Читать онлайн «История сексуальных запретов и предписаний». Страница 26

Правда, приглашенный врач придерживался другой точки зрения — он считал, что князь попросту истощил себя любовными играми, к какой бы фамилии ни принадлежали их участницы. Врач заявил: «В соитиях следует соблюдать умеренность… Женщина истощает мужскую силу, и с ней нужно сожительствовать ночью. Если же предаваться излишествам при совокуплениях с ней, это вызовет горячку и сознание помутится. Вы же не соблюдаете умеренности в совокуплениях, занимаетесь этим даже в дневное время. Как же вы могли избежать болезни?»

Теперь уже трудно сказать, кто был прав: советник или медик, но во избежание подобных неприятностей китайцы во все времена старательно уклонялись от браков не только с родней, но и с однофамильцами. А однофамильцев в Китае всегда было очень много просто потому, что фамилий было очень мало.

В сегодняшнем Китае фамилий всего несколько сотен, причем на сто самых распространенных приходится более миллиарда человек. Правда, современное законодательство позволяет браки между однофамильцами (запрет был отменен в 1911 году), но конфуцианские традиции такого новшества не одобряют, поэтому китайцы стараются таковых браков избегать. Сделать это не всегда легко, особенно тем, кто носит фамилию Ванг (их в Китае 93 миллиона), Ли (92 миллиона). Чжан (88 миллионов). Могут возникнуть сложности и у тех, кто зовется Чэнь, Чжоу и Линь — их по 20 миллионов человек.

Проблемы несчастных женихов и невест, которых угораздило оказаться однофамильцами, китайцы пытаются разрешить сегодня на самом высоком уровне: Министерство общественной безопасности КНР предложило проект новой системы получения фамилий, которые будут теперь формироваться из различных сочетаний отцовской и материнской фамилий. Но проект остается проектом, а пока бедные Ванги, Ли и Чжаны оказываются сильно ограничены в брачных возможностях.

В старом Китае положение людей, имевших слишком распространенные фамилии, облегчалось лишь тем, что у жительниц веселых кварталов — проституток и куртизанок — фамилию можно было не спрашивать. Тем более что они обычно работали под псевдонимами.

Предшественницами профессиональных проституток и куртизанок (игравших, кстати, большую роль не только в сексуальной, но и в социальной жизни древнего Китая) во времена Чжоу были музыкантши и танцовщицы — нюйюэ. Связи с ними не возбранялись; высокопоставленные китайцы содержали труппы нюйюэ, которые развлекали гостей на банкетах и услаждали их всеми возможными способами. При этом происхождение и фамилии девушек никого не волновали. Скорее всего, это были рабыни, во всяком случае, их часто дарили или продавали. Документы сохранили сведения о том, как в 513 году до н. э. некий чиновник, имевший проблемы с законом, предложил судье в качестве взятки целую труппу нюйюэ.

Преступного чиновника можно понять: китайские законы той эпохи (как, впрочем, и последующих) гуманностью не отличались, причем доставалось как виноватым, так и правым. Незадолго до того, как бедолага пытался подкупить судью таким изысканным и дорогостоящим способом, в царстве Чжэн был запечатлен на бронзовых треножниках первый дошедший до нас свод китайских законов. Он предусматривал за уголовные преступления пять видов наказаний (клеймение, отрезание носа, отрубание рук, кастрация и смертная казнь). Немного позднее к этому добавилось поджаривание на медленном огне, зарывание живым в землю, вырывание ребер, сверление головы… За особо тяжкие преступления казнили не только самого преступника, но и три поколения его родственников по линии отца, матери и жены. Презумпции невиновности китайцы не знали: обвиняемый изначально предполагался виноватым и должен был доказывать суду, что это не так. Пытки не только подследственных, но и свидетелей были делом обычным и даже рекомендуемым. Так что чиновника, который пытался избежать всех этих неприятностей с помощью специально обученных красоток, можно если не простить, то понять… Тем более что у судьи действительно была возможность избавить преступника от казни, не вступая в противоречие с законом. Дело в том, что в Китае самые суровые законы можно было применить в символическом виде. Например, уголовнику, приговоренному к отсечению ноги, вместо этого могли покрасить колено в красный цвет.

