Читать онлайн «Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время». Страница 27

Был принят Индекс запрещенных книг, куда входили многие классические произведения и, между прочим, даже издания Библии, не одобренные Римом или в переводах на национальные языки. Стоит отметить, что внутри самой Церкви и среди кардиналов имелись и противники излишне жестких идеологических запретов, делавшие ставку на убеждение, на внутреннее очищение верующего, на личные примеры благочестия, которые подавали новые святые — Игнатий Лойола, Франциск Сальский, Тереза Авильская, кардинал Карло Борромео. Однако радикальное течение, не склонное к каким-либо послаблениям, все же преобладало. Причина заключается, видимо, в том, что Католическая церковь для защиты своих прав на посредничество между верующими и Богом, своих тысячелетних институтов нуждалась в усилении централизации, власти своего главы — папы, особенно в условиях, когда светские государи и национальные церкви высказывали притязания на автономию и в какой-то мере добивались их удовлетворения. Возможности компромиссов в этом отношении были для Церкви объективно ограниченными.

Несмотря на периодически вспыхивавшие конфликты с Римским престолом, политически его поддерживали императоры Священной Римской империи из рода Габсбургов, одобрившие возвращение Церкви части конфискованных земель. Политическая роль Рима в эпоху Контрреформации заметно ослабла, но идеологически его позиции укрепились. С точки зрения духовной атмосферы столетие борьбы контрреформационного движения с Реформой стало временем нетерпимости, «охоты на ведьм», гонений на свободную науку.

Однако как раз XVI — начало XVII в. принесли ряд открытий, подготовленных в том числе и идеями Возрождения (см. также раздел «Научная революция» и страноведческие главы). Гуманисты подорвали веру в авторитеты, в том числе в авторитет привычного, обратились к естественнонаучным взглядам античности, внесли в общество дух любознательности и культ истины. Переворот в естествознании был тесно связан с другими крупнейшими духовными явлениями, возникшими на переломе Средневековья и Нового времени — Возрождением и Реформацией. При всех различиях в жизни все три мировоззренческие системы тесно переплетались. Развитие науки носило интернациональный характер, художественная культура и литература на рубеже Нового времени приобрели заметно выраженные национальные черты и в нашем издании рассматриваются в рамках истории отдельных стран.

В раннее Новое время европейская наука претерпевает кардинальные изменения. Накопление новых знаний, изобретения и открытия, попытки использовать исследования для нужд повседневной жизни — всё это происходило и ранее. Однако общее восприятие окружающего мира как сотворенного Богом и не мыслимого вне Бога на протяжении веков оставалось неизменным. Соответственно и познавать этот мир можно было только весьма фрагментарно и лишь в рамках религиозной концепции — в той мере, в какой человек способен осмыслить непостижимый в основе своей замысел творца.

Тем не менее постепенно складывается принципиально иное представление: вне зависимости от того, сотворен мир Богом или нет, он существует и развивается в соответствии с рядом изначально лежащих в его основе физических законов. Повлиять на них человек не в состоянии, однако познать эти законы и ориентироваться на них — вполне в его силах. Основным инструментом новой науки становится разум, а ее неотъемлемыми частями — опыт и эксперимент. При этом наука приближается к практике, появляется мысль о том, что главная ее цель — улучшение человеческого существования. Именно такая совокупность изменений и сопутствовавшие ей открытия получили в истории название Научной революции.

Это явление возникло исключительно на европейской почве и имело всеобщий характер, хотя одни страны были затронуты им в большей степени, а другие скорее шли в фарватере общей тенденции. Прежде всего в научные центры превратились Италия и Нидерланды, позднее к ним присоединяются Франция и Англия, германские и австрийские земли. Апогей Научной революции, безусловно, XVII век, однако ее периодизация достаточно условна. С одной стороны, ряд открытий, логически завершающих исследования XVII в., был сделан в XVIII в. (особенно в области химии и биологии). С другой, и это гораздо более принципиально, фундамент будущей Научной революции во многом был заложен уже в конце XV–XVI в.

