикальные приемы ведения операций, отвечавшие духу нацизма и требованиям Гитлера. На первый план эти офицеры выдвигали доктрину стремительных действий бронетанковых войск. Маневр, перегруппировки, выход из-под удара превосходящих сил, экономное расходование средств - приемы, культивируемые еще в малочисленном рейхсвере до 1933 г., теперь могли быть использованы массовыми вооруженными силами. Именно на этой основе были разработаны методы массированного наступления танковыми соединениями и авиацией в оперативную глубину, принесшие гитлеровскому вермахту успехи в 1939-1941 гг. Среди "молодых" наиболее последовательно за развитие доктрины, основанной на преимущественном использовании танковых и моторизованных войск, выступали Гудериан, Мецш, Лутц, Неринг, Рейнгардт и другие. Новые и эффективные концепции "танковой доктрины" явились результатом работы группы "молодых" офицеров.

В середине и во второй половине 30-х годов в германской армии уже достаточно хорошо поняли, что теперь развитие техники базируется вокруг мотора, что будущее принадлежит моторизации и механизации сухопутных сил проблеме номер один для большинства крупных армий Европы. "Мотор пожирает мир" - такими словами закончил в 1932 г. свое исследование "Тенденции ведения войны" военный теоретик генерал Мецш. Мотор начинает рассматриваться как символ активизации и быстроты, а моторизация - как главное средство воплощения в жизнь давних идей германского милитаризма и фашизма. Но в середине и во второй половине 30-х годов в области военной теории все еще наблюдалось довольно сложное переплетение новых тенденций "быстроты и натиска", в основе которых лежало массированное использование танковых и авиационных соединений, с тяжеловесным методизмом доктрин Первой Мировой войны. Преодоление старых и полное утверждение новых взглядов превратились в процесс, который занял весь период от "возрождения" Генерального штаба вплоть до начала Второй Мировой войны и продолжался в ее ходе примерно до завершения первого этапа военных действий против Франции.

Мы здесь хотели бы подчеркнуть, что разработка принципов ведения операций подвижными соединениями на большую глубину не представляла собой оригинального творчества только немецко-фашистского генералитета. Даже сами создатели германской "танковой доктрины" отмечали, что прилежно учились в этой области иностранному опыту. Они не могли не признать, что многое заимствовали у советской военной школы (теория "глубокой операции"), они отмечали ее приоритет.

Говоря о слабых сторонах гитлеровской армии перед Второй Мировой войной, необходимо отметить, что при высокой в целом военной подготовке ее солдат и унтер-офицеров, основанной на муштре и дисциплине "прусского" толка, имелись весьма значительные контингенты резерва старших возрастов, обученные слабее (к 1939 г. из 3,8 млн человек действующей армии полностью обученных по-новому насчитывалось 1,8 млн). Следует далее сказать о значительной обособленности и замкнутости каждого вида вооруженных сил, о недостаточно продуманной системе организации верховного командования, при которой наиболее слабым звеном оказывался высший руководящий орган вермахта. И наконец, остается историческим фактом, что часть германского населения и даже некоторые военнослужащие, главным образом солдаты, призванные перед войной, не хотели, боялись новой мировой войны, со страхом относились к гитлеровскому режиму, к его военным планам. Они не считали войну наилучшей перспективой для Германии. Многие из них сочувствовали той героической борьбе, которую продолжали вести мужественные сыны Германской коммунистической партии. Мысли, настроения и действия этих людей могли в иных обстоятельствах стать еще одним тормозом, сдерживающим агрессивные силы фашизма.

Таким образом, к 1939 г. гитлеровский вермахт еще не был полностью готов к мировой войне. Он был намного сильнее вооруженных сил и военных систем некоторых стран капиталистического мира, взятых в отдельности, но он не мог в 1939 г. противостоять крупной коалиции, которая вела бы решительно войну против гитлеровского рейха. Трагедия мировой истории состояла в том, что этому еще далеко не совершенному и недостаточно подготовленному инструменту войны было позволено вступить в действие в самой благоприятной для него, искусственно созданной реакционной политикой Запада обстановке, что коалиция европейских государств, которая, объединив усилия, могла бы раздавить военное детище фашизма, не была создана из-за этой же политики.

Правительства США, Англии и Франции расчищали путь фашистским агрессивным устремлениям на восток, проводили самоубийственную политику наталкивания германского фашистского империализма на Советский Союз. Этому генеральному курсу - курсу Мюнхена были подчинены основные усилия дипломатии западных держав перед войной. "Германия, возможно, сумеет направить свою экспансию в восточном направлении, - говорил осенью 1938 г. посол США в Париже Буллит своему польскому коллеге. - Демократические страны желали бы, чтобы там, на востоке, дошло до разрешения спорных вопросов путем войны между Германией и Россией"{4}. Посол английского правительства в Берлине Гендерсон писал в Лондон 9 марта 1939 г.: "Гитлер заявил в "Майн кампф" совершенно ясно, что жизненное пространство для Германии можно получить только путем распространения на восток. Распространение на восток делает, однако, столкновение между Германией и Россией в какой-то день в значительной степени вероятным... Не является невозможным достижение соглашения с Гитлером, если иметь предпосылкой, что оно будет ограничиваться решениями, соблюдение которых можно разумно ожидать от Гитлера"{5}.