Читать онлайн «Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.». Страница 32

Это сражение также показало, что авианосцы жизненно необходимы для прикрытия флота в море. Автор, писавший в «Гамбургер фремденблатт», косвенно указывал на это:

«Сражение за Крит, проведенное авиацией, неоспоримо, доказало, что даже самый мощный флот не может оперировать сколько—нибудь продолжительное время в радиусе действия превосходящих военно—воздушных сил противника».

К сожалению, руководители британских военно—морских сил продолжали считать линейные корабли главным оружием, хотя на протяжении всей войны они играли незначительную роль по сравнению с авианосцами. Эти могучие и дорогие корабли, предназначенные для действий в «двух измерениях», редко могли принять участие в сражении, а чаще становились простыми мишенями для нападения сил, действовавших в «третьем измерении».

В британский авиации, в отличие от германской, было заведено так, что летчики думали о небе, а не о земле. Стратегические бомбардировки? Но тогда не было стратегических целей для налетов, если не считать греческих аэродромов, которые, по—видимому, не бомбились. Тактической бомбардировке, очевидно, не придавали значения. По этому вопросу Морхед пишет: «Если бы Фрейбург мог вызвать свою авиацию для удара по немцам в Малеме, он мог бы отбить аэродром. Но средства связи с командованием военно—воздушных сил, находившимся в Каире, были допотопными. Офицер штаба Фрейбурга должен был найти полковника авиации и привести его к Фрейбургу. Затем авиационный офицер должен был вернуться в свой штаб, зашифровать и послать телеграмму в Каир. В Каире она расшифровывалась, потом давались указания на базы, находившиеся в Западной пустыне, и… оказывалось уже поздно».[145]

Это происходило в результате того, что авиация была отделена от армии. Авиация имела собственное командование и не подчинялась непосредственно главнокомандующему. Отсутствие единства в командовании было следствием ошибочной теории, что стратегические бомбардировки существуют сами по себе и не связаны с ближайшими тактическими задачами. В войну это дорого обошлось британской армии и флоту.

Захват Балкан и Крита, наступление Роммеля в Ливии, немецкие интриги в Ираке, Сирии и Иране, наконец, договор о взаимопомощи, подписанный между Германией и Турцией в Анкаре 18 июня 1941 г., указывали в то время, что Средний Восток становился следующим театром наступательных военных действий. Однако указанные действия были только средством, при помощи которого Гитлер стремился обеспечить свой тыл и правый фланг перед окончательным изменением оперативно—стратегического направления.[146] Возможно, что указанные события отсрочили вторжение в Россию. Однако, вероятнее всего, германское верховное командование решило вновь прибегнуть к стратегии сокрушения, а для этого было важно начать наступление в условиях самой благоприятной погоды в России — около середины июня. По данным шведского журналиста Арвида Фредборга, находившегося в то время в Берлине, первоначальной датой начала наступления было 12 июня. Поскольку венгры отказывались начинать войну с Россией и ввиду других второстепенных подготовительных мероприятий, была назначена другая дата — 22 июня. Едва ли германское вторжение было политической неожиданностью для Кремля,[147] но тактически вторжение почти наверное было внезапным. Что представлял собой германский план?

Хотя до сего времени у нас нет письменного документа, дающего ответ на этот вопрос,[148] однако во многом на него отвечают сами германские операции. Цель их не заключалась в том, чтобы оккупировать весь Советский Союз, занимающий 1/6 часть всей суши. Сделать это, очевидно, невозможно. Германские войска не должны были также оккупировать всю европейскую часть России, которая составляет немногим меньше ¼ всей территории СССР. Перед ними ставилась задача лишить Россию основных стратегических районов на западе, чтобы резко снизить ее экономический потенциал. Тогда в военном отношении СССР был бы бессилен перед Германией, присоединившей к себе эти районы. Следовательно, в отношении территории немцы хотели отодвинуть восточную границу Германии минимум до линии Ленинград, Москва, Сталинград, Астрахань или максимально до линии Ленинград, Волга. При осуществлении любого из этих двух вариантов Россия лишилась бы следующих ключевых районов:

1. Ленинграда — крупного промышленного центра и важнейшего порта на Балтийском море, связанного железной дорогой с Мурманском и через Беломорско—Балтийский канал им. Сталина с Архангельском.

