Читать онлайн «Великие и неизвестные женщины Древней Руси». Страница 15

Как уже отмечалось, Н. М. Карамзин обнаружил в ряде географических названий память о княгине Ольге. Около Пскова находилась деревенька Ольжинец, там же было Ольгино поле. Один из притоков р. Великая назывался Ольгины Ворота. Около Чудского озера было место, носящее название Ольгин Крест. Около села Выбуты, куда якобы была сослана провинившаяся Малуша, находился большой валун Ольгин Камень.[157] Данные названия подтверждают сведения летописей о том, что жена Игоря была из Пскова.

В ХVI в. макарьевские книжники написали пространное «Житие княгини Ольги» и включили его в состав «Степенной книги». В нем они всячески прославили святую, назвав ее «блаженной, равноапостольной, премудрой, исполненной разума, всюду кипящей духовным благовонием, дивной в девицах». В этом сочинении даже есть особый раздел «О добродетелях блаженной Ольги» и две похвалы.[158] Несомненно, автор стремился создать идеальный образ правительницы и святой женщины, достойной всяческих похвал и почитания. Правда, как уже отмечалось, в содержании этого памятника мало достоверных фактов, поскольку он создавался как занимательное чтение для самых широких читателей.

Подводя итог, следует еще раз отметить, что княгиня Ольга внесла большой вклад в развитие русской государственности и культуры. Она первой занялась обустройством русских земель, разработала основы законодательства, отрегулировала вопросы налогообложения, сформировала княжеский домен и обустроила несколько резиденций в разных городах: Пскове, Новгороде, Вышгороде и Киеве. При ней резко изменилась внешняя политика – завоевательные и грабительские походы на Византию сменили добрососедские отношения и активное развитие торговли и культурного обмена.

Первой из русских правителей Ольга отправилась с мирным дипломатическим визитом в Константинополь. Там она была принята на самом высоком уровне, свидетельствующем о важности для Византии связей с Русью. Приняв крещение от константинопольского патриарха и императора Константина Багрянородного, Ольга публично продемонстрировала всем, что не является варваркой и язычницей. Не случайно потом акт ее крещения был отражен в ряде зарубежных сочинений. Однако крестить всю свою страну она не смогла из-за противодействия сына, не желавшего поставить свою страну в зависимость от иностранных церквей. Воплотить мечту Ольги христианизировать Русь смог воспитанный ею внук Владимир.

Несомненно, Ольга стремилась к тому, чтобы лучшие образцы византийской культуры были восприняты русскими людьми. Сама она с помощью священника Григория, видимо, рано пристрастилась к чтению византийской христианской литературы и с готовностью восприняла христианские идеалы. При ее дворе было несколько переводчиков, помогавших ей понимать греческие тексты. (Потом они поехали с ней в Константинополь.)

Можно предположить, что при Ольге изменился княжеский двор. Он стал более пышным, многолюдным. В него вошли и родственники княгини, и жены представителей знати, и многочисленная прислуга. В свите Ольги были даже купцы, которые, очевидно, закупали все необходимое для княжеского обихода и реализовывали собранные в виде дани меха, зерно, воск и прочее.

Думается, что при Ольге стали формироваться особые культурные традиции Древней Руси, связанные с творческим заимствованием и переработкой на местной почве лучших образцов византийского искусства и архитектуры. Вполне вероятно, что рассказы княгини о Константинополе повлияли не только на ее сына, пожелавшего после завоевания Болгарии переехать в эту страну, но и на внуков, захотевших жениться на прекрасных гречанках. Как известно, первой женой старшего Ярополка стала монахиня-гречанка, отличавшаяся необычайной красотой. Ее захватил в плен Святослав и привез сыну в жены. После гибели Ярополка гречанку взял в жены Владимир. Позднее он даже смог высватать сестру византийских императоров принцессу Анну.

В целом Ольга стала идеалом для многих поколений русских женщин, стремящихся во всем на нее походить: быть не только мудрыми, но и хитрыми, смело отстаивать честь своей семьи, интересы детей и внуков, являться рачительными хозяйками в масштабах не одного своего дома, но и всей страны, сохранять чистоту и целомудрие до глубокой старости, заботиться о благе не одних ближних, но и всех подданных.

Несомненно, с правления Ольги началась новая эпоха в русской истории и культуре: окончательно оформилось государство и начался переход от язычества к христианству.

В приложении к работе представлены таблица дат, относящихся к княгине Ольге, и схема ее родственных связей.

