Читать онлайн «История крестовых походов». Страница 32

Однако же английский король, увлеченный внезапно порывом раскаяния и покаяния, пожелал подвергнуться бичеванию, чтобы искупить вину свою перед крестоносцами. Он решился обратиться к одному отшельнику по имени Иоаким, спасавшемуся в уединении в горах Калабрийских и славившемуся искусством открывать тайны будущего посредством Апокалипсиса. На вопрос о последствиях предполагаемой войны в Палестине Иоаким отвечал, что Иерусалим будет освобожден через семь лет после взятия Птолемаиды и что до тех пор Бог ниспошлет победы Ричарду и прославит имя его выше всех земных князей. Из этого предсказания исполнились только слова отшельника относительно будущей славы Ричарда.

В первый весенний день христианские флоты отправились в Палестину. Филипп-Август был принят в христианском лагере под Акрой как ангел Божий. Французы расположились на расстоянии выстрела от неприятельских укреплений; они сделали такие приготовления к приступу, что, как говорят, могли бы овладеть городом; но Филипп, воодушевляемый рыцарским духом более, чем политическим расчетом, пожелал, чтобы Ричард присутствовал при этой первой победе. Это великодушие было невыгодно в том отношении, что предоставило осажденным время получить подкрепление.

Флот Ричарда по выходе из мессинской гавани застигла сильная буря; три корабля были разбиты у берегов острова Кипр, а спасшихся от кораблекрушения очень грубо приняли местные жители. Корабль, на котором находились Беренгария Наваррская и Иоанна, королева Сицилии, не был даже допущен в порт Лимасол. Самому Ричарду, прибывшему сюда с соединенным флотом, отказали в приеме; один греческий князь, по имени Исаак, владетель и притеснитель острова Кипр, стал угрожать английскому королю. Немного понадобилось времени, чтобы укротить этого греческого князя. Ричард овладел островом, который оставался потом 300 лет во владении латинян. Таким образом, в то время как Филипп-Август поджидал своего соперника, чтобы отнять крепость у сарацин, Ричард положил основание новому королевству. В городе Лимасол, по соседству с древним Амафунтом, Ричард отпраздновал свою свадьбу с Беренгарией Наваррской. После этого он отправился в путь, чтобы присоединиться к крестоносцам, стоявшим в лагере близ Птолемаиды.

Узнав о прибытии с Запада двух могущественных государей, Саладин разослал во все стороны послов к мусульманским князьям; во всех мечетях возносились молитвы о даровании победы его армии и имамы призывали народ к восстанию против врагов Мухаммеда. "Походы ваши против неверных, - говорили имамы, - опасности, раны и даже просто переход через поток - все будет записано в книге у Бога". Воодушевляемые речами проповедников ислама, мусульмане со всех концов Азии стекались в лагерь Саладина.

Со времени ссоры в Мессине отношения между Филиппом и Ричардом приняли характер раздражительной зависти; хотя частые разногласия между ними и кончались заверениями в дружбе, но эти заверения скоро забывались. Филиппу-Августу досадно было выслушивать восхваления Ричарду за покорение им острова Кипр; армия английского короля была многочисленнее армии короля Французского. Ричард, истощивший все средства своего государства перед отправлением в поход, был теперь, по прибытии в Акру, богаче Филиппа; союз между этими людьми ни в каком случае не мог быть вполне искренним, в особенности же если принять в соображение пылкий нрав Ричарда. Притом, герой с львиным сердцем [А это был именно Ричард Львиное Сердце - Ричард I. Почему-то ранее Ж. Мишо данный факт не упоминает. - Прим. Сосискина] сознавал свои достоинства и был не такой человек, чтобы смиренно переносить положение вассала, в котором он находился. Такие поводы к соперничеству между французами и англичанами повредили успешному ходу осадных работ и замедлили взятие Птолемаиды.

Филипп-Август, обязанный принять решение по поводу споров о короне иерусалимской, объявил себя на стороне Конрада; этого было достаточно, чтобы Ричард принял сторону Ги Люсиньяна. Христианская армия распалась на две части; в одной были французы, германцы, храмовники, генуэзцы; другая состояла из англичан, пизанцев и иоаннитов. Филипп-Август и Ричард, захворав по прибытии в Палестину, вынуждены были оставаться в бездействии в своих палатках. Во время болезни оба короля поддерживали с Саладином отношения, отличавшиеся такой вежливостью и великодушием, что это не могло пройти незамеченным в истории. Выздоровев, оба монарха занялись соединением всех христианских сил против общего врага; и прежде всего покончили с гибельными спорами, порешив, что Ги Люсиньян пожизненно сохранит титул короля, а Конрад и его потомство будут по смерти Ги Люсиньяна наследниками Иерусалимского королевства. В довершение мирного согласия решено было, что в то время, когда Ричард или Филипп-Август поведет атаку против города, один из них останется оберегать лагерь и противодействовать армии Саладина.

