Читать онлайн «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным». Страница 27

Быть кулаком значило не только пострадать, но и выжить в переездах на огромные расстояния. Коллективизация вытолкнула миллионы «кулаков» в ГУЛАГ или в город. Это означало путешествия длиной в сотни или даже тысячи километров. По меньшей мере около трех миллионов крестьян нанялись на работу во время первой пятилетки. В конце концов, план в том и состоял, чтобы Советский Союз превратился из аграрной страны в индустриальную. Возможно, двести тысяч человек, стигматизированных как «кулаки», перебрались в города до того, как их уничтожили или депортировали. Около 400 тысячам «кулаков» удалось бежать из спецпоселений – некоторым в город, но преимущественно – на село. Еще десяткам тысяч разрешили покинуть концентрационные лагеря и спецпоселения после отбытия срока наказания. Пятилетнее ГУЛАГовское заключение в 1930-м, 1931-м и 1932 годах означало массовые освобождения из ГУЛАГа в 1935-м, 1936-м и 1937 годах[149].

Существовало оптимистическое допущение, что перемещения и наказания избавят «кулака» от его вредного социального происхождения и сделают из него советского человека. Ко второй половине 1930-х годов сталинизм отбросил подобные ожидания прогресса. Сама социальная мобильность, присущая его политике индустриализации, теперь вызывала тревогу. «Кулаки» вступали в колхозы – возможно, они будут поднимать бунты, как делали крестьяне в 1930 году. «Кулаки» возвращались к социальному устройству, которое во многом было традиционным. Сталин знал по данным переписи населения 1937 года, которые он скрыл, что подавляющее большинство взрослого населения все еще отрицало атеизм советского государства и верило в Бога. Наличие религиозной веры спустя двадцать лет после большевистской революции озадачивало и, видимо, раздражало. А вдруг «кулаки» возродят некогда существовавшее общество?[150]

«Кулаки», осужденные позже или на более длительные сроки в ГУЛАГе, все еще отбывали их в Сибири или Казахстане, в советской Восточной или Центральной Азии – разве такие люди не могли поддержать японское вторжение? НКВД докладывал в июне 1937 года, что сосланные в Сибирь «кулаки» составляли «широкую базу для повстанческих движений». Конечно, заручившись иностранной поддержкой и под прикрытием войны, «кулаки» будут сражаться против советского государства. Тем временем они были врагами внутри страны. Одна репрессивная политика создавала базу для другой: сосланные «кулаки» не любили советскую систему, а место их ссылки, хоть и было очень далеко от дома, находилось близко к источнику иностранной угрозы – к расширяющейся Японской империи[151].

В донесениях НКВД с Дальнего Востока содержался сценарий альянса между внутренними оппонентами и иностранным государством. В апреле 1937 года вспыхнули бунты против советского присутствия в китайской провинции Синьцзян. В японском марионеточном государстве Маньчжоу-го японцы вербовали российских эмигрантов, которые налаживали контакты с сосланными «кулаками» по всей Сибири. Согласно данным НКВД, «Русский общевоинский союз» при поддержке Японии планировал подбить сосланных «кулаков» на восстание после нападения Японии. В июне 1937 года региональное отделение НКВД получило разрешение провести массовые аресты и казни людей, подозреваемых в сотрудничестве с «Русским общевоинским союзом». Мишенью этой операции были сосланные «кулаки» и бывшие офицеры царской армии, которые якобы ими командовали. Первых, естественно, было значительно больше, чем вторых. Так началось уничтожение «кулаков» в их сибирской ссылке[152].

Советское руководство всегда воспринимало японскую угрозу в качестве восточной части глобального капиталистического окружения, включавшего также Польшу и нацистскую Германию. Подготовка к войне против Японии в Азии была и подготовкой к войне в Европе. Именно из-за того, что многие «кулаки» возвращались домой в это время из советской Азии в советскую Европу, можно было вообразить сеть врагов, которая простиралась от одного конца Советского Союза до другого. Хотя убийства крестьян начались в Сибири, Сталин, очевидно, решил наказать «кулаков» не только в восточной ссылке, но и по всему Советскому Союзу.

