Читать онлайн «Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления». Страница 7

Другую важную часть предложений А. Л. Ордина-Нащокина составляли его соображения о возможной общей политике обоих государств на юге[101]. Во-первых, он подчеркивал, что после заключения союза крымский хан «отставит свои великие запросы, а рад будет без шкоды дружбу держать» и «военные погрозы от турка минуютца». Но этим, по его представлениям, дело далеко не ограничивалось. Он указывал, что Речь Посполитая приобретет «прибыли великие в своих краех от волошан и от мунтян и от Семиградцкой земли». О каких «прибылях» идет речь, позволяют выяснить последующие слова, где говорится, что султан «будет уступен тех краев в своем владенье». Очевидно, султан откажется от верховной власти над Дунайскими княжествами и Трансильванией в пользу Речи Посполитой.

Последующие разделы, как представляется, дают ответ на вопрос, как может быть достигнута такая цель. А. Л. Ордин-Нащокин предполагал, что после заключения мира и союза с Россией Речь Посполитая сможет оказать помощь Австрии, ведущей войну с Османской империей, а в дальнейшем будет заключен союз между этими тремя государствами и император на присоединение к ним «иных государей подвигнет»[102]. Есть основания полагать, что определенные мысли на этот счет у А. Л. Ордина-Нащокина появились уже в то время, когда началась подготовка инструкций для посольства. В его записке того времени, адресованной царю, он уже писал, что султан будет мешать переговорам о мире между Россией и Речью Посполитой, так как боится «отложения» Дунайских княжеств[103]. К апрелю 1663 г. он уже смог предложить литовскому собеседнику целую программу на этот счет. В записке «О миру Великои России» не содержится каких-либо указаний на критику этих высказываний А. Л. Ордина-Нащокина. Из данных дипломату инструкций видно, как сильно беспокоило русских политиков усиление татарского присутствия на Украине. Предложенное дипломатом решение проблемы могло оказаться вполне приемлемым.

Сказанное позволяет сделать вполне определенный вывод. А. Л. Ордин-Нащокин излагал литовскому канцлеру не то, что ему было поручено в Москве, а свой собственный план урегулирования русско-польского конфликта. Такое поведение нельзя признать обычным не только для практики, принятой в допетровской России, но и для практики дипломатической службы более позднего времени. Неудивительно, что он был «истязан» в Москве по поводу своих действий. Очевидно, в связи с этим статейный список посольства был передан в Тайный приказ – личную канцелярию царя[104], где он и погиб впоследствии вместе с частью хранившихся там бумаг. Вероятно, лишь личное заступничество царя избавило посла от весьма нежелательных последствий. Надо также при этом иметь в виду, что посол не отступил от инструкций по главному волновавшему русское правительство вопросу о границах.

Предложения А. Л. Ордина-Нащокина не оказали влияния на позицию его партнеров на переговорах. Польско-литовская сторона продолжала настаивать на прежних условиях, лишь снизив сумму контрибуции до 6 млн. золотых[105]. Об обстановке, в которой проходили переговоры, сохранилось интересное свидетельство в записке «О миру Великой Росии с Полшею». Представители польско-литовской стороны показали русским послам печатные «куранты», свидетельствовавшие о том, что «безсилье в Великой Росии и внутрь своево государства разорение и война»[106]. 12 мая н. ст. состоялся официальный «отпуск» послов[107]. В грамоте Яна Казимира подчеркивалось, что мир возможен лишь на условии возвращения к довоенным границам[108]. Единственым позитивным результатом миссии была договоренность сторон продолжать мирные переговоры[109].

Хотя посольство, по существу, оказалось безрезультатным, А. Л. Ордин-Нащокин в одной из своих поздних записок писал: «С того посольства все крепости в договорах пошли и утверждены преславно»[110]. В какой мере эти утверждения А. Л. Ордина-Нащокина соответствовали действительности? В какой мере его доводы могли повлиять на сознание правящих кругов Речи Посполитой?

