Читать онлайн «Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля». Страница 42

Две оставшиеся шимпанзе прожили в Сухуми еще месяц. После смерти им было произведено вскрытие, которое, однако, обнаружило у них не туберкулез, подозревавшийся еще в Марселе. Больные шимпанзе скончались от целого букета весьма экзотических и не известных в Европе болезней. «…подробное исследование внутренних органов, — писал Илья Иванович, — установило сильно выраженное заражение и поражение внутренних органов анкилостомами [34] и неизвестными еще до сих пор видами strongiloides, а также рядом других форм. Кроме того, в туберкулах легких найдены живые личинки клещей, в большом количестве наполнившие бронхи»13.

Сообщения Рубакина о поведении профессора за границей серьезно изучались в Москве. Доверие Кремля к профессору серьезно пошатнулось. И все это происходило потому, что профессор Иванов не понимал последовательности приоритетов своей экспедиции: сначала омоложение, а уж потом гибридизация, и никак не наоборот.

Информация Рубакина об ученом подробно анализировалась — представитель Наркомздрава во Франции располагал особым доверием советских секретных служб. 

В декабре 1927 года Иванов вернулся в Москву. Его возвращение чем-то напоминало триумф профессора Челленджера после открытия «Затерянного мира». Свои выступления он провел в Лечебном отделе Наркомздрава, затем в Институте экспериментальной эндокринологии.

Но первое публичное научное сообщение Илья Иванович сделал 18 декабря на Третьем Всероссийском съезде зоологов, анатомов и гистологов в Ленинграде. В тот воскресный день в актовом зале университета собрался весь цвет советской биологии, чтобы услышать сенсационные подробности. «Красная газета» поместила об этом событии специальный репортаж. «Профессору Иванову удалось захватить 13 обезьян и провести над тремя из них опыт искусственного осеменения их человеческой спермой, но условия путешествия из Африки в Сухум обезьяны перенести не смогли и одна за другой все 13 погибли. Вскрытие осемененных обезьян показало, что зачатие не произошло. Однако первая неудача не должна расхолаживать ученых. Опыты необходимо продолжить, так как выводы, что скрещивание обезьяны с человеком невозможно, на основании первого неудачного опыта сделать еще нельзя. В заключение профессор Иванов демонстрировал снимки не только научных работ, и природы Слонового Берега, быта туземцев, условий труда, семейной жизни и пр. Заснято племя людоедов, и теперь питающихся человеческим мясом»14.

Несмотря на неутешительный результат в конце своей лекции, Иванов вдохновенно рассказал присутствующим об устных поверьях, бытующих в африканской среде. «Между прочим, в Африке, по словам губернатора, неоднократно отмечались случаи насилования женщин обезьянами. Свои опыты профессор Иванов считает только началом работ…»15 Профессор был полон энергией и обещал присутствующим вновь вернуться в леса Гвинеи и продолжить эксперимент. Иванов утверждал: «Опыты с антропоморфными обезьянами возможны только в условиях тропического климата. Другую обстановку обезьяны переносят плохо и не размножаются»16.

Среди тех, кто в тот вечер слушал доклад, оказался и недоброжелатель Иванова академик П.И. Сушкин, член той самой злополучной специальной комиссии Академии наук, которая 27 мая 1927 года рассмотрела его отчет и «решительно высказалась против планов проф. Иванова проводить искусственное обсеменение туземок помимо их согласия, притом пользуясь женщинами, приходящими за врачебной помощью». Академик был авторитетным специалистом по палеозойским рептилиям. Уже на следующий день, выступая на съезде со своим сообщением, Сушкин подверг сомнению идею близкого родства с шимпанзе. И хотя он не упоминал имени Иванова, для многих присутствующих было ясно, в чей огород этот камень. Сравнивая высших приматов и людей, Сушкин позволил себе весьма смелое заявление. Он сказал: «Напротив, в некотором отношении человек представляется более примитивным, а человекообразные обезьяны — более специализированными»17.

Все эти идеи только раздражали профессора Иванова. Он был непоколебимо уверен в успехе своего дела. 20 декабря, едва вернувшись из Ленинграда в Москву, он засел за составление «Отчета о командировке в Западную Африку», предназначенного для Совнаркома, и уже к 22 декабря 1927 года этот документ был готов. В целом он положительно оценивал экспедицию, хотя и описывал всевозможные трудности и прежде всего завуалировано возвращался к конфликту с Рубакиным. Так, рассуждая о преимуществах постановки в тропической зоне опытов на антропоморфных обезьянах, Иванов предостерегал Кремль: «Перевозка последних в страны более умеренного климата сопряжена с риском потери обезьян, а затем с угасанием их половой потенции»18.

