Читать онлайн «Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке». Страница 189

Дискуссионным среди историков является вопрос о месте и значении проповеди в жизни церкви Англии накануне Реформации. В завещаниях священников начала XVI в. встречаются упоминания о сборниках проповедей, передаваемых по наследству. Историки приводят часто встречающиеся свидетельства о том, что народ в дореформационный период плохо воспринимал проповеди. По словам современников, некоторых прихожан выслушивание короткой проповеди изматывало больше, чем шесть дней физического труда или телесный недуг{2244}.

С 1530–40-х гг. полемические проповеди консерваторов и радикалов стали раскалывать отдельные религиозные общины на враждующие группировки, а проповеди у собора Св. Павла стали регулярно собирать большое количество слушателей{2245}. Но требования регулярных проповедей и повышения уровня грамотности священников не происходили из народной среды: обращает на себя внимание то, что свидетельства о неграмотности священников идут обычно из литературных источников, а не от самих прихожан — их возражения очень редки. Видимо, если священник не выделялся какими-то аморальными выходками, уровень его грамотности непосредственно не волновал прихожан — они и не чувствовали себя компетентными выносить решения о его грамотности{2246}.

Оценивая уровень грамотности в английском обществе накануне и в начале Реформации, Д. Кресси утверждает, что в 1500 г. было примерно 10% грамотных мужчин и лишь около 1% женщин, и вплоть до 1550 года не произошло заметных изменений, но эти цифры — оценочные предположения{2247}. Из этого не следует делать вывод, что светские лица совершенно не интересовались образованностью священников, но эта характеристика священника не числилась в приоритетах. В то же время есть свидетельства, что со стороны народа существовало стремление к тому, чтобы священники обучали прихожан основам религии{2248}. Некоторые историки видели в росте интереса светских лиц к религиозной литературе причину разрушения традиционных отношений между священниками и светскими лицами и источник напряжённости, который впоследствии косвенным образом способствовал распространению протестантизма{2249}.

Протестанты рассматривали возведенного в сан священника только лишь как представителя общины, которому поручено исполнение функций, доступных в исполнении для всех христиан, так что, с протестантской точки зрения, различие между мирянином и духовным лицом было лишь функциональным, а не принципиальным. Известный английский протестант времени правления Эдуарда VI Хью Латимер считал для священника подходящим понятием слово «служитель, исполнитель, слуга» (minister), потому что традиционно использовавшееся в английском языке слово priest подразумевало совершение священником таинства — таких действий, которые были недоступны без духовного сана. С 1552 г. стали запрещать выбривать тонзуру, и при посвящении в священники больше не вручали чашу и хлеб, а только Библию{2250}.

В оценке морального облика английского духовенства накануне Реформации на основе анализа материалов ряда визитаций историки утверждают, что священники подозревались в нецеломудрии обычно в среднем чуть менее чем в 5% приходов. Есть исследователи, предлагающие более высокие цифры: 15% в архидиаконстве Чичестер{2251}, но в целом случаи невоздержания у католических священников, судя по сохранившимся источникам, были нечасты. Протестанты в пропагандистских целях просто раздували народное воображение относительно фактов о недостойном поведении священников, утверждая, что не найдется в Англии и одного из трех священников, который был бы действительно целомудренным, и говорили, что они уже развратили «100000 женщин»{2252}, и эта протестантская пропаганда находила отклик в народных предрассудках{2253}. Существовала даже английская пословица «Нежная, как любовница священника», включённая в собрание пословиц Джона Хейвуда, опубликованное в 1546 г.{2254} Но П. Маршалл считает, что в Англии по сравнению с обстановкой на континенте было меньше сексуальных прегрешений среди духовенства, и такого же мнения придерживается занимавшийся изучением материалов церковных судов Р. Хоулбрук. Английские епископы, в отличие от континентальных, не получали больших денег от штрафов за сожительство, за легализацию незаконных детей.

