Читать онлайн «Евреи, Бог и история». Страница 9

Центральным событием истории Моисея, изложенной в книгах Исхода, Левитов, Чисел и Второзакония, является дарование Закона. Все предшествующее было только предисловием. Все последующее – заключением. Дарование Закона было, в сущности, актом сотворения нового народа. Действительно, грандиозная схема Книги Исхода явно задумана как описание обряда посвящения, принятого примитивным племенем, но переведенного в более возвышенный, этический, символический план. Во всяком первобытном племени юноши, прежде чем вступить в общество взрослых мужчин, должны пройти обряд посвящения. Этот обряд всегда содержит пять элементов, общих для самых разных племен: символическая смерть, символическое возрождение, символическое увечье, объединяющее в кровное братство, получение нового имени каждым, прошедшим посвящение, и, наконец, ознакомление с тайными доселе законами племени. Сорокалетнее блуждание евреев под предводительством Моисея в Синайской пустыне, за время которого вымерло старое и выросло новое поколение, воплощает собой символическую смерть и возрождение в обряде посвящения, связанного с Исходом. Затем все мужчины были обрезаны. Евреям было дано новое имя – народ Израиля. Наконец, им был открыт новый закон – Тора.

Тора была дерзким прыжком в будущее. Она гигантски опередила все, что существовало в то время. Ее концепция равенства всех перед законом, основанным на писаном кодексе, является, по-видимому, семитским изобретением. Шумеры, писаный кодекс законов которых датируется 2500 г. до н. э., были, вероятно, первым в истории народом, имевшим писаные законы. Однако их своду законов недоставало того пламенного стремления к справедливости, которое отличает свод законов Моисея. Спустя пять веков шумерский свод был переработан и включен вавилонянами в так называемый Кодекс Хаммурапи. Но и этот кодекс не имел того демократического духа, который пронизывает Тору. Египтяне не имели писаного юридического кодекса, применимого ко всем без исключения подданным, вплоть до 300 г. до н. э.

Таким образом, кодекс Моисея действительно является первым подлинно юридическим, писаным сводом законов, который далеко превосходит все предшествующие законы своим всеобъемлющим гуманизмом, жаждой справедливости, стремлением к демократизму. Одновременно этот кодекс способствовал формированию нового еврейского национального характера. Он направил еврейское мышление в новое русло. Двигаясь по нему, евреи стали все больше отдаляться от своих соседей.

Идеологическое содержание Моисеевых законов представляет значительный интерес. Здесь мы впервые встречаемся с еврейской концепцией государства и философией права. Законы Моисея распадаются на три основные категории: те, которые регулируют отношения человека с человеком, те, которые регулируют отношения человека с государством, и те, которые регулируют отношения человека с Богом.

Законы Моисея предвосхищают ту форму государственности, которую Бог обещал израильтянам. Хотя на этом этапе своей истории евреи все еще были кочевниками, кодекс Моисея предназначен не для кочевого народа. Эти законы рассчитаны на охранение государственной, а не только родовой целостности. Однако интересы индивидуума в них никогда не подчиняются интересам государства. Весьма свободные рамки этих законов обеспечили возможность возникновения демократической формы правления. Она оказалась достаточно жизнеспособной, чтобы просуществовать в течение восьмисот лет, пока пророки в свою очередь не революционизировали Тору. Заметим, что американская конституция насчитывает пока не более двухсот лет.

Кодекс Моисея заложил первые основы для отделения церкви от государства. Эта концепция впервые возникла вновь в мировой истории лишь 3000 лет спустя – в эпоху европейского Просвещения, в XVIII в. Согласно кодексу Моисея, гражданские власти независимы от духовных. Хотя священнослужители имели право решать вопросы, не оговоренные в Моисеевом законе (Второзаконие 17:8–12), они не стояли над гражданским правительством. На священнослужителей была возложена ответственность за то, чтобы правительство держалось в рамках Моисеева закона. Точно так же Верховный суд Соединенных Штатов, не будучи выше федерального правительства, несет ответственность за то, чтобы это правительство действовало в рамках Конституции. Моисей заложил также основы для другого объединения, которое стало с тех пор неотъемлемой частью всякой демократии. Он основал независимый класс судей.