2. Москвы — центра района с наиболее развитой промышленностью в России,[149] важнейшего железнодорожного узла, связанного железной дорогой с Архангельском, а по системе каналов и рек — с Каспийским и Черным морями; конечного пункта Транссибирской железной дороги.

3. Украины и Донецкого бассейна[150] — обширного сельскохозяйственного промышленного и горнодобывающего района. Поскольку Украина и Крым прилегают к Черному морю, их порты господствуют над прямым путем от Констанцы в Румынии до Батуми в Грузии.

4. Кубани и Кавказа. Первая — ценный сельскохозяйственный район, второй — основной нефтедобывающий район России, поставлявший 90 % нефти, из которых 70 % давало одно Баку.

Оккупировать три первых района и оставить нетронутым четвертый было недостаточно; Россия не лишилась бы своих главных нефтяных ресурсов и поэтому оставалась бы могучей военной державой. Кроме того, и это самое важное, Германии самой не хватало нефти. Следовательно, Кавказ — главный русский стратегический район — был стратегической целью Германии. Однако, чтобы занять Кавказ, нужно было предварительно сломить сопротивление русской армии, это и была тактическая цель Германии. Перед Германией стояла проблема, каким образом добиться совпадения этих целей.

Рассмотрение этой проблемы начнем с воображаемого решения, прежде чем обратиться к тому, как немцы в действительности пытались разрешить ее. Таким путем мы создадим фон, на котором будут лучше видны события. Коротко говоря, проблему можно было бы разрешить следующим образом:

1) Оккупировать Средний Восток и захватить Турцию.

2) Вести подвижные оборонительные действия на линии Рига — Пинск.

3) Начать наступление между Пинском и средним течением Днестра в направлении Киев, Харьков, Сталинград.

4) Начать наступление из района между Эрзерумом и Тавризом в направлении Тбилиси, Сталинград.

5) Как только войска, выполняющие третью и четвертую задачи, встретятся в районе Дона, снабжение войск, наступающих от Эрзерума и Тавриза, переносится на черноморские порты. Затем встретившиеся армии начинают наступление на Москву с юга, в то время как войска, выполняющие вторую задачу, продвигаются с запада.

Очевидно, две такие огромные операции по охвату (типа Канн) нельзя было выполнить в течение одной кампании. Они, следовательно, не могли основываться на стратегии, оказавшейся столь успешной в Польше и Франции, — на стратегии сокрушения. Вместо этого следовало прибегнуть к стратегии истощения и спланировать войну на несколько кампаний, проведение которых заняло бы два или, возможно, три лета. Больше того, указанные операции требовали самого экономного расходования боевой мощи Германии в каждой кампании с таким расчетом, чтобы дать возможность провести последнюю кампанию на основе стратегии сокрушения. При нашем воображаемом решении проблемы во всех кампаниях, за исключением последней, задача Должна была сводиться к тому, чтобы не уничтожать, а сделать неподвижными русские армии, лишив их горючего.

Нанести удар по нефти, а не по войскам противника (как обычно советовал Наполеон) — вот к чему сводилась проблема, так как в этом случае тактическая и стратегическая цели совпадали.

План, похожий на воображаемый нами план по форме, но весьма отличный по идее, потому что в нем не принималась в расчет нефть, был предложен германским генералом Марксом, служившим раньше в штабе генерала Шлейхера, убитого во время чистки 30 июня 1934 г. По плану Маркса следовало держать оборону от Риги до верхнего течения Днестра и повести одно большое наступление от Днестра в направлении Ростова. От Ростова он предлагал повернуть на север, на Москву, и в конце концов ударить в тыл русских армий, наступающих на германские армии в районе Риги и верхнего течения Днестра или держащих оборону против них.

Гитлер не желал рассматривать этот план, очевидно, потому, что хотел покончить с Россией в течение одной кампании, прежде чем американцы появятся на сцене. Он считал, что сумеет достичь этого одним могучим, молниеносным ударом. В высшей степени вероятно, что неудачи русских в Финляндии, а также ненависть к большевизму настолько ослепили Гитлера и увеличили презрение к противнику, что он считал силу своего удара достаточной как для разгрома большевистских армий, так и для сокрушения большевистского режима. Если дело обстояло так, тогда психолог подвел тактика.