Читать онлайн «Мозг армии. Том 1». Страница 10

Владения «больного человека», каковым давно была признана Турция; после Берлинского конгресса подлежали дальнейшему разделу и захвату главными государствами Европы.

В 1881 году Тунис был уступлен Франции, и «обиженная Италия нашла необходимым в своей политике опереться на среднеевропейские государства, войдя в 1882 году в состав Тройственного союза, который в те времена не имел, казалось, особых притязаний, кроме как на Балканах, на африканские владения султана и, таким образом, не стад бы чинить особых препятствий римскому правительству в его африканских авантюрах.

Обострившиеся отношения Италии с Францией соответствовали вполне как видам Бисмарка, так и Англии, которая видела в возрождающейся Италии хорошего спутника против той же Франции.

Итальянская ирредента, несмотря на вступление Италии в Тройственный союз в 1882 году, служила большой помехой в отношениях новых союзников – Австрии и Италии. Правда, в это время внимание итальянской дипломатии было отвлечено другими целями – на смену политики национального объединения шла империалистическая политика, – и итальянцы должны были не упустить дележа африканских владений Турции.

В 1877 году австрийский премьер Андраши, разбирая с итальянским премьер-министром Кристи причины конфликтов, возникающих между этими государствами, выставил, как одну из них, стремления итальянских ирредентистов и заметил: «удивительно, как эти люди не понимают, что при помощи грамматики не делают политики», т.е. что современная политика на деле вовсе не определяется одними стремлениями к национальному объединению, иными словами, суть не в том, чтобы пользоваться одной грамматикой.

Согласившись с такой точкой зрения, Кристи с своей стороны указал: «мы были революционерами, чтобы создать Италию, мы стали консерваторами, чтобы сохранить ее». Под словом «консерватор» Кристи разумел сторонника империалистической политики, на путь которой Италия уже тогда вступила, мечтая о завладении Тунисом.

Таким образом, до поры до времени итальянский ирредентизм потерял свою остроту, итальянское правительство хотело использовать Австрию, как своего союзника.

До конца 90 годов Италия оказалась повернутой фронтом к Франции, и в сношениях этих государств все время происходили дипломатические конфликты, повлекшие за собой даже таможенную войну. С момента начала сближения Англии с Францией политика Италии также переменила свой курс: взаимоотношения Италии и Франции снова начали улучшаться, закончившись тайно заключенным в 1901 году итало-французским договором, по которому Франции предоставлялась свобода действий в Марокко, а Италии – в Триполи.

С этого года итальянская политика приняла активный характер против Турции, а вслед за ней и против Австрии, как заинтересованной в делах на Балканском полуострове. Неминуемым следствием начавшегося выпадения Италии из Тройственного союза было развитие итальянского ирредентизма и западных областях Австрии и подготовка Италии к возможному вооруженному столкновению с монархией Габсбургов.

Другим очагом борьбы Италии с Австро-Венгрией оказывались Балканы, а вместе с ними и Адриатическое море, преобладание на котором было одной из важных целей итальянской политики.

На Балканах скрещивались интересы Австрии, России и Италии, а также и других государств Европы.

Как известно, Австрия и Россия с XVIII века в балканской политике сторожили друг друга: каждый шаг вперед одной – вызывал ответное движение другой.

При Николае I идея дележа наследства «больного человека», каковым признавалась тогда Турция, все более и более резко оттачивалась, закончившись Крымской войной.

К 1876 году балканский вопрос снова обострился. Выше было отмечено, что с 1866 года повернутая фронтом на Балканы Австрия считала отныне свою балканскую политику наиважнейшей в своих внешних отношениях с соседними государствами. Ревнивым взором австрийские дипломаты следили отныне за каждым шагом России на этом полуострове.

В 1875 году славянское движение на Балканах вспыхнуло снова, вылившись в ряд восстаний в Боснии и Герцеговине против магометанских помещиков, руководимых католическими патерами не без поддержки, конечно, со стороны Австрии и даже Германии. Австрийское правительство выступило перед «концертом» европейских государств с проектом реформ. Но сам «концерт» потерпел неудачу, а между тем идея раздела Турции снова заострилась. Летом 1876 года Александр II отправился для личных переговоров в Вену, в результате чего явилось письменное соглашение об образовании самостоятельных славянских государств на Балканах; о компенсации России Бессарабией и в М. Азии, а Австрии предоставлялось право оккупировать Боснию и Герцеговину.

