Читать онлайн «Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева». Страница 40

На встречах с лидерами СЕГП 1 и 7 апреля 1952 г., почти сразу же после получения отказа западных держав, Сталин раскрыл им свои новые планы. Теперь, заявил он, ГДР сможет присоединиться к остальным «народным демократиям» в подготовке к будущей войне. Отныне молодежь Восточной Германии нужно воспитывать не в духе антивоенной пропаганды, как до сих пор, а готовить ее защищать свою страну от Запада. «Сейчас на Западе думают, что вы совсем не вооружены, что у вас нет сил и вас легко захватить. Пока они так думают, они будут несговорчивыми. Они считаются только с силой. Когда у вас появится какая-то армия, с вами будут разговаривать иначе, — вас признают и полюбят, так как силу все любят». Вместо 50-тысячной военизированной полиции, Сталин предложил создать полномасштабную армию: 13 дивизий наземной и морской пехоты, военно-воздушные силы и военно-морской флот, включая подводный, на вооружении — сотни танков и тысячи артиллерийских орудий. Эту армию предполагалось развернуть вдоль западных границ. За вооруженными силами ГДР должны были дислоцироваться советские войска{333}.

Во время второй встречи с руководителями ГДР 7 апреля Сталин высказал вслух то, о чем он, видимо, не переставал думать с самого начала советской оккупации. «Американцам нужна армия в Западной Германии, чтобы держать в своих руках Западную Европу. Американцы вовлекут Западную Германию в Атлантический пакт. Они создадут западногерманские войска. Аденауэр сидит в кармане у американцев. Все бывшие фашисты и генералы — тоже». Сталинские слова падали, словно пудовые гири. Наконец-то кремлевский вождь признал, что решение германского вопроса зашло в тупик. И тогда он сказал восточногерманским коммунистам то, что они хотели услышать: «И вы должны организовать свое собственное государство. Демаркационную линию между Западной и Восточной Германией надо рассматривать как границу — и не как простую границу, а как опасную границу. Нужно усилить охрану этой границы. На первой линии ее охраны будут стоять немцы, а на вторую линию охраны мы поставим русские войска». Иными словами, Сталин начал рассматривать ГДР не как переходное образование, а как постоянный стратегический ресурс для Советского Союза. И все же Сталин не стал закрывать границу сектора с Западным Берлином. Обжегшись на неудаче с берлинской блокадой, он лишь «порекомендовал» восточным немцам ограничить перемещения людей через эту границу. «Слишком свободно ходят по Германской Демократической Республике агенты западных держав»{334}.

Возраст начал сказываться на работоспособности Сталина, однако его ум оставался острым и опасным для всех, на кого он был нацелен. Вождь строил планы по превращению Восточной Германии в передовой край для будущей войны с Западом. Вместе с тем, сохраняя верность своим взглядам на германский национализм, он по-прежнему настаивал на неослабной пропаганде «германского единства» среди широких слоев населения Западной Германии — социал-демократов и националистов. Он считал, что необходимо влиять на общественное мнение западных немцев и пытаться настроить их против американского военного присутствия в Федеративной Республике. «Надо продолжать пропаганду единства Германии все время, Это имеет большое значение для воспитания народа в Западной Германии. Сейчас это оружие у вас в руках, его надо все время держать в своих руках. Мы тоже будем продолжать делать предложения по вопросам единства Германии, чтобы разоблачать американцев»{335}.

Историк Р. Ван Дик приходит к выводу, что решения, принятые Сталиным в апреле 1952 г., «разрешили основное противоречие его политики в Германии» — между реалиями, существовавшими в зоне оккупации, и декларируемой политической линией{336}. Вместе с тем эти решения привели к новым проблемам. В последующие месяцы Ульбрихт, вдохновленный новой линией Сталина, развернул кампанию ускоренной советизации жизни в ГДР. 9 июля 1952 г. Политбюро в Москве одобрило резолюцию о «строительстве социализма» в ГДР. В Берлине пленум СЕПГ провозгласил в ГДР «диктатуру пролетариата». Позже Молотов заявил, что Ульбрихт ошибочно воспринял московскую резолюцию как разрешение на ускоренный курс построения социализма. Сталин тем не менее не возражал против действий Ульбрихта. В любом случае глава СЕПГ действовал с осознанием того, что выполняет директивы, полученные из Москвы. Всеобщая милитаризация общества в ГДР привела к арестам «вредителей» с последующей конфискацией их имущества, а также к угрозам в адрес «поджигателей войны» и «внутренних врагов». Правящий режим разрушил частный сектор в промышленности и торговле, начал гонения на церковь, а также приступил к коллективизации сельского хозяйства.