Известно, что священники ещё в 1530-е гг. стали тайно заключать браки, количество которых, видимо, было даже немалым, так что браки священников осудила королевская прокламация 1538 г., заявлявшая, что священники, поступая таким образом, нарушают и волю монарха, и пренебрегают мнением прихожан{2255}. Согласно Шести статьям Генриха VIII 1539 г., сожительство священника с женщиной в случае повторного обвинения священника в этом прегрешении считалось преступлением, каравшимся смертью, а в 1540 г. смертный приговор был заменен конфискацией всего имущества и доходов{2256}. Прихожане, бывало, пытались не платить аморальным и распутным священникам десятину, но в Англии такой подход, хотя имел некоторые основания в каноническом праве, ассоциировался с донатистскими взглядами, исповедовавшимися лоллардами, что дискредитировало попытки неуплаты десятины{2257}.

Протестантские богословы обосновывали необходимость брака для духовных лиц тем, что всеобщий целибат духовенства недостижим, и его соблюдение невозможно, поскольку ведёт только к заблуждениям и обману — целибат для падшего человека рассматривался как психологически невозможный, кроме незначительного меньшинства людей{2258}. Практически вся полемическая литература о возможности брака для священников в начале английской Реформации выходила на английском языке, в чём П. Маршалл видит свидетельство заинтересованности в этом вопросе светских лиц{2259}.

Исследователи рассматривали вопрос о том, сколько английских священников заключили браки в 1549–1553 гг. На севере страны процент был довольно низким — в Йоркской епархии примерно 10%, при этом в очень консервативном городе Йорке было только четверо женатых священников{2260}. В традиционалистском Ланкашире заключили браки менее 5% священников, в Лондоне же примерно 33% священников вступили в брак, а в графствах Эссекс, Суффолк, Норфолк — примерно 25%. Труднее делать выводы о том, заключали ли браки священники без бенефициев: среди них, видимо, браков было меньше из-за худшего материального положения{2261}.

Установлено, что в дореформационный период в церкви был распространён абсентеизм священников — примерно четверть держателей плюралитетов не имела викариев в тех приходах, где они не жили постоянно. Священники-абсентеисты, не находившие викариев в свои приходы, были весьма непопулярны{2262}. Прихожане были недовольны отсутствием священника, потому что это угрожало, например, посмертной судьбе души: младенец, умерший некрещёным, как стали утверждать многие богословы, отправлялся не в лимб, а в ад; человек, умерший не исповедовавшимся, на годы отправлялся в чистилище{2263}. Священник должен был быть доступен днем и ночью, поэтому светские лица возражали на предложения, согласно которым приходы без священника могли бы обслуживать монахи религиозных орденов, поскольку они были недоступны ночью{2264}.

Священники должны были проявлять гостеприимство и благотворительность из своих доходов, расходуя их на это примерно от четверти до трети{2265}. Священники, как видно из документов этого времени, обычно поддерживали отношения со своими родственниками. Приходское духовенство отличалось заметным локализмом в происхождении и социальных связях{2266}. Постороннему священнику часто было трудно вникнуть в жизнь прихода: даже в отношении священника сказывалась подозрительность к нему как к чужаку, что было характерно для английского общества того времени. Но, с другой стороны, если священник был местным, была опасность его втягивания в местные конфликты{2267}.

Английское общество начала XVI в. было проникнуто принципами иерархизма, и, например, значительный барьер разделял духовных лиц, имевших бенефиций, от тех, кто бенефиция не имел. Большинство ректоров и викариев по материальным условиям жизни и доходу были примерно равны с процветавшими йоменами{2268}. С другой стороны, большинство помощников приходских священников, получавших фиксированное жалованье, зарабатывали лишь чуть больше, чем наемный рабочий в сельском хозяйстве. Возможность получить что-нибудь ценное по завещанию, приобрести небольшие участки земли спасала такое духовенство от полной бедности, но их социальный статус был в большинстве своем низким{2269}. Низок был социальный статус также у домашних священников, число которых увеличивалось в начале XVI в., и они стали напоминать домашних слуг по манере обращения с ними. Зависимыми были также священники, служившие в часовнях, а также священники, получавшие временное жалованье на совершение каких-то конкретных служб по распоряжению завещателей. Были также священники, служившие различным светским братствам, нанимаемые этими братствами и зависимые от них. Низшее духовенство, как это можно проследить по отчётам церковных старост, имело также некоторые источники для дополнительного заработка — игра на органе в церкви и его починка, ремонт церковных часов, стирка ритуальных одеяний{2270}.