Читать онлайн «Влияние морской силы на историю 1660-1783». Страница 55

Людовик XIV попытался остановить часть надвигавшейся бури образованием нейтральной лиги между германскими государствами, не вошедшими в коалицию; но император сумел ловко воспользоваться национальным германским чувством и привлек на свою сторону электора Бранденбургского, признав его королем Пруссии и создав таким образом Северо-Германскую протестантскую королевскую династию, вокруг которой естественно группировались другие протестантские государства и который в будущем обещал сделаться грозным противником Австрии. Непосредственным результатом было то, что Франция и Испания — дело которых с тех пор стало известным, как борьба двух корон — начали войну без всяких союзников, кроме Баварии. Эта война была объявлена в мае месяце: Голландией — королю Франции и Испании, а Англией — против Франции и Испании, так как Анна отказалась признать Филиппа V даже при объявлении войны, потому что он признал Якова III королем Англии; наконец, император провозгласил войну в еще более категоричной форме, объявив ее королю Франции и герцогу Анжуйскому. Так началась большая война за Испанское наследство.

Далеко не легко, имея дело с войною таких размеров, продолжавшейся более десяти лет, выделить в повествовании ту часть ее, которая специально касается нашего предмета, не теряя в то же время из виду отношения этой части к целому. А опущение этого отношения было бы не согласно с конечною нашей целью, которая преследует не простую только хронику морских событий, ни даже тактическое или стратегическое обсуждение известных морских проблем, независимо от их причин и следствий в общей истории, но оценку влияния морской силы на общий результат войны и на благосостояние наций. Для большей ясности укажем еще раз, что целью Вильгельма III было не оспаривание притязаний Филиппа V на трон — дело, сравнительно безразличное для морских державно захват, для блага их торговли и колониального развития, возможно большей части испанско-американских владений, и в то же время обязательство новой монархии такими условиями, которые не допустили бы отнятия у Англии и Голландии торговых привилегий, уступленных им правителями из австрийской линии. Такая политика направляла главные усилия морских наций не на Пиренейский полуостров, но на Америку; и союзные флоты могли и не войти в Гибралтар. Сицилия и Неаполь должны были перейти не к Англии, а к Австрии, последовавшие события повели к полной перемене в этом общем плане. В 1703 году коалицией был выставлен новый кандидат — сын германского императора, под именем Карлоса III — и полуостров сделался сценой кровавой войны, удержавшей англо-голландские флоты в крейсерстве у берегов его. В Испанской Америке морские державы не достигли никакого решительного результата, но Англия вышла из борьбы с Порт-Маоном и Гибралтаром в своих руках, сделавшись таким образом с этих пор средиземноморской державой. В то самое время, как Карлос III был провозглашен королем, Англия заключила с Португалией так называемый Метуенский трактат, который дал ей, практически, монополию португальской торговли и направил золото Бразилии через Лиссабон в Лондон — выгода столь большая, что она оказала существенную поддержку, как для ведения войны на континенте, так и для содержания флота. В то же самое время сила последнего так возросла, что убытки, которые терпела торговля союзников от нападений французских крейсеров, хотя все еще тяжелые, не были уже никоим образом невыносимыми.