Распространение идеи о том, что в основе познания мира лежит разум, было связано с Ренессансом и Реформацией. Многие ученые этого времени выступают с резкой критикой античных авторитетов, на которые опиралась наука позднего Средневековья и Возрождения. Показателен пример перешедшего в протестантизм французского философа Пьера де ля Раме (Рамуса) (1515–1572), отстаивавшего идею ориентированного на практику метода и рассматривавшего разум как высшую инстанцию в решении научных проблем. Оспаривая непогрешимость Аристотеля, в основу магистерской диссертации философ положил весьма характерный тезис: «Все, что сказано Аристотелем, ложно» (1536).

Другая идея, во многом стимулировавшая развитие Научной революции, — это мысль о том, что в основе познания лежат наблюдения и опыт. Обычно ее связывают с именем Фрэнсиса Бэкона (1561–1626). В своем самом знаменитом сочинении «Новый органон» (1620) Бэкон подчеркивал важность индуктивного метода познания (от фактов — к теории, от частного — к общему), основанного на наблюдениях и эксперименте. Правда, для Бэкона в этой системе не было места гипотезе: он полагал, что основная задача ученого — это сбор первичной информации и классификация полученных данных, а дальше уже в дело должна вступать индукция.

Впрочем, Бэкон лишь сформулировал теорию, тогда как на практике идею эксперимента продвигали в жизнь совсем другие люди. К их числу относится придворный врач Елизаветы Английской Уильям Гильберт (Джилберт) (1544–1603), еще до Бэкона провозгласивший опыт критерием истины, поставивший несколько сотен экспериментов с магнитными телами и пришедший к выводу, что между планетами действует сила тяготения магнитного происхождения. Он же первым предположил, что действие магнита распространяется подобно свету, и ввел в научный оборот термин «электрический».

Ориентация ученых на практическую пользу привела в годы Научной революции к появлению множества изобретений. Так, например, в конце XVI–XVII в. ученые различных стран активно работали над построением прибора, способного измерять температуру. В Италии появился ртутный термометр, который врачи начали использовать для измерения температуры тела у больных. Многочисленные опыты с вакуумом и атмосферным давлением привели в 40-х годах XVII в. к изобретению итальянским математиком и физиком Эванджелистой Торричелли (1608–1647) ртутного барометра. Принципиальные изменения произошли в это время в изготовлении часов: вследствие усовершенствования механизма и изобретения в 1657 г. маятниковых часов, точность измерения времени настолько увеличилась, что, как полагают, именно тогда у часов возникли минутная, а затем и секундная стрелки. Это дало историкам повод заметить, что вслед за пространством человек XVII в. овладел и временем.

Паровой двигатель — одна из основ, на которую веком позже станет опираться промышленный переворот в Англии, — также был придуман в годы Научной революции. В конце 80-х годов XVII в. французский математик, физик и механик Дени Папен (1647–1712) предложил первые проекты двигателя, представлявшего собой полый цилиндр с движущимся поршнем и работавшего за счет нагревания воды и превращения ее в пар. Двигатель Папена был сложен в эксплуатации, однако его принцип использовался для создания в Англии паровых помп, откачивавших воду из шахт.

Еще более важными стали те изобретения, которые дали новой европейской науке необходимый инструментарий. Прежде всего надо упомянуть о создании новых оптических приборов — телескопа и микроскопа. Путь к ним оказался довольно долгим: ряд оптических свойств изогнутых поверхностей был известен еще в античности, с конца XIII в. в Европе появляются очки, а с XVI в. ученые постепенно начинают рассматривать малые объекты при помощи лупы. Принято считать, что первый микроскоп был создан в 90-е годы XVI в. голландскими оптиками, установившими две выпуклые линзы внутри одной трубки. На протяжении XVII в. усовершенствованием этого прибора занимались многие исследователи, и одним из первых, кому удалось добиться приемлемого для научных наблюдений увеличения, стал голландец Антони ван Левенгук (1632–1723). Созданные им микроскопы со 150-300-кратным увеличением позволили впервые увидеть бактерии и эритроциты.

Честь изобретения телескопа приписывают себе четыре страны: Англия, Нидерланды, Италия и Германия. Так или иначе, это устройство стало широко известно в результате деятельности нидерландского мастера по изготовлению очков Ханса Липперсхея (1570–1619) — в 1608 г. он предложил использовать сконструированный им телескоп в военных целях. Однако голландцы решили, что для военных нужд удобнее бинокли, а телескоп был оставлен в основном для развлечения.