Читать онлайн «История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II». Страница 23

Поразительны пируэты отношения к Наполеону в официальной пропаганде России начала XIX века (их можно сравнить, пожалуй, лишь с пируэтами отношения советского руководства к режиму Гитлера до и после 1939 и 1941 годов; вообще, между «отечественными» войнами 1812 года и 1939–1945 годов можно провести немало параллелей). До 1807 года, по повелению Александра I, Наполеон был объявлен в России ни много, ни мало, как… самим Антихристом, которому объявляли «анафему» во всех церквях. А, после Тильзитского мира 1807 года, «Антихрист» вдруг оказался союзником России по разделу мира и «любезным братом» государя, едва не женившимся на русской принцессе. В 1812 году, однако, «Антихрист» снова стал «Антихристом». Нетрудно догадаться, какое впечатление эти зигзаги «генеральной линии» производили на не слишком искушённое в дипломатии население России.

Отечественная война 1812 года консервировала и легитимизировала самодержавный режим (резко повысив его авторитет в мире и стране) и стала базовым Мифом национального самосознания (наряду с «петровским Мифом»). На этот Миф опирались и консерваторы, реакционеры, монархисты, «квасные патриоты» (раз «мы победили Наполеона», Россия – самая-самая великая страна в мире, всё в ней хорошо, никакие перемены не нужны), и либералы, республиканцы, революционеры («как же так: мы победили Наполеона, а так плохо живём, хуже, чем Европа, хотя наш народ достоин лучшей участи?»). Заграничные походы русских войск, позволившие офицерам поближе узнать европейские обычаи и идеи и сблизиться с собственными солдатами – вчерашними крестьянами, вместе с чувством гордости, породили в них «гражданскую скорбь» и способствовали раскрепощению наиболее живой и активной части общества. «Детьми 1812 года» называли участников «тайных обществ» – будущих «декабристов». Из 1812 года родились господство России в Европе в качестве «жандарма» и восстание 14 декабря 1825 года, безграничное «патриотическое» самодовольство и гражданский стыд и протест, Пушкин и Бенкендорф, «теория официальной народности» и революционное движение…

Вторжение Великой Армии «двунадесяти языков» во главе с самим Наполеоном, пожар Москвы, изгнание врага, кровопролитные сражения – все эти события глубоко потрясли всё русское общество, существенно повлияв на формирование национального самосознания. Они были воспеты во множестве стихов, пьес, романов, мемуаров, запечатлены в картинах, статуях, храмах, в народных песнях и официальных доктринах.

Британская империя в XVIII–XIX веках была, несомненно, признанным мировым лидером (владеющим огромными и богатейшими колониями, мощнейшим флотом, наиболее развитой и передовой промышленностью), а также главным экономическим партнёром России. В середине XIX века на долю Англии приходилось 34 процента объёма русского экспорта и импорта. Поэтому сложные отношения Петербургской Империи с Британской Империей во многом определяли всю внешнюю политику России. «Житница мира» (Россия) и «мастерская мира» (Великобритания) были тесно связаны между собой разнообразными узами.

В XVIII – первой половине XIX веков Россия, в основном, послушно двигалась в фарватере английской внешней политики, вывозя на «туманный Альбион» зерно, лес и другое «сырьё», ввозя из неё промышленные товары. Редкие случаи противостояния русского двуглавого орла британскому льву (в Семилетней войне 1756–1763 годов, в 1800–1801 годах, после Тильзитского мира в 1807–1812 годах (когда Россия по воле Наполеона была присоединена к режиму «континентальной блокады»), во время Крымской войны 1853–1856 годов), как правило, приводили к острым экономическим и политическим кризисам в России, к смене власти или проводимого ею курса. Торговля с Англией была одной из главных основ российской экономики. Большинство русских либералов были завзятыми англоманами, считавшими парламентскую конституционную монархию английского образца идеалом для подражания.

