Читать онлайн «Турция. Пять веков противостояния». Страница 45

В ночь на 11 сентября войска союзников, переправившиеся через реку Милков, начали наступление.

Обе колонны подошли к реке Рымна у деревни Черешти и сосредоточились на месте переправы у леса Богач. Переправу через Рымну начали в тот же день, 11 сентября. Войска Суворова «крутизну берегов Рымны исправили поспешно шанцовым инструментом; шли вброд на две части: пехота вправо, кавалерия влево. Кончили переправу на рассвете». Затем перешли реку войска принца Кобургского. Связь между русскими и австрийскими войсками поддерживала конница Карачая. Пока австрийские войска продвигались к турецкому лагерю у леса Крынгу-Мейлор, Суворов, построив пехоту в две линии батальонных каре с кавалерией позади, тоже построенной в две линии, направился к турецкому лагерю у Тырго-Кукули.

Русские войска начали наступление около 6 часов утра. Пройдя кукурузное поле, они вышли к глубокому оврагу, находившемуся в полутора километрах от лагеря турок.

Войска Суворова подошли к деревне Бокза, подавили огонь артиллерии и овладели окопами турок. Они оказались на одной линии с австрийцами, отбивавшими яростные атаки турецкой кавалерии. Теперь Суворову необходимо было совершить маневр — соединиться с австрийскими войсками и совместными усилиями опрокинуть турецкие войска. Проведя «марш параллельной вдоль черты принца Кобурга», русские войска вышли к лесу Крынгу-Мейлор и соединились с австрийцами.

Перед атакой турецкого лагеря, где находилось до 15 тысяч янычар, войска союзников перестроились. Кавалерия вошла в интервалы между каре, а артиллерия начала сильный огонь по турецким орудиям. Суворов решил силами конницы произвести атаку недостроенного турецкого ретраншемента. Когда «сия пространная страшная линия, мещущая непрерывно с ее крыл из кареев крестные смертоносные перуны, приближившись к их пунктам сажен до 400, пустилась быстро в атаку», из интервалов вырвалась вперед конница, преодолев окопы, стала рубить турецкую пехоту. Вслед за ней ворвалась пехота союзников и штыковой атакой опрокинула турок. Поражение войск противника было довершено действиями егерей, которые стали прочесывать Крынгу-Мейлорский лес. Турки в беспорядке бежали к переправе у Мартинешта.

Визирь пытался организовать оборону этой переправы, но не смог остановить бегущие, охваченные паникой войска. Бегущие турки загромоздили мост, конница пустилась вплавь. Переправа затруднялась тем, что после прошедших ливней в Рымнике сильно поднялся уровень воды. «Великий визирь с передовыми переехал мост на правый берег и его поднял. Турецкая конница от трепета бросилась вплавь и тысячами тонула. Оставшая на левом берегу конница и пехота рассеялись во все стороны без остатуку», — писал Суворов. Турки бросили лагерь визиря у деревни Одоя и бежали к Браилову и Рущуку. У реки Бузео их догнала русская конница и нанесла новое поражение. Турки потеряли 5 тысяч убитыми на поле боя и 2 тысячи во время преследования. Около 3 тысяч турок утонуло при переправе через реки Рымник и Бузео. У Браилова и Мачина оказалось только 15 тысяч турок, которых направили в Шумлу. Остальные войска рассеялись. Победителями были захвачены трофеи: 100 знамен, 80 орудий с ящиками и аммуничными фурами, а также много разного военного имущества. Русские потеряли 46 человек убитыми и 133 ранеными. Австрийцы потеряли несколько больше.

Последствия рымнинской победы не замедлили сказаться на последующем ходе кампании. Армия Потемкина подошла к Бендерам, но теперь, в отличие от кампании 1770 г., крепость капитулировала еще до начала осадных работ. Русским сдалось в плен 16 тысяч турок при 300 орудиях.

14 сентября без боя была взята небольшая турецкая крепость Аджибей, на месте которой через несколько лет будет основана Одесса. 30 сентября 1789 г. авангард армии Потемкина под командованием полковника Пистова взял без боя крепость Аккерман. В крепости на валах стояло 52 пушки, и еще 37 пушек было захвачено на малых судах, находившихся у крепости. По условиям капитуляции, турецкий гарнизон был выпущен в Измаил. Кроме того, армия Потемкина заняла Кишинев, Каушаны и Паланку.

Страх и ужас, наведенные Суворовым на турок, позволили австрийскому фельдмаршалу Лаудону изгнать турок из Банната и в конце сентября овладеть Белградом. Принц Кобургский занял Валахию и вступил в Бухарест.