Можно заметить интересное сходство между философскими принципами американской конституции и философскими принципами кодекса Моисея. Федеральное правительство США располагает лишь теми правами, которые конкретно оговорены для него конституцией. Отдельные штаты могут делать все, что им конкретно не запрещено. Моисеев закон, в сущности, также устанавливает принцип, по которому евреи могут делать все, что им конкретно не запрещено. Вместо того чтобы говорить: делай то-то и то-то, законы Моисея обычно говорят: не делай того-то и того-то. Даже там, где в них встречается позитивное утверждение, оно обычно является дополнением к негативной заповеди (запрету) или сопровождается негативным заключением. В конечном итоге все сводится к форме: делая то-то и то-то, не делай того-то и того-то. Десять заповедей, например, содержат всего три позитивных повеления, но зато семь запретов. Три позитивных утверждения – это: «Я Господь Бог твой»; соблюдай субботу; чти родителей. Семь запретов оставляют весьма мало сомнений на счет того, что не положено делать. Определив лишь границы запретного, Моисей тем самым оставил открытое поле для позитивной деятельности. Благодаря этому евреи получили большую свободу действий. До тех пор пока эти действия не входили в противоречие со специально оговоренными запретами, они могли, подобно американским штатам, делать все что угодно.

Подобный тип мышления привел к тому, что еврейские философы, как правило, выражают свои принципы в негативной форме. Интересный пример глубокого различия в типах мышления представляет собой высказывание, которое христиане приписывают Иисусу, а евреи – Гиллелю, одному из величайших учителей иудаизма. Согласно христианской версии, Иисус сказал: «Делай другим то, чего желаешь для себя». Согласно евреям, Гиллел, живший за сто лет до Иисуса, сказал: «Не делай другим то, чего не желаешь себе». Целая философская пропасть разделяет эти два высказывания. Я приглашаю читателя поразмыслить над ними и решить, какое из них он предпочел бы увидеть примененным к самому себе.

Эти законы, сформулированные почти три тысячи лет назад, и поныне поражают своей гуманностью. Невольно задумываешься: не стал ли бы нынешний мир намного лучше, будь эти законы приняты повсеместно? К рабам относятся более гуманно и снисходительно, чем в Америке в 1850 г. На рабов распространяются все законы, принятые для свободных людей. Каждые семь лет их надлежало отпускать на свободу. Закон о разводе во времена Моисея был более либерален, чем в современной Англии, и к женщинам относились с почтением.

Небезынтересно отметить особое отношение евреев к сексу за 1200 лет до н. э. Пуританская идея секса как греха никогда не имела распространения в иудаизме. Сексуальные желания рассматривались как нормальное явление. В то же время считалось, что желания эти должны находить удовлетворение только в рамках института брака. Поэтому поощрялись ранние браки. Сожительство мужчины и женщины должно было быть радостным, а также добровольным. Считалось преступлением, если один из супругов – муж или жена – намеренно избегал сексуальных отношений. Такое положение, если оно продолжалось, служило достаточным основанием для развода. На холостяков смотрели неодобрительно. Все мужчины усиленно поощрялись к женитьбе, тогда как женщины располагали в этом вопросе большей свободой, хотя и от них ожидали раннего замужества.

Создатель кодекса отдавал себе отчет в неизбежности нарушений закона. Поэтому он позаботился о благополучии детей, рожденных вне брака. Только дети родителей, которым по религиозному закону запрещено вступать друг с другом в брак, считались незаконнорожденными. Все другие внебрачные дети считались законными и не могли быть лишены наследства. Добродетель среди незамужних почиталась весьма высоко. Проституция рассматривалась как низменное занятие. На религиозную проституцию, столь распространенную в языческом мире, смотрели с отвращением. Гомосексуальные отношения между мужчинами считались серьезным преступлением. Но такие же отношения между женщинами считались хоть и скандальными, но не преступными.

Вторая заповедь, запрещавшая изготовление кумиров и изображений живых существ, оказала глубокое влияние на еврейский характер. В этом отношении наиболее интересное замечание сделал Фрейд: «Коль скоро принимается подобный запрет, он должен оказать глубочайшее влияние. Он означает подчинение чувственных восприятий абстрактной идее. Он означает триумф чистой духовности над чувственностью».