После смерти княгини Ольги в 969 г. Святослав, как повествуют источники, отправил сыновей на самостоятельное княжение, а сам вернулся в Болгарию. В древнейших летописях этот вопрос рассмотрен весьма обстоятельно, поскольку он был важен для княжеской династии. Старший княжич Ярополк получил Киев, второй сын Олег – Древлянскую землю. Именно эти земли, видимо, считались наследственной собственностью Святослава, и он мог распоряжаться ими по собственному усмотрению. Новгород в их число, очевидно, не входил. Однако новгородцы прибыли сами в Киев и стали просить дать им одного из сыновей Святослава. Старшие княжичи сразу отказались, поэтому по совету брата Малуши Добрыни, который, видимо, тоже служил Ольге, новгородцы стали просить послать к ним Владимира. Тот был почти своим для славян, поскольку его матерью была не варяжка, а славянка, дочь жителя Любеча Малка.[159] Она, судя по всему, не принадлежала к княжескому роду, но и не была простолюдинкой, т. к. должна была обладать большим опытом по ведению княжеского хозяйства. В ее распоряжении находились все кладовые, погреба и даже казна. Должность ключницы была сродни дворецкому и казначею и при княжеском дворе была второй после тиуна.

В летописях нет никаких точных данных о возрасте сыновей Святослава, но известно, что до своей смерти в 972 г.

князь привез старшему княжичу Ярополку, очевидно уже совершеннолетнему, жену – взятую в плен очень красивую монахиню-гречанку. Но поскольку та не была знатного рода, то в 980 г. Ярополк решил жениться на дочери полоцкого князя Рогнеде. К этому времени, видимо, женатыми были и Олег, и Владимир. О жене первого никаких точных данных нет, хотя некоторые исследователи высказывали мнение, что ею была какая-то иностранка, возможно дочь графа Куно из рода Энинген. Другие, правда, полагали, что эта графиня была невестой Ярополка.[160] О первой жене Владимира вообще нет никаких данных. Известно лишь, что от нее у него был сын Вышеслав. Однако, узнав, что Ярополк намерен жениться на полоцкой княжне Рогнеде, Владимир решил опередить брата и сам стать ее женихом.

История сватовства двух князей к Рогнеде описана в летописях подробно, поскольку она привела к острейшему междоусобию и резкому изменению политической ситуации в стране в связи с победой Владимира.[161] Поэтому личность полоцкой княжны заслуживает особого внимания; попробуем восстановить ее исторический портрет, используя все дошедшие до нас источники.

На страницах древнейших летописей Рогнеда Рогволдовна выступает как одна из наиболее ярких личностей, уступая в этом отношении только княгине Ольге. Летописца или заказчика летописи почему-то не заинтересовала участь горькая монахини-гречанки и судьба многочисленных жен и наложниц князя Владимира. Причина, видимо, в том, что те ничего не сделали для изменения своей жизни к лучшему.

Иной была полоцкая княжна.

Несмотря на то что в древнейших летописях довольно много сведений о Рогнеде, никто из историков не попытался воссоздать ее исторический портрет, реконструировать биографию. Всего лишь несколько замечаний о ней можно встретить в капитальных трудах Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева. Чуть больше внимания ей уделено в современных работах о Полоцком княжестве и монографиях о Древней Руси.[162] Лишь А. В. Чернецов, исследуя миниатюры Радзивилловской летописи, обратил внимание на то, что Рогнеда изображена всюду в особой шапке, подчеркивающей ее происхождение. Потом в такой же шапке был изображен ее правнук Всеслав Брячиславич, провозгласивший Полоцкое княжество самостоятельным. По мнению исследователя, сходство шапок указывало на то, что полоцкие князья считали Рогнеду своей родоначальницей.[163]

Согласно данным древнейших летописей, Рогнеда принадлежала к знатному роду варяжских князей, которые осели в славянских городках или основали свои в тех местах, где проходили важные торговые пути. Отца княжны Рогволда летописец сравнил с князем Туром, якобы основавшим Туров.[164]

Хотя имена Рогволда и Рогнеды явно скандинавского происхождения, среди историков возникла дискуссия о их национальной принадлежности. Н. Т. Беляев выдвинул предположение о том, что Рогволд принадлежал к династии норвежских Инглингов.[165] Другие исследователи с ним не согласились и решили, что полоцкий князь был либо кривичем, либо прибалтийским славянином.[166] Однако вряд ли есть основание для подобных мнений, поскольку в летописях прямо сообщено, что Рогволд прибыл «из заморья»,[167] т. е. из Скандинавии.