Читать онлайн «Срединное море. История Средиземноморья». Страница 25

Трижды мусульманские армии вторгались во Францию — в 716, 721 и 726 гг., — однако им никогда не удавалось там закрепиться. В основном они выполнили свою задачу, и Испания — или большая ее часть — вошла в состав империи Омейядов под арабским названием Аль-Андалус. Ей никогда не суждено было стать прежней. Отныне в стране обитали три обособленные друг от друга группы населения: арабы, евреи и христиане, отличавшиеся в расовом и религиозном отношениях, а также с точки зрения языка и культуры. В течение семисотпятидесятилетней мусульманской оккупации они неизбежно оказывали плодотворное влияние друг на друга тысячей разных способов, что в конечном итоге принесло максимальную пользу для них всех. Почти все это время (хотя случалось и обратное) их отношения были достаточно добрососедскими, а иногда просто дружескими.

Те проблемы, которые все-таки возникли, имели своим источником главным образом мусульманские круги. Главная ошибка сына Мусы Абдул-Азиза состояла в том, что он женился на дочери Родриго, главного военачальника вестготов; не без ее влияния его убедили носить корону на христианский манер. Это вызвало у его сподвижников арабов такую ярость, что они убили его; затем началась смута, и в течение последующих сорока лет на посту правителя Аль-Андалуса сменилось не менее двадцати человек. Страна могла бы полностью распасться, если бы не впечатляющий coup d’etat[105], которого никто не мог предвидеть. В 750 г. в халифате Омейядов произошел переворот: последний правитель из этой династии, Марван, был казнен, а почти вся его семья перерезана на пиру (подобно тому как остгот Теодорих поступил с семьей Одоакра двумя с половиной столетиями ранее). В Багдаде в это время утвердилась новая династия — Аббасиды. Лишь одному из Омейядов, девятнадцатилетнему принцу Абдул-Рахману, удалось бежать. После продолжавшихся пять лет скитаний инкогнито по Палестине, Египту и Северной Африке, в 755 г. он высадился в Испании и, застав страну в состоянии хаоса, с легкостью утвердился в качестве ее правителя. На следующий год (ему было всего двадцать шесть лет) он был формально объявлен аль-андалусским эмиром. Основанной им династии суждено было править мусульманской Испанией почти триста лет.

Однако Абдул-Рахмана приветствовали далеко не везде. В Испании произошло несколько мятежей и один, наиболее серьезный, кризис, когда в 778 г. группа восставших испанцев убедила франкского короля Карла Великого выступить против него. Карл быстро занял Памплону и только начал осаду Сарагосы, как — к счастью для эмира — намерения его переменились. По некоторым причинам он, как представляется, решил, что в конце концов игра не стоит свеч, и под предлогом срочных дел, ожидавших его дома, отдал приказ возвращаться. 15 августа, по пути назад через Пиренеи, его арьергард, которым командовал Роланд, маркграф Бретонской марки, был застигнут врасплох объединенными силами мусульман и басков в узком Ронсевальском ущелье. Спастись не удалось никому. От Роланда осталось лишь его имя — имя героя одной из первых эпических поэм западноевропейской литературы.

Последние годы правления Абдул-Рахмана были куда более спокойными. Он так и не преуспел в политическом объединении Испании, однако был мудрым и милосердным правителем и подлинно культурным человеком. Он изменил облик своей столицы Кордовы, оставив после себя великолепный дворец, знаменитый своей красотой сад и — что важнее всего — Мескиту, прекрасную мечеть. Строительство ее на месте прежде стоявшего здесь христианского собора началось в 785 г.; когда же оно завершилось, взору предстала великолепнейшая мечеть в мире (она сохранилась до наших дней).[106] Абдул-Рахман также был знаменитым поэтом, проникновенно и печально писавшим о своем отечестве — Сирии, которую ему никогда не суждено будет увидеть вновь. Любовь к культуре в полной мере унаследовал его знаменитый правнук и третий по счету после него правитель Абдул-Рахман II. Занимая трон почти полвека, с 912 по 961 г., он призвал ко двору множество поэтов, музыкантов и ученых, а также увеличил мечеть своего прадеда и возвел другие в Хаэне и Севилье. Кроме того, при нем с Востока ввозилось огромное количество предметов роскоши, а также прибыло множество людей искусства и мастеров; о нем говорят, что он ввел в стране в обиход искусство вышивания и первым из эмиров начал чеканить свою монету. Среди европейских столиц Кордова в период его правления была, пожалуй, местом, где культура процветала более всего. В 840 г. пришло наивысшее признание: из Константинополя прибыла дипломатическая миссия, которая привезла дары величайшей ценности и предложила союз против общего врага — Аббасидов.