Из Москвы приходили производственные планы, астрономические показатели которых были невыполнимы даже для стран со здоровой, развитой экономикой, а что уж говорить о территориях, опустошенных войной и советской оккупацией! Результаты новой политики Сталина — Ульбрихта были катастрофичны: стремительная инфляция, кризис сельского хозяйства и чрезвычайно деформированное развитие экономики. В довершение всего Сталин палец о палец не ударил, чтобы облегчить участь восточных немцев сокращением размеров советских репараций и других выплат. К 1953 г. ГДР уже выплатила репараций на 4 млрд. долларов США, но все еще оставалась должна Советскому Союзу и Польше 2,7 млрд. долларов и продолжала выплачивать более 211 млн. долларов ежегодно из своего бюджета. Кроме того, ГДР платила около 229 млн. долларов в год на покрытие издержек советского оккупационного режима. Наконец, с той же сухой расчетливостью, с какой Сталин относился к нуждам китайских и корейских коммунистов (за советское оружие, с которым они воевали в Корее против американцев, им приходилось платить Советскому Союзу в американских долларах), вождь продал молодому немецкому социалистическому государству 66 заводов и фабрик, конфискованных Советским Союзом в Германии. Советские власти оценили их в 180 млн. долларов, которые нужно было выплачивать наличными деньгами или товарными поставками{337}.

При этом народ в ГДР жил гораздо лучше советских людей. В самом СССР из-за огромных расходов государства на военные нужды уровень жизни населения оставался чрезвычайно низким{338}. Но вряд ли жители ГДР думали о том, насколько им повезло по сравнению с их советскими товарищами. Они равнялись на уровень жизни, который существовал в Третьем рейхе и который на их глазах улучшался в Западной Германии. До того как в ГДР был взят курс на ускоренную милитаризацию, условия жизни у восточных и западных немцев практически не отличались. Однако благодаря «экономическому чуду», начавшемуся в ФРГ в 1950-1951 гг., западные немцы по уровню материального благосостояния резко вырвались вперед, оставив жителей ГДР далеко позади. Соединенные Штаты, реализуя план Маршалла и другие программы, оказывали щедрую экономическую и финансовую помощь Западной Германии. Важную роль играло и то, что потребительский рынок США был открыт для немецких товаров. Таким образом, на западе Германии открывались благоприятные экономические перспективы, тогда как на востоке усиливались притеснения и тяготы жизни — все это заставляло многих профессионально обученных и образованных людей, в основном молодежь, покидать ГДР и уходить на Запад. С января 1951 по апрель 1953 г. почти миллион человек перебрались из ГДР в Западный Берлин и Западную Германию. Это были квалифицированные рабочие, фермеры, военные призывники, среди них — многие члены СЕПГ и Союза свободной немецкой молодежи. А среди тех, кто остался в ГДР, росло недовольство. Вальтер Ульбрихт вызывал всеобщее возмущение и даже ненависть{339}.

Сталинская политика 1952 г. в ГДР, по-видимому, исходила из расчета на подготовку к будущей тотальной войне. Поступки Сталина в конце его жизни, как и новая архивная документация, дают основание предполагать, что хозяин Кремля уверовал в неизбежность войны с Западом. Весной 1952 г., незадолго до перехода к «строительству социализма» в ГДР, кремлевский вождь утвердил планы формирования 100 военно-воздушных дивизий, в составе которых должно было быть 10 тыс. реактивных бомбардировщиков средней дальности. По численности эта спроектированная армада почти вдвое превосходила то количество, которое командование советских ВВС считало достаточным на случай войны. Начались масштабные военные приготовления на Дальнем Востоке и Крайнем Севере. В том числе изучались возможности массированного вторжения на территорию Аляски. Остается лишь гадать, что бы произошло, если бы Сталин прожил дольше и попытался осуществить свои планы{340}.

В последние годы жизни Сталин, по-видимому, начал терять ясное представление о положении дел в Германии. Его занимали другие неотложные дела. Помимо войны в Корее и приготовлений к большой войне Сталин был занят политическими кознями против своих ближайших соратников. Он начал кадровую чистку в спецслужбах, санкционировал расследование «дела кремлевских врачей», организовал откровенно антисемитскую пропагандистскую кампанию и даже нашел время для чистки органов госбезопасности и специального «мингрельского дела», вероятно, сфабрикованного с целью устранить Берию. Свободное время Сталин уделял чтению проектов учебника по политэкономии и написанию собственных теоретических работ по «экономическим проблемам социализма» и даже по вопросам языкознания{341}. Тем временем советизированная Восточная Германия начала входить в тяжелый политический и экономический кризис.