Но вернемся к вопросу о связях между однофамильцами и родственниками. Каковы бы ни были традиции и законы, а жизнь берет свое. Во всяком случае, древние документы сохранили немало скандальных историй, не только о нарушении запрета на браки однофамильцев, но и повествующих о самых что ни на есть кровосмесительных связях. Известно, что сыновья достаточно часто соблазняли жен и наложниц своих отцов, что в понимании китайцев также считалось кровосмешением. Например, в 665 году до н. э. некто Сяньгун, князь государства Цзинь, вступил в любовные отношения с младшей женой отца. Несмотря на то что связь эта не могла быть угодна Небу, она оказалась крайне удачной в земном отношении: мачеха родила своему пасынку, который ранее считался бездетным, сына и дочь.

В 494 году до н. э. вэйский князь Лин женился на некой Нань-цзы, которая успела прославиться кровосмесительной связью с собственным братом. Князя не смутила репутация невесты, более того, желая угодить молодой жене, он приблизил ко двору и брата. Даже крестьяне на полях распевали непристойные песенки о молодой княгине, но правитель княжества Вэй оставался тверд и преступную супругу не изгонял. Впрочем, его толерантность могла вызываться еще и тем, что как представитель правящего класса жениться он мог только один раз. Наложниц князь мог содержать без счета, но жена была единственной, и даже если она умирала или изгонялась за недостойное поведение, взять вторую (во всяком случае, с соблюдением всех ритуалов, положенных при первом браке) правитель не мог. Кстати, Нань-цзы помимо своей любви к брату прославилась еще и тем, что ей нанес визит сам великий Конфуций. Правда, встреча эта носила самый невинный, по нашим меркам, характер: княгиня, как и положено добродетельной китаянке той эпохи, молча сидела за ширмой и смотрела на мудреца сквозь занавески (а он на нее и вообще смотреть не мог). Потом она поклонилась, и по звону ее подвесок учитель Кун понял, что аудиенция окончена. Иное поведение участников встречи было бы нарушением запретов едва ли не более строгих, чем запрет на кровосмешение. Но даже и в этом случае Конфуцию, вынужденно решившемуся на визит после неоднократных и настоятельных приглашений княгини, пришлось столкнуться с резким осуждением со стороны своих учеников.

Впрочем, как бы ни осуждали добродетельные конфуцианцы распутную Нань-цзы, никакие уголовные санкции за кровосмешение, как, впрочем, и за любые другие сексуальные излишества, ей не грозили. В древности, по крайней мере до седьмого века нашей эры, государство не стремилось вторгаться в интимную жизнь обитателей Поднебесной.

Испокон веков жизнь любого китайца была подчинена двум основным принципам: «ли» и «фа». «Ли» — это моральные устои, правила гармоничного поведения, которые существовали издревле, а в середине первого тысячелетия до н. э. были окончательно сформулированы и утверждены Конфуцием. «Фа» — нормы государственного закона. Некоторое время конфуцианцы и законники-легисты боролись между собой за власть над душами и телами китайцев, но к концу тысячелетия все пришло в относительную гармонию. Нормы конфуцианской морали отныне поддерживались карательными мерами законов, а законы соблюдались во имя господствующей морали. Поскольку власть «ли», даже и не подкрепленная силою «фа», была чрезвычайно велика, то многие области семейного права, а равно и все, что касалось сексуальных запретов и предписаний, долгое время оставались в ведении традиции — законодатели в эти вопросы не вмешивались. Но видимо, китайцы, вдохновленные примером Желтого императора и понукаемые даосскими учителями, злоупотребляли своей беспредельной свободой. И когда в середине седьмого века завершилось создание Танского кодекса законов (обнародованного столетием позже), в нем был положен конец былым вольностям, в том числе и тем, которые были прямо или косвенно связаны с кровосмешением.

Кодекс зафиксировал запрет на браки между однофамильцами, причем это касалось не только жен, но и наложниц. Но поскольку происхождение наложницы не всегда удавалось установить, кодекс решал проблему достаточно просто: «Если покупают наложницу и не знают ее фамилии, последнюю следует определить посредством гадания». Кроме того, были запрещены браки с наложницами, которые успели побывать замужем за старшими родственниками жениха. А заодно — уже не в целях борьбы с близкородственными связями, а во имя искоренения коррупции — чиновникам запрещалось брать в наложницы женщин из семей, которые были подчинены их полномочиям. Нарушитель получал сто ударов палками, а брак расторгался. Даже для своих родственников чиновники, жившие под сенью танских законов, не могли брать наложниц из подчиненных семей. Если же кто-то ему таковую наложницу все-таки предлагал, это считалось взяткой и преследовалось по всей строгости.