Читать онлайн «Средневековая Исландия». Страница 13

Вообще говоря, в этом мире ничто не происходит случайно: учитывается любая мелочь, люди стремятся использовать любую возможность, и это можно сказать о любой области бытия. Мы уже несколько раз настойчиво повторяли, что викинг был прежде всего торговцем, а такая деятельность невозможна без тщательной организации и отличного понимания конкретных реалий. То же самое можно сказать и обо всем исландском обществе (и в целом скандинавском).

Поэтому, как нам кажется, наступил момент обратиться к идеалу исландского общества, связанному одновременно с идеями порядка и объединения — дренг (drengr, drengr góðr). Эти слова знакомы не только исландцам — они понятны любому скандинаву; но поскольку эта книга в первую очередь посвящена исландцам, то мы рассмотрим это понятие именно на их примере.

В сагах, и что особенно примечательно — в рунических надписях (не являющихся, строго говоря, исландскими), часто встречается следующая оценка людей и поступков: drengr góðr; великолепный drengr: Слово это происходит от drengskapr, примерно соответствующему французскому courtoisie, которое в свою очередь в наши дни имеет несколько иное значение, чем в старофранцузском языке. Основная идея этого понятия заключается в том, что человек, обозначаемый этим термином, является одновременно надежным товарищем и человеком, подчиняющимся порядку, человеком долга как в материальном, так и в моральном плане. Во французском языке можно провести параллель с «добрым малым», однако в этом словосочетании отсутствует значение, связанное с порядком и организованностью. Таким образом, если у drengr góðr есть возможность и желание оказать услугу ближнему, он считает нормальным отнестись к нему так, как хотел бы, чтобы отнеслись к нему самому; он всегда готов прийти на помощь бедным и обездоленным. «Именно дренгскап помогает старикам и бедным», — говорится в Саге о Храфнкеле годи Фрейра. Снорри Стурлусон также отмечает, что мужа, стремящегося к совершенству, называют дренгом.

У исландцев, с их невероятно обостренным чувством личного достоинства, крайней чувствительностью, которая не позволяла им сносить даже малейший намек на оскорбление или недомолвку, с их преувеличенным чувством собственной значимости, было нечто вроде страсти к сражениям или вооруженным столкновениям. Остается только удивляться тому, что почти за три века эти воинственные люди не перебили друг друга!

Викинги были хорошо оснащены для участия в больших сражениях, что, впрочем, им приходилось делать достаточно редко. Гораздо чаще они вступали в мелкие стычки и поединки, осуществлявшиеся по тщательно разработанным правилам. Однако, когда доходило дело до битвы, то велась она без какого-либо соответствия средневековому рыцарскому кодексу. Сражения всегда начинались с обоюдного обстрела всевозможными снарядами, камнями и различными предметами; то же самое касалось морских боев — об этом повествуют многие саги.

Если исландцу предстояло драться, то он предпочитал использовать для этой цели топор, существовавший в самых разных вариантах: с широким или узким лезвием, с длинной или короткой рукояткой и т. д. Среди топоров были очень красивые — с лезвием, инкрустированным золотом или серебром. Считалось, что инкрустация имеет магические свойства! Топор является преимущественно рубящим оружием, однако его можно было также использовать в качестве метательного — при абордаже; в любом случае он представлял собой оружие очень грозное и даже считавшееся «колдовским» — оно часто фигурирует в кеннингах скальдов. Естественно, что топор при этом оставался и привычным орудием труда — плотницкое ремесло считалось очень почетным занятием.

С топором могло соперничать только копье, или рогатина — spjót, представлявшее собой достаточно грозное колющее или метательное оружие. Наконечник копья, нередко также покрытый инкрустацией, имел весьма характерную форму удлиненного ромба и прикреплялся к древку гвоздями, или geirnegl, имевшими, как считалось, магическую силу. По не известным нам причинам клятвы нередко приносили именно на этих гвоздях.