Следует отметить, что призыв Ордина-Нащокина к активной политике по отношению к Швеции никакого внимания к себе в эти годы не привлек. Если литовских политиков и могли бы заинтересовать планы возвращения Риги в состав Речи Посполитой, то следует учитывать, что их взгляды при определении внешнеполитической ориентации государства не имели решающего значения, а магнаты и шляхта Королевства Польского были удовлетворены условиями Оливского мира со Швецией, вернувшего Речи Посполитой прусские порты.

Существенно иначе обстояло дело с иной поднятой А. Л. Ординым-Нащокиным темой – вопросом о необходимости совместных действий для отпора экспансии Крыма и Османской империи на земли Восточной Европы. Как показал в своем исследовании З. Вуйцик, усиление татарского присутствия на Украине уже в 1660–1661 гг. стало вызывать серьезные опасения целого ряда политиков Речи Посполитой. Тогда же появились и опасения, что за крымскими могут последовать и османские войска[111]. Более того, уже в это время зародилось представление о том, что в борьбе с экспансией Османской империи и Крыма следует искать союза с Россией. В инструкции комиссарам, назначенным для переговоров с русскими представителями сеймом 1661 г., предусматривалось, что при враждебном выступлении против Речи Посполитой татар и казаков следует выяснить у представителей московской стороны, на каких условиях Россия согласилась бы заключить союз (ligę) с Речью Посполитой[112]. В такой обстановке было важно, что и с русской стороны была выдвинута аналогичная инициатива, и эти высказывания А. Л. Ордина-Нащокина не могли не оставить след в сознании его политических партнеров – польско-литовских политиков.

Разумеется, во взглядах сторон на условия такого союза были существенные различия. Для представителей Речи Посполитой главным предварительным условием такого союза было возвращение Русского государства к довоенным границам и его отказ от какого-либо вмешательства в украинские дела. Неудивительно поэтому, что если Ордин-Нащокин предлагал планы активной политики обоих государств по отношению к Османской империи и Крыму, то польско-литовским комиссарам предписывалось заключить соглашение лишь «об оборонительной, но не наступательной» войне (belli defensivi non off ensivi): соглашение с Россией не должно было способствовать увеличению русского влияния на спорных территориях. С усилением опасности для Речи Посполитой со стороны Османской империи и Крыма эти различия стали утрачивать свое значение, и тогда аргументы Ордина-Нащокина смогли оказать воздействие на его собеседников. И в этом отношении высказывания А. Л. Ордина-Нащокина были справедливы – в определенной мере его переговоры во Львове подготовили почву для русско-польских договоров 1667 г. – Андрусовского и Московского.

Отказавшись принять предложения А. Л. Ордина-Нащокина, король и его советники, как показал последующий ход событий, совершили ошибку. Когда планы победоносного похода на Москву оказались нереальными (армия Речи Посполитой смогла дойти только до Севска), пришлось заключать мир на условиях, гораздо менее благоприятных для Польско-Литовского государства, чем те условия, которые русское правительство было готово предложить, чтобы закончить войну в 1662 г.

В августе 1663 г. начался поход войск Речи Посполитой на восток. Победа в этом походе должна была заставить русское правительство согласиться на продиктованный польско-литовскими политиками мир. В середине ноября польская армия во главе с самим королем Яном Казимиром перешла Днепр, и началась новая военная кампания. Начало военных действий не привело к прекращению дипломатических переговоров между сторонами. Король и сенаторы рассчитывали, что переговоры о мире будут начаты уже во время похода, когда, желая избежать грозящей опасности, русские должны будут согласиться на невыгодный для них мир. Предложение организовать встречу представителей сторон в Белеве или в Калуге показывает, какие планы похода вынашивались в Королевской ставке зимой 1663–1664 гг. Однако переговоры о времени и месте съезда затянулись, и лишь в начале апреля 1664 г. была достигнута договоренность о проведении мирных переговоров в мае 1664 г. в районе Смоленска[113]. Предварительно в этот район должны были выехать А. Л. Ордин-Нащокин и дьяк Федор Михайлов, чтобы окончательно договориться с комиссарами Речи Посполитой о времени и месте их переговоров с русскими великими послами. Во второй половине апреля в деревне Шейново имела место их встреча с комиссарами Киприаном Павлом Бжостовским и Стефаном Ледоховским[114].