Без половой потенции обезьянам было лучше не появляться в Москве. Такие звери вряд ли смогли бы обнадежить кремлевских мечтателей. А Иванов продолжал пугать страшными опасностями, которые грозили сановным пациентам.

«Гибель наших обезьян, не подвергнутых во Франции вопреки моим намерениям и желаниям тщательному обследованию на паразитов крови и кишечника, не должна остановить нас в проведении намеченной задачи. Жертва эта не пропадет даром. Она доказала, что вышеуказанные обследования обезьян необходимы и дали урок на будущее время, как не надо делать. Вместе с тем болезнь и смерть этих обезьян, а также данные наблюдений Пастеровской станции в Киндии должны послужить серьезным предупреждением опасности переноса спирохет, трипанозом и т. п. при трансплантации половых желез обезьян человеку. Эта возможность заражения пациентов, насколько мне известно, до сих пор недостаточно учитывалась в практике операций омоложения.

Считаю нужным отметить, что за время моего пребывания в Западной Африке собран материал по половым железам шимпанзе, который предназначается для гистологической обработки»19.

Сифилис, трипаносомы, спирохеты, паразиты крови и кишечника — разве таких подарков ждали от африканских гостей советские вожди?

К жалобам особого рода следует отнести обвинения Ивановым африканок в нежелании участвовать в важном научном эксперименте. Профессор тем не менее настаивал: «Необходимо не только увеличить число опытов искусственного осеменения самок шимпанзе спермой человека, но и поставить опыты реципрокного скрещивания. Последние организовать в Африке гораздо труднее и сложнее, чем в Европе или у нас. Женщин, желающих подвергнуться опыту, несравненно легче найти в Европе, чем в Африке. Для этого рода опытов достаточно иметь 2–3 взрослых самцов антропоморфных обезьян.

Что касается опытов искусственного осеменения самок антропоморфных обезьян, то их необходимо организовать в тропической зоне и обставить так, чтобы работу можно было поставить во всем объеме намеченной программы, в которой на первое место я выдвигал опыты гибридизации между различными видами антропоморфных обезьян.

Для этого необходимо организовать обезьянник со взрослыми шимпанзе, орангутангами и гиббонами, например во Французской Гвинее и Камеруне, где кроме шимпанзе водятся и гориллы. Организация этого обезьянника без затрат значительных средств немыслима. Ввиду этого опыты гибридизации на антропоморфных обезьянах необходимо связать с задачей более крупного масштаба, которая могла бы заинтересовать широкий круг исследователей всестороннего изучения антропоморфных обезьян с точки зрения биологии, психологии, гельминтологии [35], патологии как видов, заведомо обреченных на угасание и вместе с тем исключительно интересных по своей близости человеку»20.

Многие пункты доклада, как видно из текста, были продиктованы желанием Ильи Ивановича продолжить сотрудничество с Институтом Пастера. Не случайно он упоминал и французские колонии Гвинею и Камерун. Там имелась база и некоторые, важные в таком деле, знакомства в администрации, которые помогли без хлопот решить все формальности. Возможно, Иванов вспомнил об обещанном острове, который можно было арендовать у колониальной администрации.

Рассчитывая на понимание Николаем Горбуновым всех тонкостей процесса, профессор заканчивал свой отчет словами благодарности французским друзьям: «Считаю свои долгом еще раз отметить ту независимую моральную и посильную материальную поддержку, которую мне неизменно оказывала Дирекция Пастеровского института в лице д-ра Roux и профессора Calmetta, а также в высшей степени любезное и предусмотрительное отношение со стороны генерал-губернатора Французской Западной Африки Carde-а и губернатора Французской Гвинеи г. Poiret. Позволю себе просить Академию наук не отказать выразить благодарность вышеуказанным лицам за оказание мне содействия при выполнении моей командировки»21.

К отдельным заслугам экспедиции в Африку Иванов относил собирание зоологических и ботанических коллекций для Академии наук. Они, действительно, отличались разнообразием и объемом. Кроме того, он не преминул упомянуть и такой факт: «Для Этнографического музея Академии наук нами привезен, по-видимому, весьма ценный фетиш (деревянная статуя) и редкий образец примитивного туалета негров»22.