Читать онлайн «Кто и как изобрел Страну Израиля». Страница 39

Согласно имеющейся в нашем распоряжении на текущий момент информации, поэт и философ Йехуда а-Леви был первым «зарегистрированным» еврейским лицом, отправившимся в Эрец Исраэль; это произошло в 1140 году. Судя по всему, ему не удалось до нее добраться, и он умер в пути. Когда семья Маймонида в 1165 году покинула Марокко и прибыла в Акко, молодой философ посетил Иерусалим и Хеврон. Как известно, он не счел нужным побывать здесь еще раз после того, как его семья[303] перебралась в соседний Египет. Вторая половина XII века оставила еще одно интересное свидетельство: Яаков бен Нетаниэль прибыл в Палестину из Прованса и оставил после себя путевые заметки. Сохранилось также короткое сочинение «Могилы отцов», написанное безымянным еврейским автором, приехавшим в Святую землю, скорее всего, из соседнего Дамаска.

Поучительно, что два наиболее известных еврейских визитера, посетивших в упомянутом столетии Палестину и детально ее описавших, вовсе не были паломниками. Биньямин из испанского города Тудела (Tudela) и Петахия из германского Регенсбурга (Regensburg) являлись путешественниками-исследователями, оставившими родные места ради изучения иудейских общин известного им мира. Разумеется, в рамках этих изысканий они попали и в Святую землю. С научной, географической и антропологической точки зрения их свидетельства, написанные на иврите, незаменимы[304]. Оставленные ими красочные описания жизни евреев в самых различных регионах, от Франции до хазарского Крыма, чрезвычайно увлекательны. Однако как раз их повествования ясно демонстрируют, насколько малую роль играла Эрец Исраэль в духовной жизни евреев того времени.

Оба этих отважных путешественника интересовались людьми гораздо больше, чем местностями. Святые места и могилы их, несомненно, занимали, однако обычаи и религиозные практики еврейских общин удостоились гораздо более нетривиальных замечаний. Биньямин и Петахия были замечательными представителями средневекового еврейского интеллектуального мира, прежде всего его наиболее любознательного и открытого крыла. Разумеется, далеко не все, что они рассказывают, верно и точно. Многие явления воспринимаются ими через призму мифов и чудесных историй, с которыми они познакомились задолго до своих странствий[305]; часть передаваемой ими информации получена из вторых рук и не подверглась личной проверке. Однако и в таких случаях налицо удивительные по качеству сообщения.

Согласно подсчетам Биньямина из Туделы, число евреев, проживающих между Акко и Ашкелоном, несравненно меньше числа евреев Вавилонии. Судя по всему, последние привозят в Эрец Исраэль тела своих покойников гораздо чаще, чем детей. Он восхищается Дамаском намного больше, чем Иерусалимом, и отмечает, что последний — всего лишь небольшой городок. Петахия, не записывавший свои замечания собственноручно, а передававший их ученику[306], также изрядно удивляется малочисленностью еврейских общин Святой земли и выражает свое восхищение Дамаском. В то время как в этом северном городе проживало около двадцати тысяч евреев, во всей Святой земле их число не превышало трехсот семей. Чрезвычайно скромное место в рассказе, уделенное Иерусалиму, не может не изумлять; согласно описанию Петахии, евреи в своем подавляющем большинстве предпочитают совершать паломничество к могиле пророка Иезекиила (Йехезкеля) в Вавилонии, нежели в Иерусалим. Даже представители хазарских прозелитов, «цари Мешеха и всех их стран», прибывают на поклонение именно туда[307].

Многосотлетний период между путешествиями Биньямина и Петахии в XII веке и концом XVII века оставил очень немного путевых заметок, написанных евреями, посетившими библейскую страну. Это фрагмент описания поездки группы раввинов, в основном провансальских, оставленного Шмуэлем бар Шимшоном (1210), рассказ рабби Яакова, прибывшего в Иерусалим, чтобы собрать деньги на парижскую ешиву (не позднее 1257), история эмиграции престарелого Нахманида, рассказанная позднее его учеником, взволнованные стихи поэта Йехуды Альхаризи, также XIII века, колоритное свидетельство Аштори а-Пархи, относящееся к началу XIV века, и еще несколько повествований, чрезвычайно редких и отрывочных.

В XV веке в Святую землю приезжали Ицхак ибн Альпера из Малаги (1441), Мешулам из Вольтерры (Volterra, 1481), Овадия из Бертиноро[308] (Bertinoro, 1489) и Моше Бассола из Пезаро (Pesaro, 1521). Начиная с XVII века появляются путевые дневники, оставленные восточноевропейскими евреями: Моше Поритом из Праги (1650), группой мессианистов во главе с Йехудой а-Хасидом (1700) и рабби Нахманом из Бреслава, неожиданно посетившим Палестину в 1798 году[309].