Явившись снова под стенами города, осаждающие встретили сопротивление, какого не ожидали; мусульмане успели укрепиться в то время, когда христиане были заняты бесплодными спорами. Тут начались страшные битвы, так как приходилось то вести осаду города, то отражать армию Саладина. Теперь, как под знаменем Креста, так и под знаменем ислама, деятельность, мужество, презрение к смерти заявили себя поистине чудными подвигами. Христиане ежедневно пускали в ход новые средства, чтобы сокрушить стены и проникнуть в крепость. Когда их деревянные башни и тараны были сожжены, они делали подкопы и пробирались подземным ходом до самой основы укреплений. В особенности замечательна была храбрость французов; целью своих нападений они избрали Проклятую башню на восточной стороне города; стены с этой стороны уже начали обрушиваться, и скоро должен был открыться пролом. Встревоженные близкой опасностью и ослабевшие от болезней и голода, воины гарнизона пришли в уныние. Комендант крепости решился просить о капитуляции; он явился к Филиппу-Августу и предложил отдать ему город на тех же условиях, на которых христиане отдали его мусульманам четыре года тому назад, то есть с предоставлением осаждаемым жизни и свободы искать убежища, где они пожелают. Французский король, посоветовавшись с главными начальниками войска, отвечал, что крестоносцы не согласятся даровать пощаду жителям и гарнизону Птолемаиды, если мусульмане не возвратят Иерусалима и всех христианских городов, перешедших к их власти со времени Тивериадской битвы. Комендант удалился, поклявшись Мухаммедом погрести себя заживо под развалинами города.

Плодом этого мужественного решения было последнее и сильное сопротивление. Но после этого мимолетного порыва отчаяния вид разрушенных башен, бегство нескольких вождей, бедственное положение жителей побудили эмиров к новым переговорам с христианами. Возвратясь в палатку Филиппа-Августа, вожди обещали заставить возвратить франкам древо Животворящего Креста и 1600 пленных; сверх того они обязались уплатить государям христианским 200.000 червонцев. Заложники со стороны мусульман и весь народ, заключенный в Птолемаиде, должны были остаться во власти христиан в ожидании полного осуществления договора. Такую капитуляцию крестоносцы приняли. Саладин получил известие об этом в ту минуту, когда был готов употребить последние усилия, чтобы спасти крепость; подобный исход дела после стольких битв поразил его душу глубокой скорбью.

Таким образом окончилась осада Птолемаиды; жители города и гарнизон защищались в продолжение двух лет с непоколебимой стойкостью, с неутомимым рвением. Крестоносцы под стенами Птолемаиды пролили более крови и проявили более храбрости, чем было бы нужно для завоевания целой Азии. Во все это время более 100.000 христиан пали жертвами меча и болезней. По мере того, как европейские легионы гибли на акрской равнине, прибывали с Запада новые силы; суда, отправляемые из всех западных портов, доставляли вооруженных ратников, которым предстояло так же бедственно исчезнуть вокруг Туронской возвышенности или на песчаном дне реки Вилы; можно было предположить, что море и земля Сирии вошли в соглашение между собой и что одна взялась поглощать то, что доставляло ей другое. Эта осада Птолемаиды, предпринятая королем-беглецом, соединила мало-помалу все разрозненные христианские силы. Целые государства восстали и стремились к освобождению Иерусалима, и вся эта гроза разразилась и замерла в одном из прибрежных городов Палестины. Следует заметить, что спасение христианских войск под стенами Акры последовало от превосходства христианского флота над флотом мусульманским; если бы франкские суда, доставлявшие продовольствие в лагерь крестоносцев, потерпели поражение в битвах с судами сарацин, то армия осаждающих погибла бы от голода.

Во время этой продолжительной осады Акры обнаружились и получили толчок к развитию дух, нравы и страсти христианского и мусульманского народов. Средства для нападения и защиты усовершенствовались. Не являются более, как в прежних экспедициях, чудесные знамения для возбуждения благочестивого рвения крестоносцев; но фанатизм европейских воинов, тем не менее, силен, и неустрашимость их, тем не менее, непоколебима. В разгар войны, когда многие изобретения увеличили число гибельных случаев, с обеих сторон оказались проявления человечности, и христиане, так же как и мусульмане, чуждались иногда варварского образа действий. В дни перемирия рыцарские празднества прерывали печальное однообразие битв: на акрской равнине происходили турниры, на которые бывали приглашаемы и сарацинские воины. Франки танцевали под звуки арабских инструментов, а мусульмане плясали под аккомпанемент песен менестреля. Лагерь крестоносцев близ Птолемаиды как бы превратился в большой европейский город с его ремеслами, механическими искусствами и рынками. Жадная промышленность часто пользовалась бедствиями крестоносцев, но часто и получала подобающую кару. Пороки, всегда присущие многочисленным сборищам, и сцены разврата примешивались к зрелищу бедствий. Были, однако же, и назидательные проявления и блистательные примеры милосердия. Образовались учреждения для напутствия умирающих и погребения умерших. Во время осады Птолемаиды великодушная заботливость о северных воинах положила основание благодетельной ассоциации Тевтонских рыцарей. В это же время возникло учреждение во имя Святой Троицы, целью которого был выкуп христиан, взятых в плен мусульманами.