Читать онлайн «Ранневизантийский город (Антиохия в IV веке)». Страница 14

Таким образом, у нас нет достаточных оснований утверждать, что в Северной Сирии развивались какие-то особые формы патроната, которые не только позволили мелкому свободному крестьянству сохранить свою собственность на землю, но и укрепить свое положение. Развитие патроната в некоторых районах Северной Сирии было усложнено такой промежуточной формой как патронат солдат, но оно неизбежно в конечном счете приводило к усилению зависимости крестьянина от патрона, к потере им своей земли. В этом отношении нельзя не согласиться с мнением Г. Г. Дилигенского о том, что "процесс мобилизации земли, как правило, сопровождался в IV в. не обезземеливанием сельчан, но их закабалением и превращением в зависимых работников крупных поместий. Экспроприация колонов была завуалирована тем фактом, что они продолжали сидеть на своей земле и пользоваться своим индивидуальным хозяйством".132 Но если на Западе, где в силу отсутствия общины господствовали индивидуальные формы патроната, сразу же ставившие мелкого земельного собственника в полную зависимость от магната и ускорявшие утрату им своей земли,133 то на Востоке дело обстояло несколько сложнее. Здесь под патронат переходила целая деревня, выступавшая как единый, достаточно сплоченный коллектив, на "усвоение" которого патрону требовалось значительно больше времени. Вероятно, известную замедляющую роль играло и то, что целая община, в отличие от отдельного мелкого земельного собственника, была слишком заметной податной единицей, чтобы она могла быть легко и быстро перехвачена крупным землевладельцем у государства. Патронат развивался как постепенное отчуждение свободной деревни из сферы государственной власти, постепенное укрепление прав патрона.

Данные о сирийском патронате во многом отражают общую картину его эволюции. Первые симптомы широкого распространения патроната, как известно, относятся к 360 и последующим годам. Вскоре после первого эдикта о патронатах, изданного для Египта, в 368 г. был обнародован новый указ, запрещающий патронат уже на всей территории восточных провинций.134 Вероятно он в какой-то мере относится и к Сирии. Однако массовый характер, как показывает речь "О патронатах", относящаяся к 387-391 гг., переход под патронат приобретает в последние десятилетия IV в., когда на положении мелкого свободного крестьянства, consortia convicanorum, уже в полной мере стал сказываться результат роста налогового бремени в течение IV в. То обстоятельство, что массовый переход мелких земельных собственников под патронат ухудшал положение куриалов, обязанных из своего кармана уплачивать недостающую сумму подати государству и особенно то, что патронатное движение широко распространилось среди рабов и колонов средних землевладельцев-куриалов, подрывая их благополучие, в том числе и самого Либания - все это и явилось причиной искажения им подлинных причин перехода под патронат как свободного крестьянства, так и зависимых земледельцев.

Исходя из освещения Либанием характера патроната, к которому прибегали антиохийские convicani, некоторые исследователи считают, что он приводил не к переходу их в зависимость от патрона, а к укреплению их самостоятельности, способствовал укреплению мелкой земельной собственности.135 Важнейшее доказательство этого П. Пети видит в том, что у Либания в речи "О патронатах" не говорится о переходе земли в собственность патрона. Но ведь закрепление прав патрона над патронируемой деревней представляло длительный и постепенный процесс, в ходе которого патрону приходилось преодолевать сопротивление деревни. Но поскольку патрон, как правило, был могущественным лицом, он был достаточно сильным не только для того, чтобы оказывать деревне покровительство, но и для того, чтобы утвердить свою власть над деревней. Покровительство не оказывалось безвозмездно. Деревня расплачивалась с патроном либо натуральными платежами, либо предоставлением ему каких-либо преимущественных прав в деревне, в частности использования общественной земли (MPG, 82, 1420-1421). Как показывает пример уже упоминавшейся деревни на Амане, вероятно, нередко патронатные отношения возникали в связи с уплатой богатым человеком задолженности деревни фиску, что превращало ее в должника патрона. Все это позволяло ему закрепить свою власть над деревней, постепенно присвоить ее земельную собственность. В начале V в. был сделан важный шаг на этом пути. В 415 г. был издан эдикт, узаконивавший все патронаты до 397 г.136 Видимо, к этому времени и антиохийские патроны XLVII речи Либания прочно закрепили свою власть над значительной частью свободных деревень антиохийской округи. В связи с этим нельзя не согласиться с А. П. Рудаковым, который утверждал, что "в Сирии... свободные ????? особенно сильно были захвачены процессом концентрации в руках крупных собственников".137 Таким образом, для антиохийской округи IV в. в целом приходится, видимо, говорить не об укреплении и развитии мелкой земельной собственности, а о постепенном сокращении прослойки" мелких собственников, поглощении ее крупным землевладением. Археологические же данные о жизни антиохийской деревни не могли отразить этот процесс, который происходил путем постепенного включения свободных деревень в состав владений крупного собственника, включения, не менявшего внутреннего уклада хозяйственной жизни деревни.