В телеграмме под названием «Об антисоветских элементах» Сталин и Политбюро изложили 2 июля 1937 года общие инструкции для массовых репрессий в каждом регионе Советского Союза. Советское руководство считало «кулаков» ответственными за недавно прокатившиеся волны саботажа и преступности, то есть фактически за все то плохое, что происходило в Советском Союзе. Политбюро приказало офицерам областных НКВД регистрировать всех «кулаков», проживающих на их территории, и рекомендовало квоты на казни и депортации. Большинство региональных офицеров НКВД просили разрешить им добавить в список представителей различных «антисоветских элементов». К 11 июля Политбюро уже имело на руках первые списки людей, которые будут репрессированы. По инициативе Сталина эти начальные цифры были округлены, что добавило «лишнюю тысячу». Это подняло значение операции и послало четкий сигнал НКВД, что от него ожидается больше, чем просто посадить всех тех людей, на которых уже были заведены дела. Чтобы продемонстрировать свое усердие в атмосфере угроз и чисток, офицеры НКВД расширяли списки жертв[153].

Сталин и Ежов хотели «прямой физической ликвидации всей контрреволюции», что означало уничтожение врагов «раз и навсегда». Пересмотренные квоты прислали назад из Москвы на места как часть Приказа НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Согласно ему Сталин и Ежов рассчитывали казнить 79 950 советских граждан через расстрелы, а также отправить в ГУЛАГ 193 тысячи человек на сроки от восьми до десяти лет. Не то, чтобы Политбюро или центральное руководство НКВД в Москве имели в виду конкретных 272 950 человек для репрессий. Не указывалось, какие именно советские граждане составят эти квоты, – решение по этому поводу будут принимать местные НКВД[154].

Квоты на убийства и заключения официально назывались «лимитами», хотя все причастные знали, что их нужно превысить. Офицеры местных НКВД должны были объяснять, почему не могут выполнить «лимиты», а их поощряли перевыполнять их. Ни один офицер НКВД не хотел продемонстрировать недостаточное «усердие», имея дело с «контрреволюцией», тем более, что ежовский принцип гласил: «Лучше сделать слишком много, чем недостаточно». В ходе «кулацкой операции» расстреляют не 79 950 человек, а в пять раз больше. К концу 1938 года НКВД в рамках выполнения Приказа № 00447 казнил 386 798 советских граждан[155].

Приказ № 00447 должен был выполнять тот же институт, который устроил террор на cоветском селе в начале 1930-х годов, – «тройки». Состоящие из начальника областного НКВД, руководителя партийной организации крайкома и прокурора области, «тройки» отвечали за воплощение лимита в расстрелы, а цифр – в тела. Общая квота Советского Союза была поделена на шестьдесят четыре региона, в каждом из которых была своя «тройка». На практике «тройками» руководили начальники областных НКВД, которые обычно возглавляли заседания. Прокурорам было приказано игнорировать юридические процедуры. У руководителей парторганизаций были другие обязанности, они не были знатоками вопросов безопасности и боялись сами стать мишенью. Начальники НКВД чувствовали себя в своей стихии[156].

Выполнение Приказа № 00447 началось с освобождения ящиков столов. У НКВД уже были какие-то материалы на «кулаков», поскольку «кулак» был категорией, созданной государством. Уголовники (вторая группа, указанная в приказе) были по определению людьми, имевшими за плечами опыт встречи с юридической системой. Из практических соображений другие «антисоветские элементы», упомянутые в приказе, были просто людьми, на которых местные НКВД завели дела. Офицеры местных НКВД, при поддержке милиции, проводили расследования в «операционных секторах» каждом из шестидесяти четырех регионов. «Операционная группа» составляла список людей для допросов. Попавших в список арестовывали, из них выбивали признание и подталкивали их к тому, чтобы они называли имена других людей[157].

Признания выбивали пытками. НКВД и другие органы милиции применяли метод «конвейера», то есть непрерывные допросы днем и ночью. К этому добавлялся метод «стояния», когда подозреваемого заставляли стоять, выпрямившись у стены, и били, если тот ее касался или падал, засыпая. Поскольку времени на выполнение квоты было мало, офицеры часто просто избивали заключенных, пока те не признавали свою вину. Сталин разрешил так делать 21 июля 1937 года. В Советской Беларуси следователи опускали заключенных головой в туалет и били, если те пытались подняться. Некоторые следователи имели при себе заготовленные признания и попросту вписывали туда личные сведения о заключенном и потом лишь исправляли от руки тот или иной факт. Другие же просто заставляли заключенных подписываться под чистыми листами бумаги, а затем сами заполняли их на досуге. Таким образом советские органы «срывали личину» с «врага», перенося его «мысли» в заведенное дело[158].