Читать онлайн «Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор». Страница 37

Глава 8. «Расследование» и террор

В предыдущей главе мы установили, что Николаев (и только он) убил Кирова в Смольном 1 декабря 1934 г. Нет никаких оснований считать, что у него был «помощник». Но, очевидно, убийство могло быть организовано, т. е. кто-то мог сотрудничать с Николаевым, убедить его или даже приказать убить Кирова. Как мы увидели, сталинская версия сначала предполагала участие в убийстве «зиновьевцев» из «Ленинградского центра», а позднее и «Московского центра», и прочих бывших оппозиционеров. По другой версии, выдвинутой некоторыми перебежчиками, многими историками и Хрущевым (в завуалированном виде), за убийством стояли НКВД и Сталин.

В данной главе мы более тщательно рассмотрим ход расследования убийства в следующие дни и судебный процесс над теми, кого причислили к «Ленинградскому центру». Мы также уделим внимание тем людям, которые подвергались преследованию, будучи обвиненными в участии в убийстве Кирова.

В 10 час. 30 мин. 2 декабря в Ленинград в специальном проезде прибыли Сталин и другие члены комиссии по расследованию убийства Кирова. Их встречал Чудов, второй секретарь Ленинградского областного комитета ВКП(б). По некоторым свидетельствам, на вокзале был также Медведь, начальник Ленинградского управления НКВД. Сталин демонстративно отказался приветствовать его и, не снимая перчатки, дал ему пощечину[470]. Но начальник охраны Сталина Власик, который прибыл вместе со Сталиным и хорошо знал Медведя, в 1965 г. заявил Центральной контрольной комиссии, что он не видел на вокзале Медведя[471]2. Сталин, Молотов, Жданов и Ворошилов прямо с вокзала проследовали в больницу им. Свердлова, в которой находилось тело Кирова. Далее они посетили вдову Кирова Марию Львовну, после чего отправились в Смольный.

Тамми, бывший тогда руководителем ленинградского комсомола, хорошо запомнил прибытие делегации в Смольный. Он находился в главном коридоре третьего этажа, когда увидел размахивающего револьвером и кричащего Ягоду, что все должны повернуться лицом к стене и держать руки по швам. За ним он увидел небольшую группу людей, в центре которой находился Сталин[472]. В Смольном Сталин и другие члены московской делегации заняли кабинет Кирова и начали опрашивать разных людей. Никаких официальных протоколов или записей этих допросов обнаружено впоследствии не было. Поэтому не ясно, кто действительно присутствовал на них. Все источники указывают Молотова и Ворошилова. По данным Кацафы, одного из тех, кто конвоировал Николаева, на допросах также присутствовали Ягода, Ежов, Косарев и ряд высших руководителей НКВД. Кирилина называет еще Жданова, Чудова, Кодацкого и Медведя, однако не приводит источников этих данных[473].

Власик, который во время допроса находился вне кабинета, заявил Контрольной комиссии, что он хорошо запомнил, как к Сталину приводили Николаева. Убийца произвел на Власика ужасное впечатление: это был маленький, невзрачный человечек и т. д. Два сотрудника НКВД держали его за руки; он выглядел изнуренным, был неразговорчив. Николаев находился некоторое время в кабинете. Во время допроса Власик не слышал, чтобы из кабинета доносились какие-либо громкие звуки или крики[474].

Александр Орлов в своей книге «The Secret History of Stalin's Crimes» («Тайная история сталинских преступлений») утверждает, что у него есть непосредственный свидетель допроса Сталиным Николаева. Сталин якобы спросил Николаева, почему тот стрелял в Кирова. Николаев ответил: «Я стрелял не в него, я стрелял в партию!» «И где Вы взяли револьвер?» — спросил Сталин. «Почему Вы меня об этом спрашиваете? Спросите об этом Запорожца!» — ответил на это «с дерзкой ухмылкой» Николаев. После этого Николаева вывели, и начался допрос Запорожца[475]. Однако теперь мы знаем, что Запорожца, заместителя начальника управления НКВД, не было в этот день в Ленинграде[476]. Вот о чем поведал нам «непосредственный свидетель допроса» Орлова.

Медведев и Антонов-Овсеенко также представили свои версии допроса Сталиным Николаева. По основным пунктам они совпадают; однако, как мы увидим, их вряд ли можно рассматривать в качестве независимых источников данных. Антонов-Овсеенко пишет, что Сталин спросил Николаева, почему тот стрелял в Кирова. После этого Николаев указал на сотрудников НКВД, стоящих за креслом Сталина, и сказал: «Они заставили меня сделать это. Они отвели мне четыре месяца для упражнений в стрельбе. Они приказали мне стрелять». Его прервали сотрудники НКВД, которые стали бить его по голове рукоятками револьверов. По словам Медведева, Сталин спросил Николаева, почему он стрелял в Кирова. После этого вопроса Николаев упал на колени и, указывая на группу чекистов, стоящих за Сталиным, закричал: «Они заставили меня сделать это!» Некоторые чекисты подбежали к Николаеву и начали бить его рукоятками своих пистолетов[477].