Однако Аббасиды были далеко. Перенеся столицу и двор из Дамаска в Багдад, они радикально изменили, так сказать, саму природу халифата. Больше он не был по преимуществу средиземноморской державой; центр его теперь располагался в сердце Азии, и дела на Средиземном море или в Европе мало его интересовали. В течение следующих семи столетий — вплоть до взятия Константинополя в 1453 г. — он мало вмешивался в события, происходившие на Западе, в отношении которого мусульмане Северной Африки и Испании могли по большей части действовать по своему усмотрению. Первые с особенным постоянством развивали свой флот, пока в начале IX в. не оказались ведущей морской державой Средиземноморья — даже несмотря на стойкое сопротивление византийцев, из-за которого события развивались не совсем так, как тем хотелось. Действительно, после вступления на престол императора Василия I в 867 г. роли кардинальным образом поменялись: приверженцам ислама вновь пришлось перейти к обороне.

В 929 г. Абдул-Рахман II принял титул халифа. С этого времени мусульманская Испания, являясь сама по себе халифатом, более не изъявляла преданности (хотя бы и неискренней) Багдаду и Аббасидам. В политическом отношении на долю этого халифата выпало более чем достаточно проблем; с другой стороны, он блистал своими свершениями в области искусства и культуры, и сохранившиеся от него памятники продолжают повергать нас в изумление. Первая большая мечеть Абдул-Рахмана в Кордове была достроена и украшена позднейшими правителями IX и X вв.; в 950 г. Абдул-Рахман III выстроил при ней новый минарет высотой 240 футов. Среди достопримечательностей Севильи назовем Алькасар, прелестное здание XII в., которое впоследствии, в 1353 г., стало дворцом Педро Жестокого, и трехсотфутовую башню Гиральда, построенную между 1172 и 1195 гг. и служившую одновременно минаретом и обсерваторией. А среди памятников Гранады — изумительный дворцовый комплекс, известный нам под названием Альгамбры, при взгляде на который до сих пор перехватывает дух; то же можно сказать о летнем дворце и знаменитых садах Генералифе, расположенных над ним на холме. Несомненно, эти творения (вкупе с мечетью в Кордове) суть высшие достижения ислама в Испании за все времена его господства здесь.[107]

Возможно, именно великолепие архитектуры в какой-то степени послужило причиной множества зарегистрированных здесь случаев перемены религии. Иудеи, конечно, вряд ли когда-либо отказывались от своего древнего верования, и, право же, редко можно было встретить мусульманина, стремящегося стать христианином. Однако во время арабской оккупации — и прежде всего в городах и поселениях в период примерно от середины IX до начала XI в. — десятки тысяч христиан добровольно принимали веру завоевателей. Еще большее количество жителей, сохраняя свою религию, усвоило арабский как язык, на котором говорили в повседневной жизни. До наших дней современный испанский язык сохранил большое количество арабских слов, и туристы, посещающие эту страну, неизменно бывают поражены здешним изобилием арабских топонимов. Культура ислама также широко распространилась по всей стране. Аль-Андалус поддерживал прочные торговые связи с Северной Африкой и Ближним Востоком вплоть до Индии и Персии; оттуда привозили не только шелка и специи, в первую очередь перец и имбирь, и рис, и сахарный тростник, цитрусовые и смоквы, баклажаны и бананы, и труды по архитектуре, керамике, каллиграфии, музыке, математике, астрономии и медицине.

Эта новая по тем временам всесторонняя эрудиция распространялась отнюдь не только в мусульманском мире. Многие христиане, возможно, воспринявшие исламские традиции и культуру, рано или поздно достигали христианских стран, лежавших к северу и северо-востоку — Галисии и Астурии, Каталонии и Наварры, — неся эту культуру с собой. Эти мозарабы, как их называли, долгое время оказывали влияние на северные христианские территории по обе стороны Пиренеев, прежде всего в области математики, о которой средневековый христианский мир знал все еще удручающе мало. Именно они, как считается, познакомили северную Европу с арабскими цифрами, а также с абакой — устройством, влияние которого на тогдашнюю торговую жизнь сравнимо с тем, какое в наши дни имеют компьютеры.