Будущий декабрист Фонвизин так красочно описывал последствия разрыва императора Павла I с Англией в 1800 году, (когда Петербург заключил неожиданный союз с вчерашним врагом – Наполеоном, начал вторжение в Индию и запретил ввоз в страну английских товаров): «Разрыв с нею наносил неизъяснённый вред нашей заграничной торговле. Англия снабжала нас произведениями и мануфактурными, и колониальными за сырые произведения нашей почвы. Эта торговля открывала единственные пути, которыми в Россию притекало всё для неё необходимое. Дворянство было обеспечено в верном получении доходов со своих поместий, отпуская за море хлеб, корабельные леса, мачты, сало, пеньку, лён и прочее. Разрыв с Англией, нарушая материальное благосостояние дворянства, усиливал ненависть к Павлу, и без того возбуждённую его жестоким деспотизмом. Мысль извести Павла каким бы то ни было способом сделалась почти всеобщей». Не удивительно, что вскоре – в марте 1801 года – Павел I был убит. В заговоре активно участвовало английское посольство в Петербурге. Поход казаков атамана Платова на Индию был прекращён, а новый император Александр I восстановил союз России с Англией, отменив запрет на ввоз в страну английских товаров. По ехидному, но справедливому замечанию Б. Кагарлицкого: «Благодаря государственному перевороту и цареубийству свобода торговли восторжествовала».

Сходными были последствия для России Тильзитского мира и участия в «континентальной блокаде». Экспорт хлеба из России упал в пять раз, в четыре раза понизился курс бумажного рубля, были разорены многие помещики и торговые дома, в обществе зрело недовольство – на этот раз уже против самого отцеубийцы Александра I. Русские дворяне и вся экономика России находились в полуколониальной зависимости от Англии. В 1838 году из России на запад вывезли 20 миллионов пудов пшеницы, а в 1853 году – уже 64,5 миллионов пудов. Подавляющая часть этого зерна шла на английские рынки.

Однако со второй четверти XIX века начинают усиливаться и противоречия между Лондоном и Петербургом. Во-первых, Англия никак не давала России уничтожить Османскую империю и захватить проливы Стамбула (жизненно необходимые для вывоза того же русского зерна). Во-вторых, Англия была недовольна протекционистской политикой русских императоров, не позволявшей совсем разоряться отсталой и неконкурентоспособной русской промышленности и захлестнуть Россию потоку английских дешёвых и качественных товаров. В-третьих, Англия побаивалась вторжения русских войск в Индию – основу своего могущества, помня о соответствующих планах Петра I и о начале такого же вторжения при Павле I в 1801 году, когда русские казаки чуть было не омыли копыта своих коней в Индийском океане. В-четвёртых, в середине XIX века начинается ожесточённая борьба между Россией и Англией за политическое влияние и за рынки Азии (в Афганистане, Персии, Турции, Средней Азии и Китае).

Англия помогала Османской империи выстоять против российской экспансии в Крымской войне, а также позднее помогала Японии (деньгами, оружием и военными специалистами) разгромить Россию в войне 1904–1905 годов. Эта торговая, дипломатическая и военная конкуренция – порой весьма жёсткая и доходящая до прямых столкновений и угроз, однако, завершилась к началу XX века разделом сфер влияния в Азии российскими и английскими империалистами: Индия была объявлена неприкосновенной для России, Турция и Афганистан стали сферами влияния Британской Империи, Средняя Азия была оккупирована Россией, а Персия и Китай были поделены между державами на сферы влияния. Это стратегическое урегулирование в колониальных спорах впоследствии позволило Петербургу примкнуть к Антанте (союзу Франции и Англии) и выступить на её стороне против Германии и Австро-Венгрии в Первой мировой войне. А доминирующее позиции английского капитала в российской экономике были потеснены в конце XIX века французскими, немецкими и бельгийскими капиталистами.

Если Северная война 1700–1721 годов и Отечественная война 1812 года обозначили начало и взлёт военного могущества Российской Империи, то Крымская (Восточная, как её называют в Европе) война 1853–1856 годов положила конец этому могуществу и обозначила начало неудержимого краха Петербургской Империи. При этом те же самые причины, которые позволили Российской Империи победить в двух первых войнах: рабская экономика и армия, милитаризация и бюрократизация всей жизни, безудержная экспансия, готовность идти на любые жертвы со стороны населения ради роста мощи Империи, экстенсивные методы экономического роста, – привели её к катастрофе в третьей из этих войн.

Располагая полуторомиллионной армией (самой огромной в мире), считая Пруссию и Австрию своими союзниками и будучи уверен в невозможности коалиции Англии и Франции, Николай I решил одним ударом уничтожить Османскую империю. Однако он просчитался. По верным словам историка В.Я. Хуторского: «Опыт Николая, как ранее Наполеона I, а позднее Гитлера, продемонстрировал, что, как бы ни была сильна та или иная страна, ей не выдержать войны с коалицией других великих держав».