Тем не менее между версиями Антонова-Овсеенко и Медведева имеются некоторые различия в перечислении лиц, присутствовавших на допросе; они также не во всем совпадают и в отношении источников информации. Так, если Антонов-Овсеенко основывается на вторичных источниках, то Медведев утверждает, что его данные получены из первых рук, т. е. от помощника Жданова И. М. Кулагина[478]. Но сведения о присутствии на этом допросе Кулагина были взяты автором из нового издания книги Роя Медведева «Let History Judge» («К суду истории») 1989 г. Антонов-Овсеенко не упоминает Кулагина в числе присутствовавших при допросе Николаева; в других описаниях это имя также не упоминается.

Вероятно, эта история имеет один источник — письмо Ольги Шатуновской, написанное в 1955 г. и адресованное Анастасу Микояну. Старая большевичка Шатуновская родилась в 1901 г. и оказалась в одном из сталинских концентрационных лагерей. После смерти Сталина она была освобождена и некоторое время работала в Контрольной комиссии ЦК КПСС[479]. В своем письме Микояну она пересказывает историю, которую она слышала от врача, встретившегося ей во время войны в одном из лагерей. Этот врач по фамилии Кирчаков слышал, что Медведь, начальник Ленинградского управления НКВД, рассказывал своим товарищам по лагерю о том, что происходило во время допроса Сталиным Николаева. Сталин сидел за столом в кабинете Медведя. Перед ним стояли Медведь и Запорожец. Нарком НКВД Ягода тоже находился в кабинете в составе небольшой группы сотрудников Ленинградского управления НКВД. Когда Сталин спросил Николаева, почему он убил Кирова, тот ответил, указывая на сотрудников НКВД, что они в течение последних четырех месяцев принуждали его сделать это. После этого все они набросились на Николаева и стали бить его по голове своими револьверами. Николаев упал, и его вывели из кабинета[480].

Письмо Шатуновской было проверено Президиумом Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза 31 декабря 1955 г. В очень коротком протоколе расследования записано, что при чтении письма Ворошилов воскликнул: «Ложь!» Молотов сказал, что трое из них разговаривали с Николаевым, но никаких ударов при этом не было[481]. Утверждения из письма Шатуновской рассматривались также и позднее. В своей заявлении, сделанном в 1965 г., Кирчаков утверждал, что он слышал об этой истории от бывшего сотрудника НКВД Ольского, которому ее рассказал Медведь. Кирчаков повторил рассказ Ольги Шатуновской и другой женщины по фамилии Трунина[482]. Как сообщил Кирчаков, Ольский рассказал ему, что во время встречи со Сталиным Николаев сообщил ему о приказе убить Кирова: «Николаев ответил, что убил он тов. Кирова по заданию чекистов, и при этом указал на группу чекистов, находившихся в комнате...» Однако Медведя среди них, вопреки утверждениям Шатуновской, не было. Ольский также был твердо убежден в невиновности Медведя; он был ближайшим и лучшим другом Кирова.

Трунина, которая слышала историю Кирчакова, представила похожую, однако не идентичную версию того, что якобы происходило во время допроса Николаева Сталиным. Согласно ее варианту истории Кирчакова, Николаев ответил: «Они заставили». После этого один из сотрудников НКВД ударил его по голове своим револьвером, сбил его с ног, после чего они «убрали его»[483].

Доверие к словам Кирчакова о том, что якобы рассказывал ему Ольский, подрывается как коллегой по работе и близким другом Ольского, так и женой Ольского. Ольский не разговаривал с Медведем с декабря 1934 г., и в это время они не обсуждали обстоятельства убийства Кирова. Кроме того, Ольский не знал Кирчакова[484].

В начале 1960-х гг. Шатуновская была включена в комиссию Шверника, но продолжала собирать материалы по убийству Кирова даже после прекращения комиссией своей деятельности. В мае 1962 г. она написала письмо Хрущеву, в котором пересказывала некоторые отчеты о заявлениях Николаева, сделанные им в ходе его допроса Сталиным. Но и они основывались на сведениях, полученных из вторых и третьих рук. В них опять повторялись рассказы людей, которые якобы присутствовали при допросе, хотя это не находило подтверждения в независимых источниках[485].