Читать онлайн «Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция». Страница 109

Миф в изобразительном искусстве

Миф как слово (таково значение греческого «mythos») рождался вместе с живописью на стенах палеолитических пещер вместе с пением и пляской их обитателей как часть ритуала. Развитие греческого мифа происходит в иных условиях – пещеры давно сменились хижинами, домами, дворцами и храмами, каменные орудия – металлическими, вместо пальцев художники стали пользоваться кистью, резцу стали доступны даже твердые породы камня, посуда, изготавливаемая с помощью гончарного круга, была не только прочной, но и совершенной по форме.

Миф дает темы для керамики, подчас используемой в погребальных обрядах. Современниками Гомера были огромные сосуды, украшенные росписями геометрического стиля, некоторые исследователи находили несоответствие между высокой техникой стихосложения Гомера и «примитивизмом» геометрических росписей. Однако это не примитивизм, а символизм, далекий от примитивной иллюстрации мифологического сюжета. Вспомним, что и Гомер был не простым пересказчиком, а преобразователем мифов.

На аттическом кратере VIII в. до н. э. изображен сорокавесельный корабль с сидящими в два ряда фигурками гребцов и находящимися вне корабля двумя фигурами мужчины и женщины, чей рост более чем впятеро превышает фигурки сидящих. Рисунок назван первыми исследователями «Восхождение на корабль». Но на корабле для этих великанов не оставлено места. Не была ли эта амфора приношением на кенотаф, поставленный морякам потонувшего корабля? В этом случае большие фигуры – это скорбящие боги.

К первой четверти VII в. до н. э. относится самый крупный сосуд геометрического стиля, подписанный именами Клития и Эрготима, названный «царицей ваз» или, по имени открывателя, – вазой Франсуа. Он представляет собой энциклопедию греческой мифологии. В шести поясах изображений представлены Калидонская охота, игры в честь Патрокла, погоня Ахилла за Троилом, битва пигмеев с журавлями и многие другие сюжеты.

Ваза Франсуа, созданная греческими художниками, найдена в этрусской монументальной гробнице. В Этрурии греческий миф обрел для себя благоприятную почву. Независимо от того, кто был художником – грек-переселенец или коренной этруск, трактовка одного и того же мифа в Этрурии и в собственно Греции отличается не столько тем, что греческие имена передавались соответствующими им этрусскими, а особой направленностью, учитывающей среду, в которой изображения должны были иметь хождение, настроение общества в целом и отдельных его прослоек – аристократии, простонародья, а также локальные пристрастия к тем или иным героям.

В V-IV вв. до н. э., когда в Греции существовали различные художественные типы расписной керамики, миф широко проникает в греческий быт. Изображаемые на стенках сосудов боги и герои становятся участниками греческих застолий и излюбленной игры в коттаб. Вместе с питьем и пищей обогащались зрение, воображение, дух. Грек узнавал своих богов и героев «в лицо» и привыкал к их новому для него реалистическому облику.

В это же время на сюжеты греческих мифов были написаны монументальные картины Полигнотом, Паррасием, Апеллесом и многими другими художниками, выставлявшиеся на обозрение в публичных местах. Ни одно из этих произведений не сохранилось. Но до нас дошли их детальные описания в труде Павсания «Описание Эллады» и книге Филострата «Картины», позволяющие нам представить себе не только мастерство и манеру художников, но и различные варианты мифов. Монументальная живопись оказала влияние на изображения мифологических сюжетов на вазах.

Созданием новой полисной эпохи стал храм, мыслимый местом обитания божества и космосом в миниатюре. Его колонны, первоначально деревянные, виделись множеством богинь и богов наподобие нимф, куретов, корибантов. Да и статуи богов сохраняли долгое время колоннообразную форму. Треугольник, образуемый крайними бревнами кровли, фронтон, стал использоваться для выражения средствами искусства тех или иных мифологических идей и мотивов. На фронтоне храма Артемиды на Керкире изображена Горгона в окружении меньшего размера пантер. Своим отталкивающим обликом она была призвана отпугивать от жилища богов смерть и всякое зло. Фронтоны и метопы архаических храмов украшались изображениями эпизодов греческих мифов – похищение Диоскурами быка, гигантомахией, подвигами Геракла и Тесея и т. д. В самом храме выделили место для статуарных изображений обитавших в них божеств. Во второй половине V в. до н. э. появились грандиозные камни из мрамора, золота и слоновой кости, создающие величественный облик Зевса, Афины и других олимпийских богов, сопоставимый по силе воздействия на верующих с произведениями Гомера.