Что касается мечей (sverð), то следует сразу отрешиться от многочисленных легенд о них; мечи у исландцев существовали, конечно — в своем континентальном германском виде, то есть имели прямое длинное лезвие приблизительно метровой длины и две плоские гарды, располагавшиеся перпендикулярно лезвию и параллельно друг другу и ограничивавшие рукоять, обычно оплетенную металлической нитью (которая могла быть и золотой). Рукоять нередко заканчивалась полукруглым навершием, иногда украшенным или покрытым инкрустацией. Эти мечи были очень красивы, и владельцы справедливо гордились ими, однако качество самого этого оружия оставалось сомнительным. При всех украшениях рукояти клинок чаще всего не получал достаточно хорошей закалки, так что во время сражения бойцам приходилось останавливаться и выпрямлять согнувшееся лезвие при помощи сапога! Лучшими мечами считались привозные из Рейнланд-Пфальца — оружейники ставили на таких лезвиях свои клейма. Тем не менее, в отличие от топоров, действительно являвшихся серьезным оружием, мечи скорее представляли собой декоративные предметы.

Добавим к этому арсеналу разнообразные кинжалы, саксы — то есть короткие мечи с одним лезвием, и алебарды. В общей сложности здесь нет ничего такого, что могло бы удивить знатока вооружений. Похоже, что применялись также лук и стрелы, хотя примеров их использования не слишком много. Арбалет (lásbogi) появился только в XII веке.

Разумеется, к оружию относились с огромным уважением. Ему давались звучные имена: Svedja — Распластай-тело; Himmintelgja — Высотой до неба; Snaga — Рогатая; Jarlbani — Смерть ярлам; Brynjubítr — Убийца; Saettarspilli — Разрушительница согласия; Fulltrùi — Верный друг.

В отношении оборонительного оружия начнем со шлемов, на которых НЕ БЫЛО РОГОВ, не говоря уже о крыльях птиц, пиках, остриях и т. д.! Одному Богу известно, почему мы так долго стараемся украсить северный шлем рогами! Возможно, эта ошибка обрела столь постоянный характер потому, что в континентальной Скандинавии были обнаружены шлемы с длинными кривыми выпуклостями, которые можно при желании принять за рога; однако оказалось, что подобные «шлемы» представляют собой обрядовые головные уборы, которые жрец надевал при определенных обстоятельствах, и восходят они к началу нашей эры, то есть почти на тысячелетие отстоят от эры викингов!

Вернемся, однако, к шлему: он был коническим, гладким, изготовленным из вываренной кожи или металла, естественно с переносьем и бармицей, иногда с шипами. Другим оборонительным оружием был окованный металлом круглый щит из дерева с ремнем и умбоном. Как и в других странах, в Исландии было принято украшать щит (который мог быть четырехугольным или — очень редко — даже треугольным, skjöldr) мифологическими или историческими сценками. Самый древний известный скальд (норвежец), Браги Боддасон (IX век), влюбленно описывает в своей поэме Ragnarsdrápa (Драпа о Рагнаре), историю одного из таких четырехугольных щитов.

Кольчуги, обычно типа brynja, похоже, стали применяться в относительно позднее время. Им предшествовали панцири — treyja или panzari, первый тип делался из шерсти, а второй из кожи.

Отметим одну неожиданную деталь: все исландское вооружение, а также конская сбруя и особенно стремена, свидетельствует о сильном влиянии мадьяр (венгров): стоит напомнить, что этот кочевой народ азиатского происхождения вторгся в Европу в первой половине VIII века, и во время своих походов мадьяры нередко контактировали с викингами. Одной из наиболее правдоподобных причин военных успехов последних, возможно, стал тот факт, что, отбросив древние традиции, касающиеся типов вооружения и ведения войны, они стали учиться у восточных народов, только-только появившихся на европейской сцене.

Здесь следует упомянуть еще одну особенно существенную деталь: отнюдь не все исландцы были викингами. Хотя невозможно оспорить тот факт, что появление викингов стало одной из самых интересных страниц последних двух тысячелетий истории Запада, следует позаботиться об искоренении многочисленных сомнительных и неверных представлений по этому поводу. Важно понять, что это явление никоим образом не могло возникнуть, так сказать, само собой: оно предполагает определенный культурный фон в наиболее широком смысле, — то есть наличие материальных, экономических, политических и даже интеллектуальных предпосылок, без которого оно было бы просто невозможно. Обычно мы датируем походы викингов периодом приблизительно между 800 и 1050 годами, но в действительности это явление уходит своими корнями намного глубже — по крайней мере в VI век нашей эры.