Еврейское паломничество было, таким образом, незначительным по масштабу обычаем, распространенным лишь среди состоятельных образованных евреев, чаще всего (хотя не исключительно) — раввинов или коммерсантов, причем причины, побуждавшие их отправиться в путешествие, могли быть совершенно различными, не обязательно религиозными. Иногда речь шла об исполнении обета, иногда — об искуплении грехов, в ряде случаях — об удовлетворении персонального любопытства или жажде приключений. Резонно предположить, что христианский «институт» паломничества также подзадорил некоторых путешественников, прежде всего евреев — жителей Италии. Следует помнить, что в XIV веке начало действовать регулярное морское сообщение между Венецией и Яффо, благодаря которому число христианских паломников[310] выросло до 400–500 в год[311].

В почти всех путевых рассказах ясно видны интерес еврейских путешественников к другим евреям и солидарность с ними. Путешественники неравнодушны к древним ландшафтам, однако последние чаще всего не находятся в центре их описаний. Сами эти описания довольно сдержанны, в них нет особого воодушевления, тем более, религиозного экстаза. Бросается в глаза также отсутствие какой-либо враждебности «исмаилитов», иными словами, местных мусульман, к приезжим евреям. Письма путешественников полны выражениями признательности по отношению к местным жителям, которые, в отличие от европейских христиан, не считают иудаизм ущербной и презренной религией[312]. Нет указаний на то, что существовали какие-либо ограничения на перемещения евреев по Святой земле. Почти всегда они имели полную возможность поселиться в ней. Страна принимала их приветливо, хотя и представлялась многим чересчур засушливой и пустынной. Вместе с тем, она всегда оставалась «землей, текущей молоком и медом», поскольку текст, в конечном счете, гораздо важнее того, что открывается глазам.

Когда Мешулам из Вольтерры прибыл, исполняя обет, в Иерусалим, его восхитили своей красотой городские строения. В то же время местные жители произвели на отпрыска известной банкирской семьи совсем другое впечатление: «И исмаилиты, и местные евреи ведут себя за едой как свиньи. Они едят из общего блюда, без скатерти, берут еду пальцами, точь-в-точь как в Египте, впрочем, они носят чистую одежду»[313]. Моше Бассола, в отличие от него, гораздо больше интересуется могилами. Он составляет для своих будущих читателей их полный список, с тем, чтобы другие верующие могли без труда повторить его путь от одной могилы к другой[314]. Действительно, большинство еврейских паломников посещали могилы праведников и поклонялись им. Список наиболее популярных среди паломников гробниц начинался с могил патриархов в Двойной хевронской пещере и включал могилу Иосифа в Шхеме, могилы Шимона бар Йохая, Гиллеля и Шаммая на горе Мирон и множество других святых мест. От писавшего на идиш фанатически религиозного Моше Порита, приехавшего из Праги, мы узнаём, что местные евреи молились у Стены Плача еще в XVII веке:

«Иудею запрещено подниматься туда, где стоял Храм. Рядом находится Западная стена[315], к которой иудеям разрешено подходить с внешней стороны, но не с внутренней стороны. Тем не менее мы молимся, стоя на некотором расстоянии от Западной стены, ибо из-за ее святости мы не приближаемся и к Западной стене»[316].

Со своей стороны, Моше Хаим Кафсуто (Cafsuto, Moise Vita[317]), приехавший из Флоренции в Иерусалим в 1734 году, подчеркивал в своем путевом дневнике, что «у здешних евреев нет гетто, и они могут жить везде, где захотят; их число составляет около двух тысяч [из примерно 50 тысяч жителей города, согласно его собственным подсчетам], среди которых женщин больше, чем мужчин, ибо они приходят сюда, овдовев, из самых разных мест, чтобы провести здесь остаток жизни богобоязненным образом»[318].

Несомненно, существенно большее число евреев совершило паломничество в Иерусалим, не оставив никаких литературных следов. Немало паломников вообще не умели читать и писать. Вероятно, какое-то количество письменных свидетельств до нас просто не дошло. Однако даже с учетом всех этих обстоятельств остается несомненным, что поездки в Эрец Исраэль были редчайшими событиями в жизни еврейских общин. Любое сравнение числа христианских паломников с числом еврейских путешественников указывает, что доля последних среди посетителей Святой земли была совершенно ничтожной. Еврейские путешественники оставили за период между 135 годом н. э. и серединой XIX века, то есть за примерно 1700 лет, около тридцати описаний своих поездок. Христианские паломники, со своей стороны, создали за период между 333 и 1878 годами, то есть примерно за 1550 лет, около 3500 рассказов о своих посещениях Святой земли[319]. По-видимому, существует немало причин, объясняющих относительное равнодушие «сынов Израиля» к поездкам в «Эрец Исраэль» — или даже настоящее физическое отвращение к ним. Некоторые из этих причин уже упоминались выше. Можно добавить к их перечню несколько других.