Когда возгоралась война, то, в преследование первоначальной политики, сэр Георг Рук (Sir George Rooke), с флотом из пятидесяти линейных кораблей и с транспортами, на которые был посажен четырнадцатитысячный отряд войск, был послан в Кадикс, представлявший тогда большой европейский центр испанско-американской торговли; туда стекались деньги и продукты с Запада и оттуда рассеивались они по Европе. Вильгельм III поставил себе также целью и захват Картахены — одного из главных центров той же торговли в другом полушарии, и для этого он в сентябре 1701 года, за шесть месяцев до своей смерти, послал туда эскадру под начальством типичного моряка старого времени, Бенбоу (Benbow). Бенбоу встретился с французской эскадрой, посланной для подвоза припасов и для усиления Картахены, и вступил с нею в бой к северу от последней; но, хотя и имея перевес в силе, он, вследствие измены нескольких капитанов, воздержавшихся от участия в сражении, не выполнил своей задачи; когда корабль его потерпел в бою сильные аварии и сам он получил смертельную рану, французам удалось уйти, и Картахена была спасена. Перед смертью Бенбоу получил письмо от французского коммодора со следующими строками: "Вчера утром мне оставалась только одна надежда, ужин в вашей каюте. Что же касается ваших трусливых капитанов, то повесьте их, так как, клянусь Богом, они заслуживают этого!" — и действительно, двое из них были повешены. Экспедиция Рука против Кадикса также не удалась, как это почти наверно и можно было предсказать, так как данные ему инструкции рекомендовали действовать в духе примирения населения с Англией и возбуждения его против короля из династии Бурбонов. Такие щекотливые поручения связали ему руки; но, потерпев неудачу там, он узнал, что в бухту Виго вошли талионы из Вест-Индии, нагруженные серебром и товарами, под конвоем французских военных кораблей. Он немедленно отправился туда и нашел неприятеля в гавани, вход которой, всего в три четверти мили шириною, был защищен укреплениями и сильным боном; но Рук под жарким огнем форсировал проход, занял гавань, и частью взял в плен, частью потопил все суда, с большим количеством монеты на них. Это дело, известное в истории как дело галионов в Виго, было блестящей и интересной удачей, но с военной точки зрения оно не представляет ничего, достойного рассмотрения, и потому мы упомянем только, что им нанесен был удар финансам и престижу двух корон. Однако оно имело важное политическое значение и помогло той перемене общего плана действий морских держав, о которой было сказано выше. Король Португалии, побуждаемый боязнью Франции, сначала признал Филиппа V; но это было не искренно, так как в глубине души он опасался французского влияния и силы в таком близком соседстве с его маленьким и изолированным королевством. Отвлечение его от союза с двумя коронами составляло часть миссии Рука, и дело в Виго, разыгравшееся так близко от его границ, произвело на него впечатление как доказательство могущества союзных флотов. В самом деле, Португалия ближе к морю, чем к Испании, и естественно должна была подпасть под влияние державы, владевшей морем. Короля Португалии старались привлечь на свою сторону и император Австрии — уступкой на испанской территории, и морские державы — субсидиями; но он не поддавался на это, отказываясь переменить свое решение, пока австрийский претендент не прибудет в Лиссабон, открыто приглашая этим коалицию к войне на полуострове и континенте. Император передал свои притязания второму сыну своему Карлу, и последний, будучи провозглашен в Вене королем Испании и признанный Англией и Голландией, был перевезен под конвоем союзных флотов в Лиссабон, где и высадился в марте 1704 года. Это необходимо повело к большим переменам в планах морских держав. Приняв на себя обязанность поддерживать Карлоса, их флоты с тех пор были заняты крейсерством близ берегов полуострова и защитой торговли, тогда как война в Вест-Индии, сделавшись второстепенной операцией и веденная притом в малом масштабе, не дала никаких результатов. С этого времени Португалия была верной союзницей Англии, которой морская сила дала в течение войны огромный перевес над соперниками. Ее порты служили убежищем и поддержкой для английских флотов, и позднее Португалия же была базой Испано-Португальской войны с Наполеоном. В результате всего, Португалии в течение столетия пришлось и более выиграть через Англию и более бояться ее же, чем какой-либо другой державы.

Как ни велики были последствия преобладания на море двух морских держав для общего результата войны и особенно для неоспоримого владычества на океане, которое Англия захватила столетие спустя, рассматриваемая борьба не ознаменовалась ни одним морским сражением, интересным с военной точки зрения. Большие враждебные флоты встретились только раз, и то с результатами нерешительными, и после того французы отказались от регулярной борьбы на море, ограничиваясь только крейсерскими операциями против торговли союзников. Эта черта войны за Испанское наследство характеризует и почти все восемнадцатое столетие, за исключением Американской войны за независимость. Бесшумное, упорное, истощающее противника действие морской силы — расстраивающей ресурсы неприятеля, но оберегающей их в своей стране, поддерживающей войну на театрах, где сама она не показывается или показывается на заднем плане, и наносящей открытые удары только через большие промежутки времени, но с решительными результатами — особенно резко обнаруживается для внимательного читателя в ходе событий этой войны и следующего за ней полстолетия. Подавляющая морская сила Англии была в течение вышеупомянутого периода руководящим фактором в европейской истории, поддерживая войну за пределами Британского королевства, сохраняя благосостояние народа внутри его и созидая то великое государство, которое мы видим теперь; но деятельность ее, избегая противодействия по самому величию своему, не обращает на себя и должного внимания. В тех немногих случаях, когда английский флот вызывался на бой, его превосходство над противником было так велико, что столкновения с ним едва ли могут назваться сражениями; за возможными исключениями дел Бинга (Byng), при Менорке, и Хоука (Hawke) — при Кибероне, последнее из которых представляет одну из блестящих страниц морской истории, между 1700 годом и 1778 годом не было, как уже сказано выше, ни одного такого решительного столкновения между равными силами, которое представляло бы интерес с военной точки зрения.