Колоссален изобразительный фонд греческой мифологии. Это культовые статуи и статуэтки, служившие приношениями (вотивами), мифологические сцены, воспроизведенные на фризах и фронтонах храмов, сосудах, погребальных стелах, мозаиках, фресках, зеркалах, резных камнях (геммах), монетах и множестве предметов художественного ремесла. Мифология на протяжении многовековой истории античного мира давала искусству идеи, темы, образы, независимо от того, верили или не верили в богов, примитивным или развитым было общество.

Разумеется, художники, скульпторы, граверы, создававшие произведения на мифологические темы, испытывали влияние классических мифологических текстов. Но в том случае, если они создавали не предметы античного «ширпотреба», а работали на храмы, на дворцы, общественные здания, на богатых заказчиков, то давали мифам свою трактовку. Они создавали великие творения, соперничавшие с литературными произведениями на мифологические темы.

Отсюда возникает ряд сложных проблем при использовании произведений искусства как источника изучения мифов. Очень трудно сказать, объясняются ли расхождения между произведениями искусства на мифологические темы и литературными изложениями мифов фантазией художника, вольностью его подхода к своим задачам, недостаточной осведомленностью или пользованием не дошедшим до нас вариантом мифа. В каждом отдельном случае современному искусствоведению приходится отвечать на эти вопросы. Ответы эти, в свою очередь, зависят от принадлежности исследователей к тем или иным школам, от их подготовки.

Знакомство с греческими, да и любыми другими мифами начинается с имен задействованных в них персонажей.

Боги и герои так же, как их древние почитатели, отличались друг от друга именами, и установление смысла этих имен едва ли не главный путь к истокам религиозно-мифологических представлений. Однако применительно к греческим богам и героям на этом пути мы сталкиваемся, как это видно и по нашим комментариям к отдельным мифологическим сюжетам, с огромными трудностями. Значительная часть имен греческих богов и героев необъяснима с помощью греческого языка (к числу таких загадок относятся, в частности, Афродита, Артемида, Аполлон, Асклепий, Гефест, Персефона, Гера, Геракл).

Этот феномен может быть объяснен представлениями, восходящими к тому времени, когда предки греков пользовались другим языком, отличным от языка Гомера, Гесиода и иных авторов, сохранивших мифологические сюжеты. В них задействованы боги и герои с загадочными для нас и для самих греков именами или именами, заимствованными у других народов. Здесь поле действия для лингвистов, археологов языка, для которых имя бога – это реликт, исследуемый на материале других, более древних, чем древнегреческий, мертвых языков, как родственных, так и чуждых ему. Сравнивая, например, имя «Персефона» с этрусским героем Ферсу, изображаемым в маске в сцене схватки, подобной гладиаторскому бою, мы понимаем, что элемент имени богини «перс» не имеет никакого отношения к персам, как истолковывалось в древности имя Персей, а ближе к слову этрусского происхождения «персона», имевшему значение «маска». Персефона так же, как и Персей, скорее всего, были персонажами особого религиозного действа, как бы карнавала, участниками которого являлись также горгоны, богини, отпугивавшие духов смерти. Эта и подобные ей гипотезы, прилагаемые к загадочным именам других мифологических персонажей, как бы они ни казались нам неожиданными или чересчур смелыми, дают для понимания происхождения греческой мифологии неизмеримо больше, чем наивные толкования древних мифографов, обладавших знанием лишь одного греческого языка. Но они остаются гипотезами, относящимися к подтексту мифов.

По самой своей сути миф – одна из форм истории, и в этом едва ли не главное его отличие от сказки. Он призван удовлетворить присущую роду человеческому потребность в собственной идентификации и ответить на возникающие вопросы о происхождении мира, жизни, культуры, отношений, складывавшихся между людьми и природой. Характер ответов на эти и другие подобные вопросы зависит от многих причин, но прежде всего от состояния самого общества и объема находящейся в его распоряжении информации. Пытаясь объяснить скудость сведений о прошлом своего народа, древнегреческие мыслители выдвигали гипотезы природных катастроф, потопов, уничтожавших на их земле все живое. Они пытались восполнить лакуны в исторической памяти сведениями заморских соседей, сохранивших древнейшую письменную традицию, и порой признавали своих богов и героев выходцами из восточного региона.