Увы, и русский, и австрийский фельдмаршалы действовали на Уровне Шуры Балаганова, который, имея в кармане 30 тысяч, полез за чужим кошельком. Все эти территориальные приобретения не стоили очень многого, зато Россия лишилась возможности выиграть войну в кампанию 1789 г. Кстати, тот же Аккерман пришлось вернуть туркам по Ясскому миру В 1811 г. Кутузов скажет по аналогичному поводу: «… легко города брать, трудно кампанию выиграть». А Суворов в 1789 г. мог легко выиграть кампанию, если бы ему дали командование хотя бы над одной русской армией. После победы у Рымника у турок не было крупных боеспособных частей не то что до Дуная, а до самого Стамбула. У «генерала-метеора» могло быть только две остановки: в месте турецкой капитуляции или у Мраморного моря. На пути к победе Родины встало самолюбие Потемкина и осторожность Екатерины, неохотно шедшей на большие кадровые перемены. Нас со школьной скамьи учили оценивать исторические личности по схеме: плохой — хороший. Это было и при царях, и при коммунистах, и при демократах. Личность Потемкина не укладывается в прокрустово ложе примитивных схем. Он был гениальным государственным деятелем, организатором, строителем, дипломатом, но никудышным полководцем. Говоря о чрезмерном самолюбии Потемкина и его ревности к чужой славе, не стоит забывать и об избытке честолюбия и сварливости Суворова. Чего стоит тот факт, что после отставки Румянцева Суворов посылал одинаковые рапорты как командующему армией Потемкину, так и в имение Вишенки Румянцеву, как будто тот по-прежнему командовал армией. А ведь Румянцев в свое время терпеть не мог Суворова, а последний писал кляузы Потемкину на Румянцева. Сейчас же генерал-аншеф забыл все обиды и строчил рапорты в пику Потемкину.

Личные амбиции двух военачальников, плюс осторожность и недальновидность императрицы лишили Россию блистательной победы в войне.

Начнем с того, что активных боевых действий Черноморский флот в кампанию 1789 г. не вел. Тем не менее война шла как на Черном море, так и в Восточном Средиземноморье, а вели ее корсары. Корсаров современники называли каперами, в официальных русских документах — «крейсерскими судами», а турки и многие европейцы — пиратами. Последнее название недалеко от истины. Корсары под русским флагом не очень отличались, к примеру, от пиратов Карибского моря. При этом считаю, что России стыдиться корсаров нечего. Все морские державы использовали корсаров (пиратов) в своих целях столетиями. Причем пальму первенства в столь деликатном деле держали англичане. Английские короли и королевы не стеснялись вводить самых кровавых пиратов в палату лордов. Предки многих современных аристократических фамилий Великобритании сделали свое состояние на пиратстве. Так что сейчас нам надо стыдиться не Екатерины Великой и ее каперов, а наших придурков политиков и адмиралов, не организовавших флотилии каперов в ходе Крымской войны, войны 1877–1878 гг. и Русско-японской войны 1904–1905 гг. Всевозможные же конвенции о запрещении пиратства и т. п. писались англичанами и американцами лишь для того, чтобы выбить мощное оружие из рук противника. Что творили сами основоположники демократии, можно прочесть в книге американского адмирала Локвуда «Топи их всех». Именно такой приказ был отдан в декабре 1941 г. американским летчикам и подводникам. И они топили суда всех национальностей, включая торговые, пассажирские, госпитальные, рыболовецкие, на всей акватории Тихого океана. Часто американцы развлекались, бросая глубинные бомбы в барахтающихся в море людей с потопленных судов. В итоге было потоплено несколько сотен нейтральных судов, включая несколько десятков советских.

В начале войны в 1787 г. на Черном море десятки греческих судовладельцев стали корсарами. В официальных документах русского Адмиралтейства корсарские суда стыдливо называли крейсерскими судами. Первое время ими командовали исключительно греки, но с сентября 1788 г. в их экспедициях принимают участие и русские офицеры. Первым был генеральс-адьютант штаба Потемкина, будущий знаменитый флотоводец Д.Н. Сенявин. 16 сентября он вышел из Севастополя, командуя отрядом из четырех корсарских кораблей. Три недели отряд крейсировал в районе Синоп — Керасу.

19 сентября у Синопа отряд Сенявина встретил пять турецких судов. Сенявин устремился за самым крупным, но судно имело хороший ход и легко уходило от погони. Его перехватили корабли капитана Ганале и прапорщика Марингопуло, взявши турка в два огня. Турки отчаянно сопротивлялись, они отразили две попытки абордажа. Отстреливаясь, они стали отходить к Синопу, но наскочили на риф. Корсары набросились на добычу, но тут открыли огонь пушки с береговой батареи. Корсарам пришлось отойти, оставив приз на камнях. Но из других кораблей один был захвачен прапорщиком Скандараки, остальные бежали под покровом наступившей темноты.