Разразилась русско-турецкая война 1877-78 г.г., окончившаяся под стенами Константинополя; Австрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Россия пошла в Каноссу – в Берлин на конгресс, руководимый «честным маклером» Бисмарком.

Военные успехи России были понижены в своей ценности, Балканы перекроены, и в список врагов русская дипломатия с 1879 года, кроме Англии, внесла прежде всего Австрию, а за ней и «честного маклера» с его государством.

Но не в «обиде» русских славянофилов и русского царизма скрывалось все «зло» Берлинского конгресса 1879 года.

Созданное на Берлинском конгрессе 1879 г. балканское равновесие было полно противоречий, подобно современному Версальскому договору.

Разделенные на части искусственными этнографическими границами) балканские народы продолжали стремиться к дальнейшему национальному освобождению и объединению. Линия национальной политики самостоятельной Болгарии естественно направлялась на населенную болгарами Македонию, оставленную Берлинским конгрессом под властью Турции. Сербия, за исключением Новобазарского Санджака, была не заинтересована в Турции; ее естественные и национальные интересы целиком лежали по ту сторону австро-венгерской границы: в Боснии и Герцеговине, в Кроации, в Словении, в Далмации. Национальные устремления Румынии направлялись на северо-запад и восток: на венгерскую Трансильванию и русскую Бесарабию. Грецию эти устремления, естественно, толкали как и Болгарию, против Турции.

Таковы были результаты «честного маклерства» Бисмарка, который не думал вносить успокоение на Балканы. Для него, наоборот, нужен был непотухающий балканский костер, который, привлекая к себе как Россию, так и Австрию, оставлял бы им минимум возможностей вмешиваться в западноевропейские дела.

Для самой Австро-Венгрии было нежелательно образование сильного славянского государства на Балканах, и если венская дипломатия согласилась на раздел Турции, то только при условии образования мелких славянских государств, которые не могли бы нарушить покоя на берегах Дуная. Образованные конгрессом в Берлине мелкие государства славян на Балканах были не страшны сильной Австрии, и все искусство ее политики должно было заключаться в том, чтобы: 1) не дать им усилиться, а 2) старым, изведанным путем дипломатических интриг включить ближайшие из них в состав Дунайской империи, проповедуя среди них ту же идею национального объединения, но только в обратном порядке.

Эта новая программа для австрийской дипломатии начертана рукой того же «мудрого» Бисмарка. Пример «великой» Германии должен быть воспринят и Австрией. Последняя могла оставить в покое сербскую династию, не посягать на формальную государственную целость Сербии, но все же включить се в состав Австро-Венгрии, как это сделала Пруссия с мелкими государствами.

Этот путь настолько хорошо был усвоен австрийской дипломатией, что она, вступив на него, не покидала уже его вплоть до мировой войны с той разницей, что размеры его расширились, и в состав будущей Дунайской империи должны были войти самостоятельная Румыния и такая же самостоятельная Польша.

Пока что прежде всего следовало не давать Сербии усилиться территориально, не давать ей развиваться экономически -путем получения гавани на побережье Адриатического моря. Одним словом, но следовало из Сербии создавать славянского «Пьемонта», который притягивал бы к себе австрийских славян. Внутренняя политика диктовала и указывала цели для внешней.

Кроме того, «золотой мечтой» австрийских империалистов был план расширения австрийской территории до Эгейского моря, превращение Салоник в австрийский порт и достижение полного господства над восточным побережьем Средиземного моря. Опасность такой экспансии была велика: она наталкивалась на сопротивление России, Италии и балканских государств. Приходилось выжидать, а пока не следовало позволять Сербии овладеть Новобазарским Санджаком и старыми сербскими землями в долине Вардара.

Стараясь путем военного режима проглотить оккупированную Боснию и Герцеговину, варясь в котле собственных внутренних боев отдельных национальностей, Австро-Венгрия в своей балканской политике стремилась: 1) сохранить установленное в Берлине в 1879 году положение на Балканах и 2) завоевать симпатии вновь образованных славянских государств.