Другим важным вопросом эволюции аграрных отношений является вопрос об эволюции средней земельной собственности, муниципального землевладения. Упадок его в IV в. несомненен. Но вопрос о внутренних причинах этого упадка представляет значительный интерес. Как мы показали выше, хозяйства средних городских землевладельцев, восточных провинций может быть немногим в большей мере основывались на использовании труда рабов, чем крупные. Поэтому основные различия между ними, видимо, прежде всего следует искать в сфере хозяйственных отношений между господами и колонами.

Либаний приводит достаточный материал для того, чтобы получить представление о положении антиохийского куриала, его отношении к своей земельной собственности, своему имению. Как правило, антиохийский куриал собственник одного, редко двух поместий среднего достатка (??????? Liban., II; XXIII; XVI). В лучшем случае ему могло принадлежать еще один или несколько небольших доходных участков около Антиохии. Как правило, земельные владения куриалов являлись единственным источником их доходов. Поместье обеспечивало городской дом куриала основными продуктами, а летом в нем жила его семья. Остающиеся продукты продавались и составляли денежный доход куриала. Однако главная задача поместья - обеспечение нужд господского дома. Отсюда известное стремление куриалов обзаводиться поместьями там, где возможно было поликультурное хозяйство, способное максимально обеспечить потребности господского дома. В такой местности было расположено и имение Либания.

Стремление более полно обеспечить себя основными продуктами за счет своего хозяйства неизбежно было связано с существованием в среднем поместье значительного господского хозяйства. Соответственно и использование труда рабов (Liban., LVIII, 7) и колонов в господском хозяйстве было более значительным. Как явствует из XLVII речи Либания, конфликты колонов со своими господами - средними земельными собственниками, куриалами, в основном происходят из-за земледельческих работ, требуемых господином.138 Таким образом, в поместьях, принадлежавших средним землевладельцам, вероятно существовали не особенно благоприятные условия для развития и укрепления хозяйственной самостоятельности колонов. И скорее они не улучшались, а ухудшались, так как по мере сокращения применения рабского труда, ограниченными из-за обеднения куриалов возможностями использования труда наемных работников, они, будучи заинтересованы в сохранении значительного господского хозяйства, были вынуждены все шире привлекать к работе в последнем своих колонов. Колоны куриалов были более тесно связаны с хозяйством господина, фактически находились в большой зависимости от него.

Не вызывает никакого сомнения также и то, что бремя куриальных повинностей в IV в. становилось все более разорительным. В связи с этим куриалы были вынуждены усиливать эксплуатацию своих поместий. Иоанн Златоуст самыми мрачными красками рисует положение колонов: "На несчастных колонов, - сообщает он, - умирающих с голода, взваливают бесконечные, невыносимой трудности работы; от них требуют непосильных услуг, их третируют, как ослов или мулов, или как камни, не давая даже перевести дыхание. Независимо от того, приносит ли их участок доход или нет, с колонов требуют тех же повинностей, не имея никакого снисхождения" (MPG, 58, 531). Из рассказа Феодорита Киррского следует, что даже наиболее состоятельные члены курии эксплуатировали свои имения, не считаясь с реальным положением зависимых от них земледельцев. Этот рассказ рисует полную напряженного драматизма картину взыскания натуральных поборов с деревни, пострадавшей от неурожая, собственником земли, куриалом Летоем. Ни явно бедственное положение деревни, ни мольбы и слезы крестьян, ни просьбы местного священника не побудили Летоя хоть на иоту уменьшить побор с крестьян. Лишь взыскав все сполна, он выехал в Антиохию (MPG, 82, 1024).