Читать онлайн «История Эфиопии». Страница 26

Португальские посланцы пробыли в Эфиопии 6 лет, главным образом из-за невозможности вернуться. Отношения между эфиопским двором и португальцами за это время значительно улучшились, но мнение императора относительно существа вопроса не подверглось ни малейшему изменению. Отъезжавшее наконец "посольство" было щедро одарено. Оно везло с собой золотую корону для португальского короля Жуана III и золотой крест для папы Клемента VII. Вместе с португальцами выехали эфиопские послы. Эфиопию при португальском дворе должен был представлять Цэга-Аб (Зеаб). Остальные эфиопские послы направлялись в Рим вместе с отцом Алварешем. В письмах Либнэ-Дынгыля, направленных в европейские столицы, выражалось согласие на занятие португальскими гарнизонами побережья Красного моря и на учреждение там католического епископства. Однако вопрос о направлении в саму Эфиопию представительства какого-либо типа - светского или духовного в них обходился. Убедительно просил Либнэ-Дынгыль о присылке в Эфиопию ремесленников и специалистов в различных областях. Эта просьба никогда не была выполнена, а направленные в Европу послы по неизвестным причинам не возвратились домой. {121}

Таким образом, установленные императрицей Ылени, умершей в первые годы пребывания "посольства" в Эфиопии, контакты с Португалией не дали никаких результатов. Эфиопия в канун готовившегося мощного наступления ислама оставалась одинокой. Либнэ-Дынгыль не предвидел надвигавшегося катаклизма. Он думал, что позиции его государства так прочны, что не требуется какой-либо помощи извне. Впрочем, вероятно, в отличие от Ылени Либнэ-Дынгыль недооценивал и португальской мощи. Он полагал, что предложенные им Португалии золото и войска, а также согласие на занятие побережья Красного моря являются справедливой ценой за присылку в Эфиопию специалистов, значение которых для дальнейшего экономического и культурного развития Эфиопии он отлично понимал.

Здесь мы затронули очень важный вопрос, а именно - каковы были причины, из-за которых Эфиопия после периода своего несомненного расцвета, когда она почти равнялась другим передовым цивилизациям тогдашнего мира, отстала от них в дальнейшем своем развитии, с другой же стороны - сумела сохранить независимость, давая отпор как мусульманским, так и европейским попыткам захвата и колонизации. Видимо, причины замедленного развития цивилизации Эфиопии, приведшие к тому, что это государство относится в настоящее время к слаборазвитым странам, следует искать прежде всего в ее длительной изоляции, из-за которой в ней не развилась цивилизация научно-технического типа. Может быть, следует здесь обратить внимание на факт, что не каждый народ - даже и среди европейских - достигал высокого уровня развития науки и техники самостоятельно, а по мере расширения международных контактов перенимал их у других и внедрял у себя. Изолированная Эфиопия в течение ряда столетий оставалась на уровне цивилизации средневекового типа. В ней сохранялась консервативная общественная и экономическая обстановка, а контакты с другими странами Востока - временами очень оживленные - ограничивались торговыми сношениями и не привносили в Эфиопию новых технических идей. Европейские страны были заинтересованы в бассейне Красного моря, прежде всего в качестве торгового пути. Недоступно расположен-{122}ная в глубине континента империя не имела большого значения для этих путей. Попытки же включить Эфиопию в орбиту влияния папства, имевшие место в XVII в., закончились полным провалом. Поэтому и Европа не находила причин, по которым она могла бы особенно интересоваться Эфиопией, не говоря уже об оказании ей какой-либо экономической или технической помощи. Интерес к этой стране проявился значительно позднее, когда Италия, увеличивая свои владения в Африке, обратила внимание на Эфиопию. Так Эфиопия покоилась скрытая горами, которые успешно преграждали доступ к ней.

Из этого, однако, не следует, что начатые в XV в. контакты с Европой абсолютно не имели значения для Эфиопии. Шестилетнее пребывание португальцев в Эфиопии, естественно, вызвало интерес обеих сторон к вопросам обычаев, культуры и вероисповеданий. При эфиопском дворе было много духовных сановников, а среди членов португальского посольства находился незаурядного образования папский посол - отец Алвареш. Неоднократно император вместе со своим окружением присутствовал на отправляемых Алварешем богослужениях по неизвестному в Эфиопии римско-католическому обряду. Целые дни посвящались религиозным диспутам о церковных догматах. Эти диспуты Алвареша в течение нескольких лет, а затем позднейшие контакты с иезуитами можно признать одной из причин крупного раскола в эфиопской церкви, который отрицательно сказался на политической истории всей империи с конца XVI и в продолжение всего XVII в. Однако в ситуации, господствовавшей в первой половине XVI в., эти вопросы еще не казались актуальными для Эфиопии.

С европейской точки зрения португальская миссия также не принесла ни политических, ни экономических результатов. Как и для Эфиопии, для Европы она была интересной лишь в культурном плане. Именно из-под пера Алвареша вышло первое появившееся в Европе достоверное описание Эфиопии. Можно сказать, что вместо создания нового пункта опоры для торговой и колониальной державы Португалии миссия Родриго де Лима принесла Европе лишь информацию о неизвестной дотоле стране и тем самым положила конец периоду, наполненному ис-{123}ключительно мифами о таинственной христианской стране, расположенной будто бы где-то на Востоке, а скорее всего в Индии. Описание Алвареша до настоящего времени осталось ценным источником сведений об Эфиопии начала XVI в.

О контактах Эфиопии с Европой можно бы написать намного больше. Члены португальского "посольства" не были первыми европейцами в Эфиопии, и отправленный императрицей Ылени посол Матеуос не был первым человеком из Эфиопии, достигшим Европейского континента. Сведения о Европе в Эфиопии и, наоборот, европейские представления об Эфиопии накапливались постепенно. Мысль установить тесные связи с Португалией возникла у императрицы Ылени благодаря тому, что эфиопский двор знал о морском и торговом могуществе этой страны. Эфиопия XIV и XV вв. имела более или менее интенсивные - в зависимости от состояния отношений с мусульманским миром - торговые и культурные контакты с Александрией, Иерусалимом и другими центрами Ближнего Востока, в которых европейцы были известны. С начала XV в. делались взаимные попытки установления каких-либо отношений между европейцами и Эфиопией. Обе стороны были одинаково заинтересованы в этом. Первостепенной задачей для европейских стран была проблема христианского союзника на Востоке для облегчения дальнейшей морской экспансии. Важным также считался вопрос о включении этой неизвестной еще страны в сферу влияния папы. В Европе того времени полагали, что Эфиопия может сыграть очень большую роль в плане прорыва мусульманского круга на Ближнем Востоке. Эта никогда не осуществленная мысль о привлечении Эфиопии в антимусульманскую коалицию долго была распространена в Европе.

В свою очередь Эфиопия была также заинтересована в установлении контактов с Европой по той же причине - из-за мусульманской проблемы. С течением времени у Эфиопии также появилась заинтересованность в приобретении достижений в технической области. Однако Европа не имела причины делать доступными для Эфиопии технические и научные достижения. Следует подчеркнуть, что собственно Эфиопии принадлежит первенство в уста-{124}новлении политических отношений с Европой. Посольство Матеуоса в Португалию имеет историческое значение не только как выражение определенной политической концепции правителей Эфиопии, но и с точки зрения дальнейших последствий, какие повлек за собой этот первый контакт. В тот период Эфиопию посетил ряд чужеземцев, например португалец Педро ди Ковильян. Он был главным информатором императрицы Ылени в европейских делах. В течение длительного времени находясь при эфиопском дворе, он снискал себе там большое доверие. Эфиопы также уже тогда посещали Европу, например их делегация была на Флорентийском соборе (1439-1445). Однако не представляется нужным шире заниматься этими контактами, так как они не имели, за исключением экспедиции Ковильяна, большого значения для политической истории Эфиопии.

КУЛЬТУРА ЭФИОПИИ НАКАНУНЕ

МУСУЛЬМАНСКОГО НАШЕСТВИЯ

В первой половине XVI в. вторжение исламизированных народов, населявших юго-восточное пограничье Эфиопии, привело империю к полному упадку. Эта крупнейшая война прервала культурное развитие государства. Прежде чем обратиться к этим событиям, следует несколько остановиться на достижениях Эфиопии в литературе, живописи и архитектуре в период, предшествовавший этим войнам.

Отрезок времени от правления Зэра-Яыкоба до начала христианско-мусульманской войны обычно называют "золотым периодом эфиопского средневековья". Наряду с книгами религиозного характера, жизнеописаниями святых и хрониками правителей в Эфиопии того времени процветала поэзия, особенно религиозная. Важнейшими формами в ней были так называемые сэлам - стихи в честь святых, всегда начинавшиеся словом "сэлам" - "слава", а также мэльк - "образы, представления". Последние - это длинные гимны, воспевающие святых. Появились также книги собраний сэламов и мэльков. Предположительно в то же время был сложен антифон с на-{126}званием "Дыггуа", или собрание литургических песен на каждый день года, снабженных музыкальными знаками, характерными только для Эфиопии 2. В тот период наблюдался также расцвет искусства: стены храмов украшались живописью, а рукописи богато иллюстрировались. Древнейшей известной в настоящее время рукописью, украшенной миниатюрами, является Евангелие императора Амдэ-Цыйона (XIV в.). В области настенной живописи наиболее древними из сохранившихся являются фрески, украшающие некоторые из монолитных церквей Лалибэлы.